Ольга Тарасевич - Без чайных церемоний
– Люда, – говорила мама всхлипывая, – Христом Богом прошу, одолжи ты мне эти деньги. Я верну. Не сразу, но верну. Пацана жалко, он просто бредит этим магнитофоном. Старается, мне помогает, учится хорошо. Только вот думает, что я от него деньги прячу. А чего мне прятать-то? Нечего…
Звон раздался, словно бы стаканами чокнулись, как под Новый год или на День Победы. «Пьют, что ли? А чего это мама в долг просит?» – растерянно подумал Слава.
Тем временем тетя Люда сказала:
– Хорошо. Деньги я тебе одолжу. Но ты сама подумай: сегодня он магнитофон попросит. А завтра еще что-нибудь потребует. И что ты тогда будешь делать? Опять одалживать? Это не выход! Купи ему этот магнитофон. Если так хочет – купи. Но расскажи ему всю правду. Чтобы он знал: нет у него никакого папки-героя. Нет, не было и не будет. Скажи ему честно: отец его – скотина, каких свет не видывал. И пусть он ценит все то, что ты для него делаешь.
Слава аж помертвел под окошком кухни. Что это тетя Люда такое говорит? Ерунда какая-то. Вот сейчас мама как всыплет ей по первое число за «скотину, каких свет не видывал».
Но мама сказала совсем другое:
– Не знаю, Люда… Боюсь я. Сейчас такое в газетах пишут – аж страшно становится. Трудные подростки, переходный возраст. А ну как он не простит меня? Что врала ему, что без отца его родила?
– Нормальный у тебя пацаненок растет. Поймет он тебя, не бойся. Да взрослые они уже с Лешкой. Я вчера в его комнату захожу – с девочкой из соседнего класса целуется, паразит… А в газетах много чего пишут. Видала там, в «Огоньке» последнем, кстати, и портрет этого твоего Сергея.
– Да ты что? Опять?
– Мужик в гору идет. Биржу какую-то затеял. Значит, водится у него копеечка, и приличная. Ты бы к нему поехала, рассказала про сына. Помог бы он вам, не зверь же он, а человек.
Мать горестно вздохнула:
– Вроде как снаружи человек. А внутри зверь…
Слава с трудом дождался утра. Как только рассвело – помчался к газетному киоску, даже чаю не попил. Развернул «Огонек» дрожащими руками, пролистал. Так и есть. Вот он, хрен лысый, Сергей Макаров. Нет, не лысый, конечно. А вполне волосатый. Можно даже сказать, красивый. Он, Слава, в него пошел. Похожи здорово.
«Ну, подожди у меня, папашка-герой. Ты еще свое получишь. Отольются кошке мышкины слезки», – мрачно пообещал он портрету в журнале.
Не радовал его подаренный на день рождения новенький магнитофон «Весна». Ком в горле застрял, когда мама, виновато улыбаясь, сказала:
– Вот, на папино пособие купила…
«Знаем мы это пособие», – думал Слава. А мать жалел, очень жалел. Готов был кому угодно глотку за нее перегрызть.
У него тогда две мечты имелось. Макарова убить. Он его так и называл про себя: «Макаров». А не отец. Какой он отец? Он выродок. Заделал матери ребенка – и в кусты, биржи, видишь ли, создает. Славка устроит ему такую биржу, что небо с овчинку покажется.
А вторая мечта – совсем простая. Встретить хорошую девушку. Что б на мать была похожа, такую же добродушную, широкую в кости. Встретить и взять в жены. И растить детишек, чтобы они никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не узнали, каково это – безотцовщина…
За Макаровым Славка приглядывал. Тогда, еще пацаном зеленым, в Москву поехал, адрес его выяснил. Да он все время на виду был. Какую газету ни открой – повсюду Сергей Макаров, вначале кооператор, потом бизнесмен, затем и олигархом величать начали.
«Ничего, пусть повыше заберется – падать больнее будет», – мрачно думал Слава.
Как-то он все же упустил тот момент, когда с ним разделаться можно было. Потом у него бабок, наверное, немерено стало. Без охраны он уже не ходил. Особняк себе отгрохал, за забором, хрен туда пролезешь, Славка пробовал – собаки чуть насмерть не загрызли.
Он уже и институт физкультуры закончить успел, на работу устроился – а Макаров все коптил белый свет. Но ему нравилось выжидать, нравилось просчитывать разные варианты, как его порешить. Правду говорят: месть – это блюдо, которое подается холодным.
Лет семь назад он все же решился. Пистолет купил. В Москве это не проблема, через пару дней все доставили в лучшем виде, только плати… Дела у Макарова тогда как раз в упадок пришли, охраны при нем больше не состояло, машинку он себе поскромнее завел.
«Пора», – решил Слава.
Он смотрел на него сквозь прицел и все думал: а вот никакого желания нет ему что-либо объяснять ни про мать, ни про себя. Чего на это время тратить. Собаке собачья смерть, быстрая и внезапная. В этом тоже был особый кайф. Макаров ему никогда ничего не объяснял. Вот и он не будет. Пальнет между глаз – и все одним махом закончится.
Его палец уже почти нажал на спусковой крючок, когда на него сверху обрушилась какая-то тяжесть. В глазах потемнело, пистолет выскользнул из рук.
– Кто? Кто тебе его заказал? Говори, если жить хочешь, – тряс его за ворот рубашки человек.
– Я сам его заказал, – прохрипел Слава. – Батяня это мой, так сказать. Кобель недоделанный…
…Перед ними пронесся указатель, возвещающий, что через пять километров пути они уже будут в городе N.
– Ладно, котенок, я тебе потом расскажу, чем вся эта петрушка закончилась, – сказал Вячеслав, нажимая на кнопку подачи стеклоомывателя. Как некстати он закончился. Удастся ли купить его среди ночи в городе N? – Это еще была, как говорится, присказка…
– Бедный ты мой, – вырвалось у Маши. По ее щекам то и дело скатывались слезинки.
– Я не бедный, Маша. У меня есть ты. И все у нас получится.
Маша поспешила его заверить:
– Конечно, милый. Все будет хорошо. Я уверена.
Она положила голову на плечо Вячеславу и закрыла глаза. Решено: она останется с ним до конца. Что бы ни случилось. Его уже так сильно предали в этой жизни, что новое предательство – это слишком жестоко. У него действительно имелась веская причина расправиться с Макаровым. А остальные люди?.. А Лика? Но ведь Слава же говорил, что она излишне любопытна. А любопытной Варваре, как водится, надо оторвать вездесущий носик…
Глава 6
1
Пелевин в рюкзаке оказался весьма кстати. Лика Вронская отъехала от родильного дома, свернула в располагавшийся по соседству парк, заглушила мотор и погрузилась в чтение.
«Замечательная книга, – подумала она, переворачивая последнюю страницу. – Только финал грустный. Но жизнь вообще штука невеселая. Моя в последнее время – уж точно».
Ей стало жаль себя, голодную, продрогшую, одну в этой ночи, накрывшую небольшой город N ватным одеялом тишины. Но стрелки на часах уже перебрались за полночь. Самое время отправиться в роддом и спуститься в подвал, воспользовавшись ключом, который ей украдкой всучила душевная Тамара Алексеевна.
Во всем здании светилось лишь одно окно. Да и то свет был слабый, приглушенный, исходящий, скорее всего от настольной лампы, рисующей на стене тень головы задремавшей над книгой медсестры. Подъехав ко входу в подвал, Лика еще какое-то время выжидала, не привлечет ли шум машины любопытных взоров. Рядом сверкнул фарами автомобиль, зашуршал шинами по скрипучему снегу, и снова все стихло.
Замок, несмотря на усиливающийся мороз, открылся легко. Лика прошла внутрь, вдыхая затхлый запах лекарств и пыли, и включила фонарик. Небольшая лестница вела в одну-единственную просторную комнату, вдоль стен которой размещались высокие шкафы со множеством выдвижных ящиков. Желтый луч света скользнул по сделанным пометкам.
Слева, поняла Лика, размещается алфавитный каталог, справа классификация карт ведется в соответствии с годами родов.
Затаив дыхание, она открыла ящик с вожделенной цифрой 1973 и принялась быстро перебирать карточки.
Разочарование оказалось так велико, что Лика даже опустилась на пол, прижавшись спиной к шкафу. Карты роженицы по фамилии Кулакова в ящике не нашлось. Но вдруг, вдруг она ее просмотрела? Может, старые медицинские карты просто слиплись, а она тут расселась, нюни распускает…
Лика вскочила на ноги и принялась вновь перебирать карточки – уже без спешки, внимательно читая указанные на картах фамилии. Напрасно. Не было среди них карты Кулаковой, не было и все тут. И все же Лика больше не грустила, так как заметила одну любопытную деталь. За картой номер 3204 следовала карта 3206! Из этого ящика пропала одна карта, и Лика была готова поклясться, что знает, кому она принадлежала.
Похожую картину она ожидала обнаружить и в алфавитном каталоге. Наверняка в ящике с пометкой «К» тоже не хватает одной карты.
– Странно, – пробормотала Лика, по второму разу пересматривая содержимое ящика. – Здесь с номерами на букву «К» все в порядке. Хотя, возможно, этот каталог составлялся совсем недавно, и на пропавшую карту 1973 года просто не обратили внимания… Кто знает, когда она исчезла? Может…
Закончить свои рассуждения Вронская не успела. Наверху явственно послышались чьи-то шаги. Потушив фонарик, Лика забралась под стол – единственное место в этом помещении, где можно было хоть как-то укрыться – и начала лихорадочно соображать, что она соврет проснувшейся медсестре. Надо врать что-нибудь душевное, думала Вронская, чтобы медсестра растрогалась и не вздумала вызывать милицию…
