Наталья Солнцева - Все совпадения неслучайны
Старик, выпустив очередную порцию дыма, вытащил из кармана пиджака фотографию молодой красивой женщины в обнимку с вальяжным самоуверенным господином. Мужчину доктор видел в первый раз, а вот дама показалась ему знакомой.
– Знаешь ее? – спросил рыжий, бесцеремонно тыча фото в лицо доктору. – Мне сказали, она твоя пациентка. Лечится от бронхита.
Эту фотографию дала ему Софья Иосифовна, мать убитого ювелира Ковалевского. Вчера вечером старик посетил пожилую даму, назвавшись бывшим клиентом Жени. Они помянули покойного, а потом он спросил, где разыскать Валерию. Ее телефон не отвечает. На работе ему сказали, что Валерия уволилась и уехала, а куда – неизвестно. Близких подруг у нее не было, а из мужчин – только Женя. Софья Иосифовна долго всхлипывала и тяжело вздыхала, а потом вспомнила, что Валерия лечилась у знаменитого Бориса Ивановича, «чудесного доктора», и что он может знать, где она сейчас.
«У Лерочки обострился кашель, – объяснила Ковалевская. – Наверное, доктор порекомендовал ей хороший санаторий…»
Она даже не поинтересовалась, зачем рыжему старику понадобилась Валерия. Напротив, порылась в альбоме и дала ему фотографию Жени и Валерии на фоне моря.
«Это они в Ялте, – сказала несчастная мать, смахивая слезы. – На набережной…»
Ей показалось естественным, что кто-то разыскивает Валерию, – ведь она сама неоднократно пыталась связаться с ней, сходить вместе на кладбище…
– Да! – вспомнил Борис Иванович. – Она переводчица. Я обращался к ней по поводу научных статей.
– Где она сейчас? Мне сказали, она уехала. Куда?
– У нее была депрессия. В таком состоянии…
– Мне плевать на ее состояние! – прорычал старик, выпуская доктору в лицо очередную порцию удушливого дыма. – Меня интересует ее местонахождение!
– Но позвольте… откуда же я знаю?
Доктор чуть не плакал от страха и унижения.
Глубоко посаженные глазки рыжего посетителя сверкнули такой неприкрытой угрозой, что у Бориса Ивановича начался нервный тик.
– Я… я не з-знаю… – заныл он, безвольно откидываясь на спинку стула и закатывая глаза. – Хотя… она обращалась к экстрасенсу… к-кажется…
– Экстрасенсу? – Старик презрительно скривился и фыркнул.
– Да… да… – подтвердил доктор. – Это Игнат. Ясновидящий и целитель… Я вам скажу его адрес. Он может подсказать, где Валерия…
– Пфф… – Рыжий посетитель выпустил клуб дыма прямо в нос Борису Ивановичу.
Доктор, не привыкший к ядовитым испарениям, отключился. Пациент как ни в чем не бывало отправился восвояси.
Очередной больной, не дождавшись сигнала «Входите», робко постучал в дверь. Потом еще и еще. Наконец он не выдержал и заглянул в кабинет.
– Доктору плохо! – шепотом сообщил он остальным.
Борис Иванович был в глубоком обмороке…
Как его привели в себя, сделали укол и отвезли домой, доктор помнил смутно. Дома, едва живой от слабости, он пытался восстановить в памяти происшедшее, но без особого успеха.
«Я переутомился, – решил он. – Слишком много работаю. Который год без нормального отдыха! Я не думаю о себе…»
У него опять возник вопрос: почему он не чувствует удовольствия от жизни? Ведь он еще не стар, здоров, любит свою работу, имеет успех у женщин… В чем же причина? Он ходил в церковь, исповедовался, причащался, постоянно читал духовную литературу, но… Это «но» доктор объяснял невозможностью испытывать радость, когда вокруг столько несчастных, больных и заблудших. Только эгоист может веселиться на пепелище. Только глупец торжествует, когда вокруг стоит стон и плач…
С этими мыслями он и уснул, твердо решив, что возьмет отпуск и поедет к матери, отдохнуть душой. Хотя бы на недельку!..
* * *В велинском музее стояла привычная тишина. Посетителей не было, и Вика могла помечтать. Ей нравился зал, в котором располагалась экспозиция дворянского быта. Мебель, картины, кое-какая посуда – все из бывшего имения Баскаковых. Теперь девушка смотрела на знакомые экспонаты совершенно другими глазами.
Портрет Александры произвел переворот в ее душе. Какая прелестная женщина! И какая несчастная. Страшно подумать, что эта обворожительная дама рассталась с жизнью в самом расцвете молодости и красоты. Ужасная и загадочная судьба…
Вика вспомнила, как странно вел себя Николай в коломенском доме. Сначала храбрился, а потом раскис. В общем, молодой человек произвел на нее приятное впечатление: внимательный, вежливый, не жадный. И поговорить с ним интересно. Пожалуй, она не против встречаться с ним. А рыжий старик Вике не понравился. Особенно взгляд – так и пронизывает насквозь.
Но ради портрета можно и потерпеть. Все же хозяин коломенского дома не отказал им с Ником, показал картину. Какое платье было на Александре, прическа, жемчуга! А серьги… У Вики захватило дух, когда она их увидела.
Александра Баскакова завладела воображением девушки. Красавица с необычной трагической судьбой, героиня любовной драмы, которая унесла свою тайну в могилу… Разве сравнишь со скучной повседневной жизнью Вики? Дом, музей, магазины, мамины нравоучения, одинокие вечера у телевизора, подружки, сплетни… Беспросветное существование.
Ах, как Вика надеялась, что вырвется когда-нибудь из душного, надоевшего ей мирка! Потому ее и увлек Валентин, что он не местный. Он назначил ей свидание – не в кафе, на дискотеке или в парке, а на развалинах старинной усадьбы, ночью, в полнолуние… там, где бродят души умерших возлюбленных…
Николай тоже ничего. Пригласил ее в Москву, обещал вернуть бумаги из музейного архива. Вика была умной девушкой и, когда Валентин перестал ей звонить, сумела подвергнуть их отношения безжалостному анализу. Парень не собирался за Викой ухаживать – он просто-напросто ее использовал. Выпросил архивные тетради и скрылся. Интересно, что в них такого было? Надо будет почитать…
– Виктория, – прервала ее размышления дежурная. – Я ухожу. Ты закроешь?
– Да, конечно…
– Не забудь проверить все окна и включить сигнализацию.
– Хорошо.
Вика любила оставаться в музее одна, в полумраке, в окружении старых вещей. Мама с детства брала ее с собой на работу, и все, что хранилось тут, – от наконечника первобытного каменного топора до штыка времен войны с Наполеоном, – было ей родным и знакомым.
Дежурная уже оделась и торопилась уйти.
– У сына день рождения, ребята придут. Надо хоть картошки сварить, салатик какой-то сделать… Я побегу?
Вика проводила ее, заперла дверь и вернулась в «дворянский зал». Свет почти везде был потушен, но она могла ходить по музею с закрытыми глазами. В оружейном зале послышался слабый шорох. Наверное, мыши. Надо будет завтра сказать маме…
Почему она осталась? Захотелось побыть одной, подумать… бумаги кое-какие привести в порядок. Но работа не ладилась. Смутное беспокойство мешало сосредоточиться. Вике показалось, что за ней кто-то наблюдает из-за пыльных портьер.
– Ерунда! – рассердилась она на себя. – Не хватало только превратиться в такую же трусиху, как Макаровна!
Макаровна убирала в музее, но только в присутствии кого-то из сотрудников. Она работала так давно, что сама стала чем-то вроде экспоната. К ней привыкли и не обращали внимания на ее причуды. Уборщица любила повторять, что в музее обязательно произойдет что-то ужасное… и не хотела оставаться там одна. Поэтому она наводила порядок утром, до открытия, когда приходил кто-то из персонала.
Над Макаровной добродушно подшучивали, но та неизменно твердила свое.
«Я вижу кровь, – говорила она. – Много крови… Я боюсь!»
Мама рассказывала Вике, что в детстве уборщица стала свидетелем страшного убийства. Пьяный сосед зарубил топором своего собутыльника… прямо на глазах у маленькой девочки. С тех пор Макаровна немного не в себе. Она плохо училась в школе и ничего не умела делать, кроме мытья полов.
Вика чаще других приходила по утрам и оставалась с уборщицей, пока та наводила блеск в залах и подсобках. Макаровна вздрагивала и поднимала гвалт из-за каждого шороха.
Однажды в музей забрел бродячий пес и улегся спать, забравшись в угол между шкафом и этажеркой. Уборщица его не заметила и ткнула шваброй… Что тут началось! Собака взвизгнула и подскочила, бросившись опрометью из комнаты. Но гораздо громче вопила и носилась взад-вперед уборщица, которую еле успокоили. Она ни за что не желала признавать, что причиной ужасного переполоха послужил пес.
Вика не хотела быть похожей на трусливую Макаровну, но… сегодня ей было неуютно одной.
«Пойду домой, – решила она. – Все равно я ничего не делаю, а только прислушиваюсь…»
Она встала и потянулась к выключателю. В этот момент что-то хрустнуло. Кто-то очень тихо крался в темноте по залу с оружием…
Глава 18
В открытые настежь окна «приемной» Игната вместе с шумом города влетали мелкие снежинки.
Экстрасенсу было всегда жарко, а вот его клиенты мерзли и ежились, но только до того, как входили в святая святых – комнату с высоким темным потолком, испещренную иероглифами. Игнат называл комнату «лаборатория». Здесь горел камин, над которым висел старинный меч в черных ножнах; на низком столике переливался магический хрустальный шар.
