Эрл Гарднер - Дело фальшивого глаза
— Но вы ничего не говорили ей о своих планах?
— Нет. Я считал, что чем меньше она будет знать, тем лучше, а также знал, что, если она скажет вам правду, вы все равно будете считать, что она лжет.
— Но откуда вы знали, что мы будем в состоянии привезти ее сюда?
— Не мог же я недооценивать ваши способности, Бюргер.
— Клянусь Богом, — сказал Бюргер, — что я был уверен в виновности Брунольда и в пособничестве ему миссис Бассет. Я был готов требовать смертной казни, по крайней мере для Брунольда. — Он уселся в кресло и замолчал.
— Да, — сказал судья, — и меня вы выставили в нелепом виде.
— Вы простите меня, ваша честь, — сказал Мейсон. — Вы же понимаете, что по-другому поступить было невозможно.
— Да, — хмуро сказал судья. — Вы все повернули по-своему.
— Но как теперь мне отделаться от газет? — спросил Бюргер.
— А вы расскажите им это.
— Все?
— Все. Скажите, что действовали в сговоре со мной, чтобы поймать убийцу.
Искорка откровенной заинтересованности вспыхнула в глазах у окружного прокурора.
Дверь без стука открылась, и в комнату ворвались три репортера. Они обрушили на Бюргера град вопросов.
— Подождите минуту, — сказал Бюргер. — Что случилось?
— В аэропорту стреляли. Сержант Голкомб ранен, а Коулмар убит. Как Коулмар оказался там? Что он сделал? Почему сержант Голкомб помчался за ним?
Один из репортеров подошел к Мейсону и схватил его за руку: — Вы знаете что-нибудь о случившемся? Расскажите поподробнее… Это самое крупное дело, какое вы… Перри Мейсон вздохнул:
— Мистер Бюргер сделает заявление для прессы. А я, джентльмены, с вашего позволения, отправляюсь в свою контору.
Глава 18
Перри Мейсон сидел за своим столом в конторе, перед ним лежала кипа газет.
— Молодец сержант Голкомб, — сказал Мейсон, — я всегда считал, что в нем что-то есть.
— А я думала, что вы ненавидите его, — сказала Делла Стрит.
— Его глупость иногда раздражает, — согласился Мейсон, — но это в основном от излишнего усердия. Так Коулмар вытащил пистолет и хотел проложить себе дорогу огнем, когда увидел, что загнан в угол?
Делла кивнула.
— Во многих отношениях, — заметил Мейсон, — ситуация типична для обоих. Сержант Голкомб прибыл в аэропорт со включенной сиреной!
— Но он включил ее, чтобы ему освободили дорогу.
— Конечно. Но, подъезжая, он мог бы ее выключить. А он заставил дрожать весь аэропорт. Конечно, Коулмар понял, что это за ним. Он спрятался в туалете, пристроился к замочной скважине и ждал, как развернутся события. Однако сержант догадался, что Коулмар может укрыться в туалете, и сразу же направился туда. Коулмар просунул пистолет сквозь стекло в двери и открыл огонь. Если бы он не нервничал, то убил бы Голкомба с первого выстрела. Человек поумнее Голкомба подошел бы сбоку, вышиб дверь, нацелил пистолет и приказал преступнику выйти. Но не Голкомб. Он прямиком рванул к двери. А дальнейшее его поведение вызывает у меня уважение и восхищение. Пуля сорок пятого калибра попала ему в плечо. А я тебе скажу, сестричка, что такая пуля, попав человеку в плечо, сшибает его с катушек долой. Голкомб даже не успел достать свой пистолет.
Делла кивнула.
— Расскажи-ка, — попросил Мейсон, — остановился ли он, чтобы достать свой пистолет? Как он себя повел?
— Продолжал двигаться, — сказала она. — Удар пули развернул его на сто восемьдесят градусов. Он выпрямился, выпятил челюсть и, все так же шагая к двери, вытащил пистолет. Коулмар выстрелил еще раз, тогда Голкомб принялся палить через дверь. Посмотрели бы вы, какие дыры оставили пули в деревянной двери. Прямо стрельба по мишени во время полицейских учений. Мейсон покачал головой и сказал:
— Чертовски хороший парень. Храбрец.
Мейсон развернул газету. Портрет Бюргера был дан шириной в три колонки.
«Победа окружного прокурора, который придумал хитрую ловушку для убийцы Хартли Басета».
Правее и ниже был портрет сержанта Голкомба.
И тут же рисунки: сержант Голкомб атакует дверь мужской уборной, стреляя с бедра, в то время как Коулмар, скорчившись в кабине, палит в полицейского из револьвера сорок пятого калибра.
— Они своеобразно воспользовались вашей добротой, — сказала Делла Стрит. — Вы держали все карты в руках, а плоды пожинают они.
Мейсон усмехнулся:
— Ты проследила, чтобы Тельма Бевинс получила деньги?
— Да, и еще она получила премию от Питера Брунольда. А что бы вы делали, шеф, если бы она потерпела неудачу? Она могла испугаться и все рассказать до того, как попала на скамью свидетелей.
— Если бы это случилось, Бюргер не поверил бы ни единому ее слову и считал бы ее искусной лгуньей, которая пытается выгородить меня. Строя на ней свою игру, я рассчитывал на то, что Бюргер загипнотизирован ее описанием.
— Но если бы он ей поверил?
— Я мог бы устроить Коулмару перекрестный допрос. Но мне не хотелось этого делать.
— Почему?
— Это могло выглядеть, как желание задеть прокурора Бюргера. Мы с ним откровенно поговорили. Он боится наказать невиновного человека, и без того ему пришлось много пережить, когда все решалось в комнате судьи. Представь, как бы он себя чувствовал, если бы все это выяснилось в ходе официального, а не предварительного судебного разбирательства.
— Шеф, а как попал глаз в руку Гарри Маклейна? Ведь Коулмар не мог этого сделать?
Он ответил ей многозначительной улыбкой, и Делла Стрит все поняла.
— Но зачем вы это сделали?
— Все было бы хорошо, если бы Брунольд сидел в тюрьме, но, к несчастью, в этот момент он оказался на свободе. Фактически я сам навел на него полицию.
— Но, во-первых, вы не имели права так поступать. Во-вторых, это было бы не я… я… не могу сказать…
— Тебя смущает этическая сторона?
— Не совсем. Я понимаю вашу позицию. Но все же это крайность. Вы наполовину святой, наполовину дьявол.
Он засмеялся:
— Правильно. Я не люблю середины.
— А как насчет Хейзл Фенвик?
— Ее скоро поймают, — ответил Мейсон. — Дик Бассет чуть не стал очередной ее жертвой. Если бы не произошло это убийство, Синяя Борода увеличила бы свою коллекцию еще на двух человек.
— На двух?
— Конечно. Сперва она бы разделалась с Хартли Бассетом, а потом с Диком. Видимо, и Сильвии Бассет тоже пришлось бы туго.
— Но как могут женщины так поступать?
— Это болезнь. Умственный заскок… О-хо-хо… Кажется, мне придется просмотреть всю эту груду почты. Письма, памятные записки…
Мейсон принялся перебирать бумаги и внезапно замер.
— А тут кое-что есть, — сказал он.
— Что такое? — спросила Делла.
— Если кто-то наследует смотрителю дома, наследует ли он кота этого смотрителя? — проговорил Мейсон, читая памятную записку.
— О чем вы толкуете?
— Памятная записка от Джексона, — ответил Мейсон. — Чудаковатый привратник с высохшей ногой, костылем и котом. Он работал у одного старого скряги, не менее эксцентричного, чем привратник. Скряга оставил собственность некоему лицу при условии, что привратник будет у него работать до конца своих дней. Наследник согласился с этим условием, но потребовал, чтобы привратник избавился от кота. Все это здесь, в памятной записке. Прочти ее, Делла… Клянусь святым Георгием! Я займусь этим делом сам. Оно меня позабавит, дело о коте привратника!
