Татьяна Гармаш-Роффе - Уйти нельзя остаться
– Алеша, ты не с той стороны немножко… Мне тебя не хватает. ТЕБЯ. И ни няня, ни домработница мне тебя не заменят!
Она постояла мгновенье, затем повернулась и направилась на кухню. Алексей не стал ее догонять – отправился в ванную мыть руки и думать.
Детей не было слышно. Им вообще с близнецами повезло, на редкость спокойные оказались детки. Он решил заглянуть к ним попозже – поцеловать румяные щечки – и направился на кухню. Александра уже накрыла на стол. Салат из свежих овощей с оливковым маслом, горстка его любимых черных маслин в пиалке, корзинка с хлебом. И одна тарелка. Для него.
– А ты?
– Я уже поужинала, Алеша… Пора купать детей, я не могла тебя ждать. Выпью с тобой чашку чая, пожалуй… А ты что будешь? Минералку? Сок? Или тебе тоже чаю налить?
Она направилась к холодильнику, пряча от него глаза, но Алексей ее перехватил.
– Брось все. Сядь.
Она послушалась.
– Только обещай не перебивать. А то я не справлюсь с мыслью… Она и так ускользает, – улыбнулся он.
Саша кивнула, давая понять, что молчит, обещает. Глаза ее еще были влажными от навернувшихся слез, но в них уже засияло любопытство. Вот за это он ее любил: к мыслям у нее был такой же жгучий интерес, как у ребенка к сказкам.
– Вот что, Саша… Тебе не любви моей не хватает – в ней ты ведь не сомневаешься, правда? – а моего присутствия! И почему? Потому что сейчас твой мир замкнулся до детей и домашнего быта. Даже если ты ухитряешься писать статьи, то из дома почти не выходишь. Тогда как ты привыкла быть в гуще событий, посещать различные мероприятия и светские тусовки. Ты стала немного задыхаться… Дети, дом – все это требует твоей любви, отдачи. От тебя . А я – тот человек, который отдает тебе . И когда меня слишком долго нет рядом, у тебя возникает ощущение, что…
Он запнулся в поисках слова.
– Не ищи, – сказала Саша. – Я поняла.
– Спасибо. Тогда продолжаю… Дети немного подрастут, пойдут в ясли, и ты снова начнешь заниматься своей работой в полную силу. Представь сейчас: надо ли мне будет просить тебя, чтобы ты больше внимания уделяла мне или малышам? Нет, конечно, нет! Ты сама будешь стараться, разрываясь при этом на части! Потому что делать выбор между любимым делом и любимыми людьми трудно и не хочется. Значит, в какой-то раз будешь подвигать семью, в какой-то раз – работу. Жить в абсолютной гармонии невозможно… Но не-абсолютная гармония тоже ведь неплохо, а, Саша? Вспомни, как мы раньше жили: скучали друг по другу и были при этом счастливы…
Александра поднялась и обошла стол. Алексей подвинулся вместе с табуреткой, принимая ее на колени. Она обхватила его за шею и проговорила куда-то за ухо:
– Я ведь и сама это все знаю, Алеш… Поэтому всегда тебя отпускаю. Но потом мне без тебя плохо… И ничего не могу поделать с собой… Иногда хочется плакать только потому, что тебя рядом нет…
Он прижал ее покрепче к себе.
– Это усталость, Сашенька. И небольшая депрессия на ее фоне. Как ты сама часто говоришь: нехватка энергии. Потому что расход ее у нас слишком большой, на детей, на быт, – особенно у тебя. У нас сейчас трудный момент. Давай просто постараемся его пережить. Мы взрослые умные люди, все понимаем и потому…
Александра соскочила с его колен.
– Ешь, голодный небось? Я пока приготовлю ванну детям, а ты подтягивайся. Ты же знаешь, как они любят плавать с тобой!
Саша, следуя какой-то методике, купала детей в большой ванне, где они плавали по очереди, придерживаемые папой.
Полтора часа спустя дети спали, пора было и родителям укладываться. Александре пришлось пожертвовать своим любимым ночным образом жизни и ложиться рано, следуя распорядку дня малышей. Она ушла в душ, а Алексей посидел на кухне, покурил, еще немного подумав о деле, потом решительно прогнал все мысли и направился в ванную.
– Ты что делаешь? – изумилась Александра, когда он бухнулся к ней в ванну.
– Я тебя пришел мыть. Ну-ка, подставляй спинку…
…Он мыл ее, потом она его, потом они толкались вдвоем под душем, смеясь, брызгаясь и прижимаясь скользкими от воды и геля телами друг к другу.
– Знаешь, о чем я подумал? – произнес Алексей, когда, устав от любовных ласк, они оторвались друг от друга. – Существуют два вида любви. Один – это любовь как отношение . Вот я люблю тебя, думаю о тебе, забочусь и всякое такое. И ты об этом знаешь. Именно знаешь , я это слово хочу выделить. Но одного знания мало… А есть любовь как чувство . Это когда не вообще знаешь, а чувствуешь! Тогда она течет от одного к другому, и для ее передачи нужно прикоснуться. Обнять, погладить, нежно или страстно – неважно, в разные моменты по-разному. Но обязательно нужно прикосновение! И тогда вопросы не возникают, и сомнений нет, и слова не нужны: все чувствуется само!
Голова Александры покоилась на его груди, он лица ее не видел, но все равно знал, что она улыбнулась. Она всегда чуть-чуть улыбалась, когда он пытался сформулировать мысли в области тонких материй. Но Алексей не обижался. В их семье она была мастером облекать мысли в слова, а он только мастером выстраивать их между собой в цепочку.
– Согласна, – она подняла голову, и он убедился, что не ошибся. – Полностью с тобой согласна! И что из этого следует?
– Как, ты еще не поняла? Что мы должны чаще заниматься любовью, что же еще! И тогда ты перестанешь чувствовать, что тебе меня не хватает! Наоборот, меня станет так много, что будешь радоваться, когда я не дома!
Александра только фыркнула в ответ и снова устроила голову у него на груди. Если и чаще, то уж точно не сегодня…
* * *Кто это сказал, что секс не интеллектуальное занятие? Очень даже интеллектуальное!
Во всяком случае, с утра мысли Алексея прояснились и выстроились совсем в ином порядке, куда более рациональном.
В самом деле, вместо того чтобы ходить по несговорчивым или отсутствующим очевидцам (или участникам) глубоко законспирированного события, не лучше ли отправиться прямиком к тому, кто является самым заинтересованным в помощи следствию? А именно к следующему кандидату на «инфаркт»!
Он сидел на первой парте первого ряда от стенки и являлся кандидатом по той простой причине, что если считать не вообще по ученикам, а исключительно по членам Компашки, то он был на очереди. Звали его Максим Фриман. Лера с ним не встречалась, на последний классный сбор он не явился, манкировал. По словам старосты, ныне Максим ни с кем из класса не общался, – во всяком случае, на приглашение прийти на встречу отреагировал раздраженно, заявив, что «детские сопли» не входят в сферу его интересов.
Стало быть, высок шанс на то, что ничего не знает об «инфарктах», и Кис сумеет его огорошить и расколоть.
По телефону детективу удалось напустить таинственности, заинтриговать и даже несколько напрячь Максима, в силу чего встреча была назначена безотлагательно, в обеденный перерыв.
Алексей не знал, где и кем работает Максим Фриман (понадобится – выяснит!), но осторожничал мужик ощутимо. Местом для разговора он выбрал машину детектива: спросил ее номер и модель и назначил встречу.
Сии предосторожности навели Алексея на мысль, что он излишне зациклился на Юре Стрелкове, которому есть что терять с учетом его головокружительной карьеры. Но ведь и прочие члены бывшей Компашки могли занимать достаточно высокие посты, чтобы ныне опасаться за свое положение в случае, если будет извлечена на свет какая-то неблаговидная история! Конечно, ущерб репутации политика она нанесла бы куда более ощутимый урон, чем, допустим, репутации банкира, и все же нельзя сбрасывать со счетов остальных. И придется ему добывать информацию о Максиме Фримане и тех членах Компашки, которые еще живы…
Хотя если не считать Юру Стрелкова и Ингу, то в живых оставались всего два человека: Максим Фриман да Дмитрий Щербаков…
Алексей припарковал свою машину в условленном месте в условленное время. Максим Фриман пришел на встречу с удивительной точностью и постучался в стекло.
Кис окинул его взглядом бегло, но зорко. Довольно высокий брюнет, в черной шевелюре которого блестками посверкивает ранняя седина. Одет дорого и строго, костюм-галстук, безупречная белая рубашка с золотыми запонками. Похоже, в мире бизнеса он имеет высокий ранг. Лицо его, чисто выбритое, нездорово одутловатое, с мешками под глазами и бледной вялой кожей, ничего не выражало. Даже вежливой улыбки не мелькнуло на бледных тонких губах.
Алексей впустил его в салон, приметив на тротуаре легко вычисляемую фигуру охранника.
Машина мгновенно заполнилась удушливым запахом хорошего, но чрезмерно политого на голову гостя парфюма. Алексей достал фотографии, разложил на приборном щитке и, чуть отворачивая нос от собеседника, вкратце обрисовал ситуацию.
Лицо Максима оставалось непроницаемым и даже брезгливо-недовольным, но Алексей почувствовал, что тот напрягся. Слишком внимательно слушал, слишком прямо сидел.
