Виктор Пронин - Остров
...Пыльные, раскаленные южным солнцем булыжники, сквозь которые растет трава. Осенью трава покрывается инеем, а белые в изморози камни, опавшие за ночь листья блестят на солнце, как фольга. А крутой дикий овраг с заросшими склонами и с холодным чистым ручьем на самом дне! А некрашеное окно на корявой улочке, окошко, мимо которого ты проходил, будто мимо своего будущего, своего несбыточного будущего... Еще эта сирень с сумасшедшим весенним запахом – от него колотилось сердце и хотелось хлебнуть чего-то запретного, недоступного, но по праву принадлежащего тебе, хотя бы потому, что ты есть и хочешь этого.
Иногда тебе кажется, что до сих пор ходит по тем горячим булыжникам веснушчатый мальчишка, которого ты знаешь только по фотографиям в своем альбоме. А осенью он смотрит из подъезда на покрытые инеем листья, а весной до сих пор околачивается возле небольшого окошка, дурея от запаха сирени, и до сих пор идет тот самый дождь и вращается тот самый холодный и мокрый диск телефонного автомата...
Все это продолжается и сейчас, потому что происходило в твоей жизни и стало тобой. Ты сам состоишь из запаха сирени, телефонного писка, бесконечного вращения дырявого колесика, с которого падают капли дождя, и до сих пор светится в небе задернутое штопаными занавесками окошко. И пусть нет уже того домика, все равно за его окнами мелькает иногда знакомая тень – и из этой тени ты состоишь, из того, что ты сказал и что тебе ответили.
Пусть ты уже совсем не похож на веснушчатого мальчишку, пусть ты стал угрюмым и молчаливым, настороженно бродящим по каким-то коридорам —это неважно. Состоишь ты все из тех же вещей – холодных листьев, ночного дождя, розового света из окна. Только меньше всего это стало в тебе.
И освободилось место для другого.
Для Острова.
Даже если через двадцать лет сделать фантастический анализ, то и тогда можно будет найти в тебе холод снегопадов, влажность сопок, насыщенных туманом, лиловое свечение зимнего утра, голубизну озер, которые, кстати, редко бывают голубыми. Но анализ покажет, что в тебе эти озера голубые. И еще в тебе можно будет услышать звон маленьких льдинок, в которые на зимнем ветру превращаются брызги моря, в тебе и тогда будет разгуливать эхо слов, которые ты произнес и которые услышал в ответ...
А каждую весну ты будешь слышать негромкий звон сосулек, а закрыв глаза – видеть пар над мерзлыми болотами, бесшумные призрачные дожди и бесконечные, до самой Японии, до самой Австралии – солнечные зайчики, большие, ворочающиеся, тяжело скользящие на океанских волнах.
Остров навсегда останется с тобой, в твоем тылу, как надежная боевая часть, готовая прийти на помощь по первому зову. А твой мир, который раньше простирался до ближайшей реки, раздвинулся, и ты увидел, что границ вокруг тебя нет. Они где-то за горизонтом, за выпуклостью планеты. Ты вышел к океану и не только к Тихому, перед тобой лежал Великий океан людей. Нельзя сказать, что ты понял его до конца, да и кто может похвастать этим... Но ты убедился, что он есть, что он по-настоящему велик и не нужно жалеть ни сил, ни лет, чтобы узнать это.
Ты понял, что каждому отдельному человеку, слабому и уязвимому, с жалкими пятью литрами крови и одним сердцем, нужно время от времени выходить к океану, чтобы проникнуться чувством планеты, чувством множества людей.
Тебе повезло...
