Штефан Мурр - Гиблое место
Сразу после обеда Гафке предстал перед шефом. Толстенный пакет, который он доставил, находился в другом конце коридора у Хорншу, обладавшего со школы хотя и неполным, но все же достаточным, чтоб понять наиболее существенное, знанием английского языка.
— А у него неплохой вкус, господин комиссар, — сказал Гафке. — Довольно элегантная особа.
— Подрабатывает в баре, так ведь это называется, Гафке?
— В принципе да, но при этом уютная квартира, красиво обставленная. И дорогая. Видно, расходует с умом, что зарабатывает.
— И что же она сообщила?
Гафке вертел головой, отыскивая взглядом сигареты, которые комиссар держал для посетителей.
— Подтверждает данные доктора Брабендера слово в слово, — сказал он, закуривая. — С весьма незначительными сдвигами во времени. Могло быть половина десятого или без четверти, когда они встретились в кафе «Эспланада». К тому же она не помнит точно, когда он ушел. Она была немного…
Гафке сделал волнообразное движение рукой.
— Впрочем, это можно понять. Ночной портье подтверждает, что он позвонил в дверь в половине или без четверти семь, без шляпы и пальто. Выглядел слегка навеселе и был бледен после бессонной ночи. Он еще что-то там пошутил. Ночному портье показалось, что он из породы людей, что смущаются, встретив невольного свидетеля их ночных похождений. А поскольку они знают, что портье известно все…
— Хорошо, Гафке. А в «Эспланаде»? Он говорил, что они там еще немного выпили.
— Все верно. Я разыскал обслуживавшую их официантку. Она знает эту женщину, а доктора она описала вплоть до галстука. Сомнений нет.
— Машина?
— Машину он оставил в переулке. Портье не обращали на машину внимания. Разве что дневной портье вспомнил, что она вроде бы стояла на том же самом месте, когда около девяти он выносил ему к машине чемодан.
Комиссар выпустил густое облако сигарного дыма.
— А какое впечатление сложилось лично у вас, Гафке? Нет у вас ощущения, что тут что-то не так?
— Да в общем-то нет, господин комиссар. Алиби как алиби. Никаких противоречий, неясностей я не обнаружил. Создалось, правда, впечатление, что даму эту довольно часто посещают мужчины, но что тут докажешь?..
— Однако она не уличная девка?
— Ну что вы! На три порядка выше. Да вы знаете этот сорт.
Комиссар хорошо это знал.
— А бар Рейнхардта? — спросил он.
— Тоже совпадает. По субботам он в самом деле закрыт. Чуть было не позабыл об этом, — сказал Гафке.
— Хорошо, Гафке. Составьте для дела отчет в письменной форме. И позвоните в следственную тюрьму. Пусть они пришлют ко мне доктора Брабендера без сопровождения.
Комиссар Кеттерле не стал дожидаться, пока Гафке выйдет из кабинета. Он сразу бросился к Хорншу.
— Ну? — сказал он еще в дверях, кинув беглый взгляд на пол, куда упал пепел его сигары.
— Кажется, дело было не совсем так, как изображал Робертс. Федеральная полиция вмешалась лишь потому, что миссис Робертс пропала без вести в штате Нью-Йорк, а найдена была совсем в другом штате — Нью-Джерси. Вот и все. Они забеспокоились, когда на второй день молочник и почтальон одновременно сообщили, что молоко и газеты возле дома остались нетронутыми. Сначала они позвонили, потом выждали еще день, пока не взломали виллу. Дверь террасы, ведущей к морю, была распахнута, одно из стекол разбито. Но стекло могло разбиться и от сквозняка. Поскольку местный шериф — его фамилия Грей — с ходу предположил несчастный случай, они, чтобы это выяснить, привели ищейку. Она взяла след, который увел к морю. Однако след не доходил до воды, он обрывался — и для собаки тоже — в тридцати метрах от полосы прибоя. Вначале этим они и ограничились. Но потом у шерифа возникли сомнения, и он подключил уголовную полицию. Те исследовали весь пляж, в том числе с помощью инфракрасных лучей, и точно установили, что след обрывается именно там. Изменения в ходе следствия наглядно демонстрируют надписи на папке с делом. Посмотрите: «Розыск пропавшей без вести Робертс» — зачеркнуто, «Дело об убийстве Робертс» — тоже зачеркнуто. В конце концов остановились на «Смертельном случае Робертс». Тому, что след обрывался так неожиданно, федеральная полиция не придала значения. Через семьдесят девять дней, когда была обнаружена утопленница, они заявили, что объяснить это можно совокупностью всевозможных обстоятельств. И в конце концов остановились на общем предположении, что, отличаясь некоторой эксцентричностью характера, она отправилась ночью купаться, попала в сильное течение и утонула. Во всяком случае, в противоположность Сандре Робертс в легких у нее обнаружили соленую воду. Хотите взглянуть на снимки?
Хорншу протянул комиссару картонную папку с наклеенными фотографиями, и Кеттерле подошел к окну.
— Да, вид не очень привлекательный.
Комиссар вернулся к столу.
— Рыбы, течения, естественное разложение. Они все отразили в деле.
Кеттерле бегло кивнул и отложил фотографии в сторону.
— Кто устанавливал личность утопленницы?
Хорншу полистал дело.
— Какой-то дальний родственник из Братлборо, штат Вермонт, кажется, племянник, и еще священник общины. Но тут есть кое-что еще поинтереснее. Несколько писем от доктора Реймара Брабендера, в которых тот настоятельно интересуется деталями дела, каковые и были ему сообщены. Вот копии ответов. И что самое удивительное, переписка велась всего два года назад.
Хорншу вынул из скоросшивателя несколько документов и подал их Кеттерле.
— Похоже, сам Робертс не очень-то интересовался судьбой своей первой жены.
Комиссар взял письма и подошел с ними к окну.
— Несчастный случай, безусловно, — произнес он оттуда. — Однако после недавних событий встает вопрос: не следует ли и события давние рассматривать в другом свете? Не исключено, что доктору Брабендеру пришла в голову подобная же мысль. Однако самое удивительное, что нам он так ничего и не сообщил об этом. А ведь должен был предположить, что письма эти окажут нам большую услугу.
— В общем-то да, — сказал Хорншу. — Но может, он просто решил, что мы и без него получим все материалы.
— И тем не менее, — сказал комиссар мрачно. — Тем не менее это странно.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Хорншу и поднял голову.
— Фройляйн сказала, что вы здесь, — сказал Реймар Брабендер, — извините, если помешал, но…
Он встретился с комиссаром взглядом и умолк.
— С вашим алиби все в порядке, — Кеттерле остался стоять у подоконника, опираясь на него обеими руками. В правой он держал бумаги, которые только что передал ему Хорншу. — Примите мои поздравления, господин доктор. Вы можете немедленно отправляться домой. У вас остались в тюрьме какие-нибудь вещи?
— Нет, ничего. Могу я позвонить жене?
Комиссар указал на телефон. И пока доктор Брабендер сообщал жене, что подозрения против него полностью отпали, Кеттерле, прислонившись спиной к окну, перелистывал письма. Одно за другим.
Он легко мог представить, как Эрика Брабендер на другом конце провода не может сдержать слез радости.
— Да, любимая, я потом тебе все объясню. Все, все. Где машина? Ну и оставь ее там, я возьму такси.
Врач положил трубку.
— Мне хотелось бы еще обсудить кое-что с вами, господин комиссар, — сказал он и принялся ходить по комнате взад-вперед, засунув руки в карманы.
Кеттерле опустил руку с письмами и внимательно взглянул на него.
— Видите ли, история эта бросает на меня тень.
— Не только на вас, господин доктор, — перебил его комиссар.
Врач остановился.
— Да, конечно, — сказал он, — и на Ханса-Пауля тоже. Но главным образом на меня.
Он снова принялся вышагивать по кабинету.
— Насколько я понимаю, вы не очень-то продвинулись вперед. И наверняка разделяете мое стремление сделать все, чтобы помочь разгадке тайны. Вы не будете против?..
— Вы хотите отправиться в «Клифтон», господин доктор?
Врач резко остановился.
— Да, — ответил он, пораженный. — А откуда вы знаете?
— Ну, — сказал комиссар, — у меня ведь тоже есть кое-какие догадки.
Он сложил письма, что были у него в руках, и передал их Реймару Брабендеру.
— Быть может, вам окажутся полезными некоторые данные отсюда, — сказал он, — если вы по рассеянности засунули куда-нибудь оригиналы.
К полудню следующего дня комиссар Кеттерле еще не подозревал, что уже к вечеру раскроет тайну смерти Сандры Робертс. Да ж вообще, если говорить правду, он вспомнил об этом деле, лишь когда, вернувшись с обеда в пивной папаши Хайнриксена, нашел на своем столе данные аэрофотосъемки дома и парка сенатора, сделанные службой безопасности движения с воздуха.
Он уселся и, потягивая кофе, принялся изучать сильно увеличенные снимки с тщательностью, которой мог бы позавидовать даже полковник Шлиске.
