Ирина Градова - Второе рождение
– Не волнуйтесь, Андрей Эдуардович, – ободряюще улыбнулась начальнику Вика. – Агния не в пустыне Гоби затерялась, а всего лишь в Ленобласти. Даже и не затерялась – мы ведь знаем, где она, верно? Так что, если через сутки не проявится, сами туда отправимся, выломаем ворота и всех там на уши поставим!
Оптимизм Вики и ее наивные рассуждения заставили Андрея расслабить мышцы лица и выдавить из себя подобие улыбки. Он не мог позволить, чтобы кто-то из сотрудников видел его тревогу. До определенного времени Андрей любил рисковать, более того, риск являлся неотъемлемой частью его жизни. Он привык отвечать не только за себя, но и за тех, кто находится в его подчинении. После увольнения из армии мало что изменилось: он по-прежнему нес груз ответственности за коллег и подчиненных – как в клинике, так и в ОМР. И тут появилась Агния. Как-то она в шутку заметила, что сразу не понравилась ему, и спросила, с чего бы это. Он также отшутился, однако в ее словах имелась доля правды: Андрей в самом деле отнесся к этой дамочке настороженно, словно предвидя, что она со временем начнет представлять проблему. Так оно и вышло, но вот чего Андрей никак не мог предвидеть, так это того, что влюбится в нее по уши – в его-то возрасте! Ему никогда не нравился этот тип женщин: красивые, самостоятельные, умные и самоуверенные, они пугали его своим темпераментом и яркостью, хотя и привлекали физически. Агния отличалась авантюризмом и свято верила в собственную неуязвимость, что само по себе странно для медика. Порой ему казалось, что она играет, и от этого тревога Андрея лишь усиливалась. А теперь, когда она еще и беременна… Он старался гнать от себя мысли о том, чей это ребенок. Не все ли равно? Он не был хорошим отцом для собственной дочери, и жизнь Ларисы пошла под откос. Она связалась с плохими людьми, вляпалась в историю с уголовником, едва не погибла – и во всем этом есть доля его, Андрея, вины. Он никогда не говорил о Ларисе с Агнией, даже когда она сама пыталась завести беседу о дочери – слишком болезненно. Андрей не мог не думать о том, что Никита, сын друга и пасынок бывшей жены, ему гораздо роднее, чем Лариса. И все же он ему не отец. И вот теперь, похоже, появился шанс все исправить. Ну, не исправить, конечно, но хоть как-то реабилитироваться за все прошедшие годы: ребенок Агнии, даже если он от Шилова, даст Андрею возможность по-настоящему ощутить себя отцом. Он еще успеет дать девочке все, чего недополучила Лариса. И сейчас больше всего Андрея беспокоил тот факт, что ему приходится волноваться сразу за двоих, ведь в «Родунице» находится не только его любимая женщина, но и малышка. В течение рабочего дня он отрешался от мыслей о них, но случались перерывы, и тогда он занимался исключительно тем, что пытался дозвониться до Агнии. Что она там себе думает, спрашивается, – что у него железные нервы?!
* * *Едва войдя в нашу с Полиной комнату, я поняла, что что-то не так. Вернее, не то чтобы поняла – скорее, почувствовала. Я огляделась. Вещи вроде бы на месте, и все же я знала, что не ошибаюсь. Закрыв дверь, я кинулась разбирать свои принадлежности. Больше всего меня интересовал мобильник – тот, который я заначила от Александры. За прошедшие двое суток у меня не выдалось ни единой возможности позвонить Андрею или Вике – то-то они волнуются! Я уже не говорю о сынуле. Одно хорошо: мама не в курсе, а то костьми бы легла, чтобы не позволить мне ехать в «Родуницу». В общине все построено так, что ты ни на минуту не остаешься одна. Александра говорит, что это для нашего же блага, ведь с беременной женщиной всякое может случиться, а значит, она все время должна находиться под присмотром. Все бы хорошо, если бы этот «присмотр» так сильно не напоминал слежку: создавалось впечатление, что каждый мой шаг фиксируется моими товарками!
Ну, разумеется, телефон пропал. Под матрасом, куда я засунула его, сотового не оказалось. Я перетряхнула всю кровать – тщетно. Потом принялась за сумку и верхнюю одежду, в которой приехала, хотя точно знала, что его там быть не может. Надо же, Александра, зараза, ни словом не обмолвилась, что учинила в комнате обыск в мое отсутствие! И как она догадалась? Может, эта тетка меня в чем-то подозревает? Если так, то дело плохо: мне необходима хоть какая-то возможность заняться поисками Татьяны! Расспрашивать «сестер» бесполезно: «платные» вряд ли что-то знают, а «бесплатные», похоже, получили четкую установку помалкивать. Да и как, спрашивается, задавать вопросы о Цепко, которую я вроде бы даже знать не должна?
Одну вещь я уяснила наверняка: «мать-настоятельница» Александра воистину получала удовольствие от руководства своей «паствой». Она с упоением инспектировала рабочие места «сестер» и раздавала «цу» направо и налево – казалось, эта женщина ни минуты не сидит на месте. Она требовала безоговорочного уважения к себе и повиновения.
Оставив попытки отыскать телефон, я села на койку и призадумалась о том, как бы связаться с «большой землей». Стук в дверь заставил меня подскочить, отчего кровать подо мной жалобно пискнула старыми пружинами. Засовов на дверях не было, что весьма беспокоило меня: в общине нет возможности уединиться даже для тех, кто платит, – разве что в туалете, но пребывание там не отличается комфортабельностью, так как он располагался на улице, а погода стоит уже не летняя. То, что кто-то соизволил постучать, означало, что это не Полина и уж точно не Александра, всегда позволявшая себе входить без стука.
На пороге стояла она – та самая девушка, лицо которой показалось мне знакомым, только сейчас на ней не было платка, и белокурые волосы свободно струились по плечам. Теперь я не сомневалась в том, что не ошиблась: это была дочь Андрея! Это она сидела за пяльцами, она пристально смотрела на меня, видимо, пытаясь понять, как я могла очутиться в таком месте.
– Лариса! – выдохнула я и, сама от себя не ожидая такого порыва, раскинула руки ей навстречу.
Молодая женщина аккуратно прикрыла за собой дверь и только потом шагнула в мои объятия. Странно, но я сразу почувствовала, что мы как будто близко знакомы, хотя я видела Ларису всего дважды: один раз – на каталке, когда ее везли в операционную, избитую любовником-уголовником, и второй – когда навещала ее в послеоперационной палате. После этого Лариса пропала. Ее разыскивала полиция как свидетеля по делу об убийстве, но я не сомневалась, что Андрей приложил руку к ее исчезновению. Много раз я пыталась выяснить, куда делась Лариса, но он упорно отмалчивался.
Отстранившись, Лариса посмотрела на меня. У нее были такие же большие, прозрачно-голубые глаза и льняные, слегка вьющиеся волосы, как у Андрея. Однако в отличие от него черты ее лица были мягкими, с плавными линиями подбородка, носа и губ. Лариса была так красива, что дух захватывало, – той скандинавской красотой, которая создается благодаря тщательной работе стилистов, а в натуральном виде встречается редко. Лариса с головы до пят была натуральной, и один-единственный изъян – отсутствие нескольких зубов, выбитых бывшим любовником, только доказывал этот факт.
– Я до последнего сомневалась, – прошептала она, не отпуская мою ладонь. – Думала, что ошибаюсь!
Ее глаза радостно блестели.
– Мне тоже показалось, что я тебя узнала, – призналась я. – Но просто не могла…
– Вам нужно срочно уходить отсюда! – перебила Лариса. – Если вы думаете, что попали в хорошее место, то сильно ошибаетесь: надо оказаться по-настоящему в тяжелом положении, чтобы прийти сюда… У вас есть деньги?
– Я заплатила за пребывание в «Родунице», – ответила я, встревоженная словами девушки.
– Уже лучше! – с облегчением выдохнула она.
– Ты о чем, Лариса?
– Я не могу говорить здесь… Давайте встретимся после отбоя?
– Отлично! Где именно?
– За сараем, где дурачок Петька хранит садовый инвентарь: там место тихое, и Александра не любит туда ходить.
Словно тень, Лариса выскользнула за дверь, не успела я и слова сказать. Через пару минут вошла Полина.
– Кто это от тебя сейчас выскочил? – с любопытством поинтересовалась она.
– Это… одна девушка заходила спросить, нет ли у меня гигиенических салфеток, – быстро соврала я.
– Ты бы ее к Александре послала – у нее всегда все есть.
– Так я и сделала.
Александра так любит власть, что ей доставляет удовольствие быть полезной. Это выражается в том, что она требует по любому, даже самому ничтожному поводу обращаться к ней. Скорее всего, и ликвидация телефонов является проявлением этой черты ее характера: Александре нравится сознавать себя хозяйкой положения, а также всякий раз подчеркивать зависимость «сестер» от ее доброй воли.
– Как считаешь, – обратилась я к Полине, – Александра позволит мне связаться с семьей?
– Конечно! – улыбнулась Полина. – Она редко отказывает, только если кто-то серьезно провинился. А ты, по-моему, пока ничего плохого не сделала!
