Фридрих Незнанский - Рекламная любовь
Левин задумался было, где истоки. Но тоненький пальчик недвусмысленно указывал на настенные росписи. Левин подошел. «Заповедь первая, — прочитал он. — Внеси свой добрый вклад в общество! Не ленись, отдай — и тебе воздастся! Не бойся много работать: везет тому, кто везет!..»
Так… что там дальше? «Заповедь вторая. Экономия и прибыль — две сестры, идущие по жизни рядом. Помнишь народную мудрость: «копейка рубль бережет»? Так оно и есть! Экономь! Не растрачивай попусту ресурсы! Береги мозг — не трать его на пустые забавы! Направь энергию на дело компании — получишь прибыль!»
О господи, куда он попал? Что еще? Следующие заповеди были посвящены «любви к делу», «духовному и физическому совершенствованию», а завершал все это мракобесие растянутый над входом транспарант: «Думай только о хорошем!»
Прислушавшись, Левин начал различать отдельные слова в застенном жужжании:
— Думай о хорошем! Думай о хорошем! — доносилось из-за одной двери.
— Нет границ разуму и успеху! — скандировали из-за другой.
— Ты велик настолько, насколько велики твои мысли! — убеждали из-за третьей двери.
Левин отшатнулся к простенку и тут же уткнулся глазами в стенгазету. Некто Мироедов писал, что: «Пять принципов Горбаня приняты коллективом как обязательная норма жизни! Чтобы глубже проникнуть в их суть, мы делаем работу поэтапной. Каждый месяц проходит под знаком одного из принципов». Затем мы обсуждаем и общие результаты компании, и личный вклад каждого работника…»
Неслабо! Это что, общество хаббардистов?
Пока Левин раздумывал над ответом, двери всех аудиторий распахнулись, густой людской поток заполнил холл. Из коридора прямо на толпу надвигалась высокая, осанистая фигура главы корпорации «Служба Горбаня» — самого Вадима Вадимовича.
— Здравствуйте, мои дорогие! — приветствовал он служащих.
Общий восторженный гул.
— Вы пришли работать?
— Да!
— Помните, мысль материальна! Если вы думаете об успехе, он обязательно придет!
— Да!
— Помните, деньги — не самоцель. Но это цель для достижения других целей!
— Да!
— Идите и работайте!
Толпа ринулась в еще одни двери, которые были выкрашены тем же цветом, что и стены, и оттого ранее незаметны. Теперь же створки дверей широко распахнулись, словно гигантским пылесосом всасывая людской поток. В опустевшем холле остались только Горбань, девушка за стойкой и Олег Левин.
— Ну, здорово, мужик! — громогласно поприветствовал «важняка» из Генпрокуратуры обыкновенный мессия Горбань.
— Здравствуйте. Моя фамилия Левин. Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. — Олег решил представиться официально, чтобы странный Горбань не хлопнул его, паче чаяния, по плечу.
И как в воду глядел. Горбань подошел и с размаху, от всей души, саданул «важняка» по плечу. Тот едва удержался на месте.
— Зовут-то тебя как, милый?
— Олег Борисович. Я к вам, Вадим Вадимович, с официальным визитом.
— Это понятно, это понятно! Что ж, пойдем в чертоги мои.
Горбань широко зашагал по все тому же длинному коридору в обратном направлении, отворил еще одну высокую дверь:
— Прошу!
Кабинет главы корпорации «Служба Горбаня» являл собой подобие библиотеки. Причем библиотеки одного автора. Повсюду: на стенах, на столах, на книжных полках — висели, лежали, стояли книжки и книжечки с надписями: «памятки Горбаня», «цитаты Горбаня«…Определялись буклеты с улыбающимся Горбанем на обложке, все те же пресловутые компакт-диски.
— Ну как жизнь, Олег? — напористо поинтересовался Горбань. — Как здоровье?
— Спасибо, не жалуюсь.
— Вот, это неправильный ответ! Нужно отвечать — супер! Понимаешь, мысль материальна! Как ты скажешь, так и будет. Ты своими словами даешь себе команду в подсознание, дурилка! Поэтому, даже если ты подыхаешь, даже если у тебя температура сорок или рак в четвертой стадии, ты все равно говоришь себе: здоровье у меня супер! И всех докторов к чертовой матери! И лекарства все на помойку! Все лекарства внутри тебя. Понимаешь?
Левин извлек из дипломата диктофон, установил его на столе.
— Я к вам, Вадим Вадимович, вот по какому делу, — стараясь сохранять самообладание, размеренно произнес Олег. — Вы знаете, что десять дней тому назад был взорван автомобиль господина Трахтенберга…
— Конечно, знаю! Как не знать! Жаль мужика, да что поделаешь! Но мы венок на могилу положили, это дело святое. Я даже службу заупокойную заказывал. А как же? Но… как говорится, жизнь продолжается. Верно?
И Горбань, сменив скорбное выражение лица на жизнерадостно-жизнеутверждающее, произнес:
— Чайку выпьешь? Дивный у меня чаек. На травах.
— Я сейчас включу диктофон и попрошу вас ответить на мои вопросы, — с расстановкой произнес Левин.
— Давай, включай, мил человек! Мне скрывать нечего, я весь нараспашку.
Правда ли, что в январе этого года вы передали рекламному агентству «АРТ» все права на использование бренда «Торговый дом «Горбань», или, сокращенно, ТД «Горбань»?
— Правда, святая правда! Передавал. За деньги, — уточнил Горбань. Видимо, для того чтобы Левин не заподозрил его в благотворительности.
— Понятно, — кивнул Олег. — Известно, что после передачи прав вы продолжали использовать свое имя в рекламных целях.
— Ну и что? Продолжал, конечно. А что такого? Имя-то мое. По паспорту я Горбань Вадим Вадимович, понимаешь? — как слаборазвитому ребенку объяснил Горбань.
— Я понимаю. Но агентство «АРТ» посчитало ваши действия неправомочными. Особо учитывая тот факт, что вы рекламировали себя не совсем традиционным способом.
— Это ты про прорубь, что ли? Про компакты мои? Побойся Бога, Олежка! Там ведь целебные шумы, ресурсные гармонии!
— Меня зовут Олег Борисович! Я вас попрошу официально…
— Я ж и говорю, Борисович, это все на благо людей, понимаешь? Чего же они цепляются-то?
— Топ-менеджер агентства «АРТ» показывает, что ваши эскапады в проруби губительно сказываются на уровне продаж продукции с логотипом «ТД «Горбань». Ваши действия наносят им финансовый ущерб. И, насколько мне известно, в «АРТ» готовили документы для арбитражного суда.
— Что ж, пусть готовят. Собака лает, ветер носит, а караван идет…
— В агентстве уверены, что судебный процесс был бы ими выигран. И на вашу деятельность был бы наложен запрет.
— Так чего же они не подали в суд?
— Трахтенберг был убит, и это обстоятельство отсрочило подачу иска. Люди напуганы.
— Так они считают, что я его грохнул? — расхохотался Горбань, демонстрируя тридцать два ослепительно белых вставных зуба.
— Что же здесь смешного? У вас тяжба с «АРТ», Трахтенберг обещал шумный судебный процесс, который полностью вас дискредитировал бы… И вдруг он погибает от руки киллера.
— А кто киллер-то? Вы бы у него спросили, кто его нанял.
— Киллер мертв.
— А, ну да… Забыл я. Чушь все это, Олежка! Полная чушь! Они мне работать не мешали, они мне не конкуренты, у меня вообще нет конкурентов, я иду своим путем. Это я им мешал. Я их раздражал, я возбуждал их зависть! Я отдал им раскрученный бренд, а они его просрали! Я создал новый бренд из ничего, исключительно из своих паспортных данных. У нас огромный объем продаж! Трахтенберга это бесило! Им было бы гораздо легче, если бы я был мертв. Так кто кого должен был убить?
Логично, отметил про себя Левин.
— А чем же вы таким занимаетесь, Вадим Вадимович? Чем торгуете и как? И почему у вас нет конкурентов?
— Потому что я избранник Божий!
Левин вскинул глаза. Горбань не шутил. Лицо его, обращенное вверх, засияло благоговейным огнем.
— Мне, видишь ли, Олеж…
— Олег Борисович!
— Ну да. Мне, Борисович, явление было во сне. Вот сплю я, а будто смерч на меня идет. И вокруг людей тьма. Все кричат, детишки плачут…
«Титьку просят», — стараясь сохранить чувство юмора, подумал Левин.
— …И только я один могу всех спасти, понимаешь? Я один! И вот я мысленно обращаюсь к. Богу, говорю ему: дай мне сил, Господи! И тут словно шаровая молния прямо мне в сердце… Просыпаюсь, и такой прилив сил, такая энергия… А ты ко мне с Трахтенбергом!
«Хорошо закручивает!» — отметил Левин и спросил:.
— Так чем же вы торгуете, Вадим Вадимович?
— Ага! Интересно? Вот это уже по существу! Понимаешь, когда наш рынок был завален импортом, мне хотелось вернуть людям отечественные товары. Я занялся водкой. Качественной водкой! А теперь все торгуют товарами, мне это неинтересно. Знаешь почему?
— Почему?
— Я посчитал, что максимум, что можно заработать на продаже товаров — каких бы то ни было, — это один-два миллиона долларов в год. Мне этого мало!
— А на чем можно заработать больше? «Уж не наркотики ли он мне назовет», — изумился про себя Левин.
