Роберт Гэлбрейт - Зов кукушки
— Мы зашли перекусить, Кипс, — ответила Урсула, заливаясь краской, и Страйк почувствовал, что в воздухе запахло скандалом.
Бледно-голубые глаза демонстративно скользнули по Страйку и остановились на Бристоу.
— Я считал, Тэнзи, что твоим бракоразводным процессом занимается Тони, разве это не так? — спросил он.
— Это так, — ответила Тэнзи. — Но у нас не деловой ланч, Кипс, мы просто беседуем.
Его губы тронула ледяная улыбка.
— В таком случае разрешите вас проводить, милые дамы, — сказал он.
Коротко простившись с Бристоу и не удостоив Страйка ни единым словом, сестры в сопровождении мужа Урсулы направились к выходу. Когда за их троицей закрылась дверь, Страйк обратился к Бристоу:
— В чем, собственно, дело?
— Это Киприан, — объяснил Бристоу. С видимым волнением он крутил в руках счет и кредитку. — Киприан Мей. Муж Урсулы. Совладелец фирмы. Ему не понравится, что Тэнзи с вами беседовала. Ума не приложу, как он нас нашел. Не иначе как выведал у Элисон.
— Почему же ему не понравится, что Тэнзи со мной беседовала?
— Тэнзи с ним в родстве, — сказал Бристоу, надевая пальто. — Он не хочет, чтобы она вновь опозорилась — в его понимании. Мне, видимо, нагорит по первое число за организацию этой встречи. Наверняка он сейчас звонит моему дяде, чтобы устроить разнос.
У Бристоу, как заметил Страйк, тряслись руки.
Адвокат уехал на такси, которое заказал для него метрдотель. Страйк, на ходу ослабив галстук, ушел из «Чиприани» пешком. Он впал в глубокую задумчивость и очнулся лишь на переходе Гровенор-стрит от неистовых гудков мчавшегося прямо на него автомобиля.
После такого своевременного напоминания об опасности Страйк отделился от потока пешеходов, прислонился к светлой стене спа-центра Элизабет Арден «Красная дверь», закурил и достал мобильный. Найдя и быстро промотав вперед запись разговора, он нашел ту часть рассказа Тэнзи, где она описывала события, непосредственно предшествовавшие падению Лулы.
…через гостиную в спальню, услышала перебранку. Она — Лула — говорила: «Слишком поздно, я уже это сделала», мужчина закричал: «Лживая тварь!» — а потом… потом столкнул ее с балкона. Я своими глазами видела, как она летела вниз.
Вслед за этим послышался едва различимый звон стекла — это Бристоу опустил свой бокал. Страйк повторно перемотал назад и прослушал.
…говорила: «Слишком поздно, я уже это сделала», мужчина закричал: «Лживая тварь!» — а потом… потом столкнул ее с балкона. Я своими глазами видела, как она летела вниз.
Он вспомнил, как Тэнзи изобразила болтающиеся руки и как при этом ее перекосило от ужаса. Сунув мобильный в карман, Страйк вынул блокнот и черкнул кое-что для себя.
Лжецов он знал бесчисленное множество — у него был нюх на лжецов; Тэнзи однозначно принадлежала к их числу. Ну не могла она из квартиры слышать то, о чем рассказывала; а полицейские отсюда сделали вывод, что она вообще ничего не слышала. Но притом что до этого момента все данные указывали на самоубийство, Страйк, вопреки ожиданиям, сейчас невольно убедился, что Тэнзи Бестиги действительно подслушала чужую ссору. Это был единственный фрагмент ее рассказа, в котором сквозила безыскусность истины, так непохожая на липкое притворство.
Отделившись от стены, Страйк повернул направо по Гровенор-стрит; теперь он был чуть внимательнее на переходах, но мысли его по-прежнему занимала Тэнзи: ее выражение лица, тон, ужимки — все, что сопровождало рассказ о последних мгновениях Лулы Лэндри.
Почему Тэнзи сказала правду о главном, но окружила ее измышлениями, которые так легко опровергнуть? Почему не призналась, чем была занята, когда услышала скандал в квартире Лулы? Страйку вспомнилось изречение Альфреда Адлера:[19] «Ложь связана с отсутствием смелости сказать правду». Во время сегодняшней встречи Тэнзи сделала последнюю попытку найти хоть кого-нибудь, кто ей поверит и вместе с тем проглотит ложь, которой она настойчиво маскировала свои показания.
Страйк шел быстро, почти не замечая боли в правом колене. В конце концов он сообразил, что уже отмахал всю Мэддокс-стрит и вышел на Риджент-стрит. В отдалении легко трепетали красные тенты магазина игрушек «Хэмлис», и Страйк вспомнил, что на обратном пути в контору собирался купить подарок племяннику.
Вокруг Страйка все кружилось разноцветьем, пикало и вспыхивало, но он этого не замечал. Не разбирая дороги, он переходил с этажа на этаж и не обращал внимания ни на детский визг, ни на стрекот игрушечных вертолетов, ни на хрюканье заводных свинок, сновавших по полу. Так прошло минут двадцать; ноги сами принесли его к отделу, где продавались солдатики. Он замер и уставился на шеренги морпехов и десантников, но они сливались в сплошное пятно; родители шептались со своими сыновьями, пытаясь протиснуться мимо него к прилавку, однако же никто не осмеливался попросить, чтобы этот грозный, задумчивый великан немного подвинулся.
Часть третья
Forsan et haec olim meminisse iuvabit.
Может быть, будет нам впредь об этом сладостно вспомнить.[20]
Вергилий. Энеида. Книга 1
1
В среду зарядил дождь. Лондонское ненастье, промозглое и серое, обнажало бесстрастный лик старинного города: бледные фигуры под черными зонтами, неистребимый запах сырой одежды, мерный стук ночных струй в оконное стекло.
В Корнуолле дождь был другим: он, как запомнилось Страйку, будто хлыстом стегал окна спальни для гостей в уютном доме тети Джоан и дяди Теда, где среди ароматов сдобы и цветов Страйк прожил несколько месяцев, пока ходил в сельскую школу в Сент-Мозе. Эти воспоминания всплывали у него в голове перед каждой встречей с Люси.
Днем в пятницу дождевые капли все так же неудержимо плясали на подоконниках; за столом в приемной Робин аккуратно упаковывала новенького игрушечного десантника (подарок для Джека), а Страйк, расположившись в противоположном конце стола, выписывал ей чек в размере недельного оклада, без учета комиссии «Временных решений». Робин собиралась на третье за эту неделю собеседование по поводу «настоящей» работы и в своем черном костюме, с низким узлом блестящих золотистых волос на затылке приобрела элегантный, собранный вид.
— Держите, — одновременно произнесли оба, когда Робин подтолкнула к нему идеальный пакет с рисунком из космических корабликов, а Страйк протянул ей чек.
— Здорово получилось, — признал Страйк, — я бы так не сумел.
— Надеюсь, ему понравится, — ответила она, убирая чек в сумочку.
— Я тоже. Удачи на собеседовании. Место хорошее?
— В принципе неплохое. Отдел кадров медиаконсалтинговой фирмы в Уэст-Энде, — без особого энтузиазма сказала Робин. — Желаю вам хорошо повеселиться. До понедельника.
Из-за добровольно принятого решения курить только на улице Страйку пришлось выйти на затяжной дождь. Едва умещаясь под козырьком входной двери на Денмарк-стрит, он говорил себе, что надо, вообще-то, завязывать и браться за восстановление нормальной формы, утраченной вместе с платежеспособностью и домашним уютом. Его раздумья прервал телефонный звонок.
— Могу тебе сообщить: наводка сработала, — торжествующе объявил Эрик Уордл; в трубке фоном слышался рокот автомобильного двигателя и гвалт мужских голосов.
— Быстро вы, — отметил Страйк.
— А как же! Мы тут не груши околачиваем.
— Значит, я получу, что хотел?
— Я потому и звоню. Сегодня уже поздно — в понедельник пришлю с курьером.
— По мне, чем скорей, тем лучше. Жду у себя в конторе.
Уордл нагло хохотнул:
— У тебя же почасовая оплата, верно? Потянуть время — милое дело.
— Зачем откладывать? Пришлешь сегодня вечером — будешь первым получать следующие наводки моего друга.
В повисшей тишине Страйк уловил голос одного из сослуживцев Уордла:
— …морду этого Ферни.
— Заметано, — сказал Уордл. — Отправлю попозже. Часам, наверное, к семи. Дождешься?
— Не сомневайся, — ответил Страйк.
Дело доставили через три часа, когда он, пристроив на коленях пенопластовую ванночку, ел рыбу с жареной картошкой и смотрел по переносному телевизору вечерние столичные новости. Курьер позвонил снизу, и Страйк расписался за объемистый пакет из Скотленд-Ярда. Внутри была толстая серая папка с кучей отсканированных документов. Страйк вернулся за стол Робин и начал неспешно вникать в суть.
В материалах дела имелись показания людей, видевших Лулу Лэндри в последний вечер ее жизни, отчет о пробах ДНК из ее квартиры, копии записей из журнала посещений, заполняемого охранниками дома номер восемнадцать по Кентигерн-Гарденз, данные о назначенных Луле препаратах, показанных при биполярном расстройстве, протокол результатов вскрытия, медкарта за истекший год, распечатки звонков с мобильного и городского телефонов, а также справка о содержимом принадлежавшего топ-модели ноутбука. Среди бумаг лежал DVD, надписанный рукой Уордла: «Видео с камеры: 2 бегуна».
