Дж Коннингтон - Загадка Линден-Сэндза
— Потерпело бы неудачу… — повторил Армадейл, демонстрируя свою готовность продолжать.
— Я обратилась к друзьям, — снова заговорила мадам. — Некоторые из них могли мне помочь, и я выяснила адрес Стэйвли в Лондоне. Так я и попала в Англию, в Лондон. Но там мне говорят — его здесь больше нет, он уехал в Линден-Сэндз. Тогда я добываю его новый адрес — коттедж Флэтта — и сама приезжаю в отель Линден-Сэндза.
Армадейл невольно оторвал взгляд от блокнота, выдавая тем самым свой возросший интерес.
— Я приезжаю сюда и сразу же пишу ему записку, что в пятницу вечером приду к нему в коттедж Флэтта. Никакого ответа, но я, как и задумала, иду в коттедж. Когда я постучала в дверь, вышел Стэйвли.
— В котором часу это было? — вмешался Армадейл.
— В своем письме я назначила рандеву на половину десятого. Я была точна… вы говорите «пришла вовремя», правильно? Но Стэйвли, кажется, не мог поговорить со мной вдвоем, в коттедже были другие. Тогда он сказал, что встретится со мной попозже — в половине одиннадцатого, у одной большой скалы у моря, у скалы, которую называют Трон Нептуна.
— Значит, вы ушли, а Стэйвли вернулся в коттедж? — переспросил Армадейл.
Мадам Лоре-Деруссо подтвердила это легким кивком.
— Я ушла, — продолжала она. — Чтобы провести время, я прогуливалась по дороге и, наверное, зашла слишком далеко. Уже было поздно — позже назначенного часа, — когда я добралась до места напротив скалы, этого Трона Нептуна. Я спустилась на пляж и подошла к скале. Стэйвли был уже там, и очень злой, потому что я опоздала на десять минут. Он был такой раздраженный потому, кажется, что через несколько минут в том же месте у него было назначено другое свидание. В тот момент он меня совсем не слушал. Я видела, что сейчас нет времени на переговоры, он так злился и так хотел поскорее от меня отделаться. Я назначила еще одно свидание на следующий день и я оставила его.
— В котором часу вы оставили его на скале? — опять перебил ее Армадейл.
— Дайте подумать… — мадам Лоре-Деруссо помолчала, размышляя. — Я побыла с ним несколько времени… Будем думать, десять минут.
— Значит, вы покинули скалу незадолго до одиннадцати?
Мадам Лope-Деруссо сделала утвердительный жест.
— Я ушла со скалы той же дорогой, которой пришла. Я была очень сильно сердита, вы понимаете? Это было очень большое разочарование, что я не смогла ни о чем договориться. Я… надеялась на что-то лучшее, правильно? А этот Стэйвли был очень не любезный… грубый, правильно? Это было очень огорчительно.
Когда я шла через пляж, большой автомобиль появился на дороге, он ехал из отеля. Я остановилась, чтобы он проехал. Но и он остановился, и шофер потушил фары. Потом из машины вышла женщина и пошла по пляжу к скале.
Уэндовер прочел на лице Армадейла выражение триумфа. Его переполняла радость оттого, что наконец он получил прямое свидетельство против Крессиды. А Уэндовер со смятением был вынужден признать, что рассказ мадам Лоре-Деруссо прекрасно подтверждает гипотезу инспектора.
— Когда я опять посмотрела на автомобиль, шофер тоже испарился. Он не был на дороге. Может быть, он тоже ушел на rivage.
— На берег, — вставил сэр Клинтон, заметив явное недоумение инспектора.
— Я стояла там несколько минут, — продолжала мадам Лоре-Деруссо. — Против такого человека, как Стэйвли, надо использовать все… оружия, правильно? Даже шпионаж. Я имела предчувствие, что что-то может получиться. Стэйвли и женщина, вы понимаете? Я надеялась, что-нибудь случится такое, что даст мне над ним преимущество.
Я забыла сказать, что небо было затемнено большими тучами. Было немного трудно хорошо видеть. На скале они все спорили и спорили, но я не могла ничего расслышать, и в конце концов, я устала от слежки.
— Сколько времени вы там простояли? — спросил Армадейл.
— Это будет трудно сказать, но, возможно, около четверти часа. Я очень устала от слежки, и я пошла — очень медленно — по дороге в другую сторону от отеля. Я избегала автомобиля, понимаете? Я не хотела никаких неприятностей. Это не было… мое дело — правильно? — открывать, кто эта женщина. Все, что я хотела, — оружие против Стэйвли. Больше ничего.
Немножко позже я вернулась. Мне тогда, наверное, показалось позже, чем было на самом деле, и я думала, что они должны уже уехать, те двое. Затем совершенно внезапно я услышала выстрел там, у скалы…
— Один выстрел? — спросил сэр Клинтон.- Un seul coup de feu?
— Один только, — уверенно ответила мадам Лоре-Деруссо. — Я заспешила обратно к тому месту, где стоял автомобиль. У меня в голове была мысль о несчастном случае, понимаете? Было очень сумрачно, большие тучи летели, закрывая луну. Я с трудом увидела, как женская фигура побежала от скалы к автомобилю, и почти сразу же к ней присоединился шофер. Когда они садились в машину, я была совсем близко, я слышала, как они говорят, хотя было слишком темно, чтобы видеть что-то, кроме неясных силуэтов. Сначала говорила женщина, очень взволнованно.
Трое слушателей напряженно застыли, ожидая продолжения. Армадейл поднял глаза, держа карандаш наготове. Уэндовер почувствовал, как у него перехватило дыхание. Следующее предложение могло или окончательно закрепить, или разбить обвинение инспектора.
— Она сказала, — продолжала мадам Лоре-Деруссо, — она сказала эти самые слова, которые отпечатались в моей памяти, потому что так много для меня означали: «Я выстрелила в него, Стэнли». А шофер спросил: «Ты его убила?» И вы можете понять, мосье, что я слушала во все уши. Женщина отвечала: «Думаю, что да. Он сразу упал и остался лежать неподвижно. Что я должна была делать?» И на это шофер ответил: «Уносить ноги». И он сделал какое-то движение, как будто хотел запустить мотор. Но женщина остановила его и спросила: «Разве ты не пойдешь и не посмотришь на него — может, еще что-то можно сделать?» И на это шофер закричал сердито: «Да, черт возьми, именно это я и собираюсь сделать!» Прямо так. И потом сказал еще: «В любом случае, сначала я должен убедиться, что ты в безопасности. Рисковать я не намерен».
Уэндовер почувствовал, как гаснет его последняя надежда. Казалось, мадам Лоре-Деруссо и Армадейл заранее сочинили этот диалог, так к месту он пришелся в возводимом инспектором обвинении. Он взглянул на сэра Клинтона. Но на его лице было написано лишь тихое удовлетворение человека, который: вставил в головоломку очередной кусочек.
— Затем, — продолжала мадам Лоре-Деруссо, — шофер завел свой мотор и развернул автомобиль. Я отступила на обочину, боясь, что меня заметят. Но они поехали в сторону отеля, не включая фар.
Она замолчала, очевидно полагая, что важная информация на этом закончилась. Армадейл, однако, полагал, что ей следует продолжить рассказ.
— Поставьте себя в мою позицию, — продолжала она. — Стэйвли лежал мертвый на скале. Автомобиль уехал. Я осталась одна. Если кто-нибудь проедет по шоссе и узнает меня, будет подозрение. К тому же, можно сказать, у меня была серьезная причина ненавидеть Стэйвли. Впереди я не видела ничего, кроме неприятностей. А шофер сказал, что, может быть, попозже вернется. Что может быть более просто, найдя меня там, чем бросить подозрение на меня и обесчестить? Или даже обвинить меня? Я думала об этих вещах и потеряла голову. Моя единственная идея была незаметно оттуда уйти. Я крадучись пошла по шоссе, дрожа от страха, что автомобиль вернется. Никто меня по дороге не встретил, и я вернулась на гостиничный участок, никем не узнанная. Проходя по аллее, я заметила большой автомобиль с выключенными фарами. Но я счастливо вернулась в отель.
— В какое время вы вернулись, мадам? — воспользовавшись паузой, спросил Армадейл.
— А! Я могу сказать вам это, мосье L'Inspecteur, и совершенно точно. Я механически заметила время на часах в холле. Было без пяти минут двенадцать, когда я прибыла в отель.
— От скалы до гостиницы минут двадцать — двадцать пять ходьбы, — заметил Армадейл. — Это значит, что вы покинули пляж около половины двенадцатого. А теперь еще один вопрос, мадам. Вы узнали голоса тех женщины и мужчины?
Мадам Лоре-Деруссо задумалась, прежде чем дать ответ.
— Я бы не хотела говорить, — наконец неохотно проговорила она.
При этих словах лицо инспектора помрачнело, и мадам Лоре-Деруссо обернулась к сэру Клинтону, как бы ища у него поддержки.
— Автомобиль уже опознали, мадам, — отвечая на ее невысказанный вопрос. Вы никому не причините зла, сказав нам правду.
Его слова успокоили ее.
— В таком случае, я не открою вам ничего нового? Тогда я скажу: ночью я слышала голос молодой мадам Флитвуд.
Армадейл наградил Уэндовера победным взглядом, как бы провозглашая, что расследование завершено. Мадам Лоре-Деруссо, облегчившая свою совесть, теперь, казалось, была чем-то озадачена.
— Меня волнует, как вам удалось догадаться, что я была в ту ночь на скале. Могу я вас об этом спросить?
