Елена Милкова - Те же и Скунс
У Жукова имелся на ЛТЗ временный пропуск. Хоть то хорошо, что не надо было тратить время на проходной, дожидаясь, пока разыщут девицу, час назад посланную заказывать для него разовый пропуск. Жуков без помех проник на территорию, миновал стенд с портретом Эльхана оглы в траурной рамке и зашагал к административному корпусу. Идти было через несколько длинных дворов.
– Валерий Александрович!.. – почти сразу окликнули его сзади. Он обернулся и увидел рудаковскую сотрудницу Гончарову, даму примерно его лет, то есть сорока с небольшим.
– Здравствуйте, Новелла Сергеевна, – сдержанно поздоровался он. Гончарова мило улыбнулась:
– Вы в лабораторию?..
Про себя Валерий Александрович считал Новеллу Сергеевну изрядной змеюкой, но делать нечего – пошли вместе, перешагивая через рельсы. На рельсах стояли могучие полосатые краны, способные поднимать и переносить исполинские стальные детали. Пути змеились по заводской территории, заползая в цеха. Была и ветка, упиравшаяся прямо в Неву. Сейчас на этой ветке стояла платформа с турбинным колесом, приготовленным для отгрузки. Бублик нержавейковых лопастей издали сиял, как ёлочная игрушка, но Жуков знал, что вблизи колесо окажется шершавым, словно только что из-под рашпиля. Во времена Перестройки Турбинный завод посетили американцы, носившиеся с мыслью о возможном сотрудничестве. Жуков при историческом визите не присутствовал, только слышал из разговоров, будто американцы, прощаясь, дружески посоветовали ЛТЗ перейти на выпуск контейнеров. Больше проку, мол, будет.
– Там у Рудакова мой «Процесс» вроде забарахлил, – сказал он Гончаровой. – Вы не в курсе случайно?..
– Случайно нет, – улыбнулась Новелла Сергеевна. – я теперь другим занимаюсь.
Жуков только кивнул. Когда ещё начинали внедрять повсюду компьютеры, Новелла Сергеевна часто и надолго брала у него литературу о машинных языках, собираясь, по собственному выражению, как-нибудь на досуге попрограммировать для души. Взятые книги она возвращала со скрипом невероятным, и Жуков в конце концов их ей давать перестал. Вероятно, поэтому она ни одной программы так и не написала. Интересно, на какой работе она горела теперь?.. На всякий случай он решил сменить тему:
– Как вообще жизнь, как дома?
Она махнула рукой:
– Да что… как у всех. Рабочим ещё что-то платят, а нам – сами понимаете. Хотя вы-то, Валерий Александрович, наверное, далеки от подобных проблем. Вы, я слышала, уже миллионами деньги считаете?
Жуков, внутренне закипая, некоторое время молчал. На той неделе, идя по институтской лестнице, он действительно сказал сослуживцу, что за прошлый месяц притащил домой почти два миллиона и даже, может быть, купит Стаське видеоплейер. Кто ещё присутствовал при том случайном разговоре, вспомнить он теперь, конечно, не мог. «Ах ты, тварь подколодная…» – мысленно обратился он к Гончаровой. А та, ласково улыбаясь, продолжала его поучать:
– Не все ведь такие везучие, Валерий Александрович, как вы. Вы вот сейчас вернётесь домой, сядете в машину и на дачу поедете, а я на одном валидоле держусь. У мужа на работе сокращения, живём в кошмаре, без конца разговоры, кого уволят, его или коллегу. Все друг друга подсиживают, а я ему каждый день говорю:
«Геночка, лучше останься без работы, только не иди по головам, не иди по головам…»
«А я, значит, вам тут всем на головы наступил», – с молчаливой злобой констатировал Жуков и… вспомнил, что изначально «Процесс» поручен был Гончаровой. Та разложила на столе ватман, выписала трафаретных линеек и принялась чертить алгоритм. Занималась она этим девять месяцев. Не дождавшись по истечении естественного срока не то что родов – даже и беременности, Рудаков, что называется, взвыл и обратился в НИИЭлектромаш. Через две недели Жуков принёс ему живую работающую программу.
– И вообще, – сказала Новелла Сергеевна, – вы знаете, у меня такое впечатление, что честные люди сейчас редко хорошо живут. В основном всякие жулики да проходимцы…
– Да, – не сдержался Жуков. – Такие вроде меня.
– Ну что вы, Валерий Александрович! Господи, ну что вы всё на свой счёт принимаете? Вы просто поймите не у всех ведь такие родители, чтобы дачи и машины дарить, многим старикам помогать ещё надо. Вот у Гены мамаше лекарства нужны, а откуда он денег наберёт, с его-то зарплатой?..
«Импотент он, твой Гена!!! – чуть не брякнул Жуков, заводясь уже окончательно. – Ведь не из горячей точки без штанов убежал, не слепой, не глухой, не парализованный,!.. Мужик в доме!!! Принципы высокие ему матери на таблетки заработать не позволяют!.. Выдумали фиговый листочек, только чтобы жопу от кресла перед телевизором не отрывать!.. Иди мусор во дворе подметай, газеты рекламные разноси, если мозгов не хватает извилинами зарабатывать…»
Лаборатория наладки помещалась на верхотуре одного из цехов. Первоначально Жуков хотел завернуть туда прежде, чем идти к Каширину на ковёр: надо же посмотреть самому, что там у них случилось с «Процессом». Однако идти куда-либо в обществе Новеллы Сергеевны – слуга покорный. Он сухо пожелал ей всего самого хорошего и пошёл к административному корпусу уже один.
Что касается дачи (которая, кстати, официально по-прежнему числилась за Ниниными предками), то это был подгнивший и покосившийся домишко в Орехове. Да и машина (действительно отданная Валерию отцом) являла собой далеко не «Мерседес». Насквозь ржавый четыреста восьмой «Москвич» отметил серебряный юбилей и по этой причине редко извлекался из гаража: не ровен час, ещё рассыплется по дороге. То есть хорошие автомеханики, способные вдунуть в него новую жизнь, в природе, естественно, существовали, но… Жуков просто не мог собраться с духом и оторвать на это дело от семейного бюджета энную сумму. До Орехова и назад кое-как доползает – и слава Аллаху. Он вспомнил о том, что аккурат сейчас должен был бы выруливать со двора, и вздохнул. А потом твердо сказал себе: Стаська права, не надо расстраиваться. Сегодня не получилось, ну и плевать. Завтра поедем.
Павел Георгиевич Каширин был заместителем главного конструктора, и в кабинет к нему проникали через большой зал, сплошь заставленный кульманами; на некоторых кульманах красовались даже чертежи. Навстречу Жукову из кабинета выглянул Рудаков:
– Во, а я уже звонить тебе собирался, думаю, не забыл ли… Давай проходи. А то одному отдуваться…
В лабораторию не заглядывал?
– Гончарову встретил, – сказал Валерий Александрович.
– А-а… – понимающе усмехнулся Рудаков, – Сложная женщина.
Жуков переступил порог кабинета. К его некоторому удивлению, внутри оказалось довольно много людей. С одними он был хорошо знаком (не первый год всё же сотрудничали), других видел впервые. Похоже, происходило важное совещание, и злополучный «Процесс» был всего лишь одной из обсуждаемых тем.
– Так что там у вас с этой программой? – спросил Каширин примерно через сорок минут, когда наконец дошёл черёд до рудаковской лаборатории. – Когда результаты думаете показать?
Жуков открыл рот, собираясь ответить, но ничего сказать не успел: зазвонил телефон.
– Минуточку, – поднял руку Каширин. У него был до того большой письменный стол, что при виде его хотелось сказать: «Таких столов не бывает!», а телефон ещё и стоял за его пределами, на тумбочке – не больно дотянешься. Каширин оттолкнулся руками, и кресло, снабжённое роликами, ловко прокатилось в сторону: – Алло?
Жуков терпеливо ждал.
– Да что с программой, – сказал Рудаков, когда начальник положил наконец трубку. – Не работает она.
– То есть в каком смысле?..
– В самом прямом. Зависает. Ни тпру ни ну…
– А твои орлы что же? Не разобрались? – удивился Каширин.
– Так ведь он никакого исходного файла нам не оставил… – начлаб кивнул в сторону Жукова, – а без текста поди разберись. И не посидел с ребятами, не объяснил как следует, что там к чему. Знаете, всё на раз-два всё на бегу, пальцем тык, готово… Мальчики которую неделю бьются, пытаются запустить…
Жуков задохнулся от возмущения. Он начал понимать, что, собственно, происходило. На современном языке это, кажется, называлось «положить крайнего шпалой». То есть отстаивать свою правоту было заведомо бесполезно. Крайний, он крайний и есть. Всё же Валерий Александрович поинтересовался:
– Она что, все полгода так и висит? С первого дня?
– С первого, не с первого… – отмахнулся Рудаков. – Мы тут ещё другими делами иногда занимаемся.
– Игры, например, переписываем, – ощетинился Жуков. – С вирусами. Жёсткий диск давно проверяли?
Для него было очевидно, что вплотную «Процессом» они занялись в лучшем случае позавчера. И теперь усиленно валили с больной головы на здоровую.
– Так, – постучал ладонью по столу Каширин. – Давайте только оставим эмоции. Бог ним там, «кто виноват», давайте «что делать». С эталонной дискеты не пробовали заново переписать?
