Джон Кризи - Я не собирался убивать
Он снова замолчал.
— Боб, — сказал я. — Джулия…
Я боролся, чтобы сохранить спокойствие, и молился, чтобы найти слова, которые могли бы более или менее ясно объяснить моим детям, о чем идет речь.
— Я глубоко увяз и думаю, что будет суд, — сказал я. — Все не так просто, как кажется сейчас, но две вещи однозначны. Мне предъявят обвинение и уведут, и я просижу в тюрьме по крайней мере до конца процесса. Это абсолютно точно.
Я хотел сделать паузу, но не решился. Если бы я замолчал, то не смог бы заговорить снова.
— Теперь вот что, — добавил я. — Вашей матери понадобится огромная помощь от вас обоих. Для нее жизненно необходимо получить ее. Она никогда так в вас не нуждалась. Я знаю, что вы ее не разочаруете.
Я замолчал. Тишина была полной, прекратились не только звуки и движения, но и время тоже остановилось.
Роберт не выдержал первым. Он нахмурил брови, сжал кулаки и поднял их к груди, как будто приготовился боксировать. С его губ слетели всего два слова:
— Господи боже.
Джулия смотрела на Лилиан. Ей было страшно — никаким другим, словом нельзя было передать этот остановившийся взгляд, выражение глаз, усиливающуюся бледность лица.
Вдруг в дверь сильно постучали. На этот раз я был уверен, что пришла полиция.
Впоследствии я узнал, что Плейделл и инспектор, которого я раньше никогда не видел, бесшумно подкрались к двери. Думаю, Плейделл боялся, что я попытаюсь убежать прежде, чем он успеет предъявить мне обвинение. Как бы то ни было, он хотел застать меня врасплох, и это ему удалось. Но, с другой стороны, я почти обрадовался его приходу.
— Боб, ты можешь открыть дверь? — спросил я.
Я немного отодвинулся от Лилиан, расстегнул воротник и посмотрел на себя в зеркало, висевшее над камином. Я удивился, заметив, что у меня не слишком жалкий вид. Кроме того, головная боль почти прошла. Я был ненормально спокоен, но в тот момент это казалось мне естественным.
Роберт задержал дыхание и, ничего не сказав, вернулся в прихожую. Я услышал его неуверенные шаги и сказал себе: «Несправедливо было посылать его». Я бросил взгляд на Лилиан, потом быстро вышел. Роберт стоял у лестницы, уцепившись за пилястр.
— Ладно, Боб, — сказал я ему. — Если хочешь, иди к остальным.
Я прошел мимо него, но он не шевельнулся. Я резко распахнул дверь. Мне показалось, что Плейделл занимает весь проем, а человек, стоящий за ним, столь же массивен «МГ» оставалась на заднем плане, а два человека ждали на тротуаре.
— Добрый вечер, мистер Кент, — произнес Плейделл.
— Опять? — спросил я.
— Да. Я могу войти?
Я молча посторонился, пропуская его. Хотя я был абсолютно уверен в цели его прихода, в глубине души у меня оставалась какая-то надежда. Я пытался убедить себя, что у него нет доказательств, а если бы они были, он бы начал действовать раньше. Это было абсурдно, и однако, когда он вошел в прихожую, что-то убеждало меня, что я не уйду из дома вместе с ним. Я видел, что он смотрит на Роберта. Уверен, его лицо выражало грусть и даже подавленность. Он направился к единственной закрытой двери — в малую гостиную. Я двинулся следом за ним, а инспектор шел сзади меня. Плейделл остановился на пороге. Я снова увидел грусть на его некрасивом лице. То, что он собирался сделать, явно было ему не по душе. Джулия, по-прежнему выглядевшая испуганной, держалась за мать. Невероятно: Лилиан сумела припудриться и немного пригладить волосы. Я заметил на моем столе раскрытую сумочку Джулии.
— Мадам, — Плейделл поклонился. — Мисс.
— Суперинтендант, — сказал я, — надеюсь, ваше вторжение мотивировано.
— О да, — заверил Плейделл. — У меня есть ордер на обыск, а также ордер на ваш арест, мистер Кент.
Он замолчал, но звук его голоса и эхо его слов отдавались у меня в ушах. «У меня есть ордер на обыск, а также ордер на ваш арест, мистер Кент».
Значит, у него были все необходимые улики: ордер на арест выдают, только когда полиция совершенно уверена в своей правоте.
Я услышал шум в прихожей, повернул голову и увидел идущего ко мне Боба. Второй полицейский пропустил его.
— В чем меня обвиняют? — спросил я.
— Будет лучше, если мы поговорим наедине, мистер Кент, — медленно ответил Плейделл.
Естественно, он был прав. Этот грубоватый на вид здоровяк не мог сделать для меня больше. Он проявил огромную деликатность, даже позаботился, чтобы дети были здесь, возле Лилиан, но теперь он понимал, что для них было бы слишком тяжело слушать, как он предъявит мне обвинение.
— Я… я хотел бы остаться, — проговорил Боб высоким голосом.
— Думаю, нам лучше уйти, — заявила Лилиан.
Она обняла дочь за талию. Думаю, Джулия действительно не могла бы идти без посторонней помощи.
— Мы будем на кухне, — продолжала Лилиан. — Пошли, Боб.
Она взяла его за руку. Высокий полицейский, пришедший с Плейделлом, посторонился, пропуская их. Джулия испуганно, наполовину недоверчиво взглянула на меня, а у Боба не хватило смелости посмотреть в мою сторону.
Они ушли.
Спутник Плейделла закрыл дверь. Суперинтендант повернулся ко мне, а второй встал так, чтобы пресечь всякую попытку бегства с моей стороны. Я ждал, что Плейделл официально предъявит мне обвинение и сделает обычное предупреждение, но вместо этого он направился к моему столу, нагнулся и вынул нечто, спрятанное за ним. Его жесты были медленными и размеренными. Я увидел кожаный футляр, потом ручку и, наконец, ящичек. Я сразу понял, что это такое.
Полиция сумела установить магнитофон, когда в доме никого не было.
Плейделл взял ящичек и открыл его. Две катушки с пленкой были неподвижны, но начали медленно вращаться, когда он спросил меня:
— Вы знаете, что это?
Мотор заработал от звука его голоса.
Я кивнул; я был слишком ошарашен, чтобы говорить.
— Хотите услышать, что он записал? — спросил Плейделл.
— Когда…
Я не смог закончить вопрос.
— Сразу после обеда, — ответил Плейделл. — В тот момент у меня уже был ордер на обыск. Один из моих людей вошел и установил здесь магнитофон. Второй установлен в гостиной, третий — в вашей спальне. Ну, хотите послушать запись?
Все, что говорила Лилиан, все, что она предложила, было записано на этих безобидных на вид катушках, и Плейделл, конечно, видел по моему лицу, что у меня нет ни малейшего желания слушать это.
— Нет, не хочу. Я…
Я замолчал, борясь с резкой болью в глазах.
— Кончайте, ради бога, — добавил я.
— Отлично, — сказал Плейделл. — Роберт Алек Кент, мой долг предъявить вам обвинение в убийстве Тимоти Маллена, совершенном в ночь на седьмое мая, около половины первого ночи, в «Красном доме», Эшер, графство Суррей. Мой долг предупредить вас, что все, что вы скажете, будет записано и в дальнейшем может быть использовано как свидетельство против вас. Вы хотите что-нибудь заявить или о чем-либо попросить? — добавил он, пристально глядя на меня.
19
Удача полицейского
Я спешил из дома, от Лилиан и детей. Я знал, что момент расставания будет самым тяжелым. Когда он пройдет, они смогут свыкнуться с положением и подумать о будущем. Каждая проходившая минута делала расставание более мучительным для них и для меня. Поэтому я ответил:
— Я предпочитаю поговорить в машине. Можно мне остаться на несколько минут наедине с женой?
— Нет, — сказал Плейделл. — Сожалею. Наедине — нет.
Я не хотел спорить. Он мне не доверял и боялся, что я попытаюсь покончить с собой.
— Ладно, — согласился я, уронив руки.
— Вы можете сходить за миссис Кент? — спросил он второго детектива и, когда коллега открыл дверь, повернулся ко мне. — Я думал, лучше, если дети будут дома.
— Да. Я ценю ваш жест.
— Лучше рассказать нам всю правду, — заявил Плейделл. — Кроме того, что это облегчит нашу задачу…
— Мы можем поговорить в машине?
— Да, да, конечно.
На пороге появилась Лилиан, за ней — дети, а инспектор стоял сзади, как тень. Плейделл высморкался. Лилиан стояла с высоко поднятой головой. Хотя ее глаза блестели от слез, она говорила твердым голосом:
— Мы справимся, Боб, за нас не волнуйся.
— Мы вытащим тебя из этой передряги, — хрипло произнес Роберт.
Джулия ничего не сказала.
Я вышел из комнаты. В моих ушах звучали всхлипы Джулии и голос Роберта, но перед глазами стоял единственный образ: лицо Лилиан. Я сел на заднее сиденье машины Плейделла. Он устроился рядом со мной, а инспектор — возле шофера. Я пристально всматривался в неясные контуры вилл на Хэдсайд, в силуэты деревьев, выделявшиеся на не совсем черном небе, в белый забор одного из соседей, с кем я иногда играл в гольф.
— Маллен жестоко избил вас? — спросил меня Плейделл в тот момент, когда машина повернула на первом перекрестке.
— Плейделл, — сказал я, — вы проявили большую деликатность, которую я ценю и никогда не забуду. Но я не хочу делать никаких заявлений до встречи с адвокатом.
