Алексей Макеев - Надежней кляпа только пуля
— А Люба кто по специальности — хирург, терапевт, инфекционист, стоматолог? — снова спросил Станислав.
— Ой, и этого не знаю тоже… Когда, случалось, она сюда приезжала, то от всего лечила. И с простудой к ней шли, и с чесоткой, и с больными зубами.
— А кто сейчас живет в доме Зубалиных? — задал очередной вопрос Крячко.
— Да вот и с домом у них одна беда… — Валентина Антоновна в сердцах махнула рукой. — Старики-то во всех этих премудростях бумажных ничего не смыслили. Жили себе в доме и жили… А как померли, оказалось, что на дом нигде никаких бумаг-то нет вовсе. Ни у них самих, ни в сельсовете. Завещание тоже не написали. Дочка с зятем, как их похоронили, хотели его продать. А продавать-то оказалось нечего — дома как будто вовсе нет. Ну, они его и продали цыганам — семья сюда откуда-то приехала, можно сказать, за бесценок, и уж больше здесь не появлялись.
Поблагодарив хозяйку за рассказ и выяснив, где находится дом Зубалиных, опера собрались было уходить. Но та категорично усадила их за стол, и им пришлось принять ее предложение отобедать, от которого, учитывая их более чем ранний завтрак и непосредственную близость обеда, они отказаться не смогли. Достаточно плотно перекусив и воздав должное кулинарным достоинствам щей и жаркого из утятины, приятели вышли на улицу.
— Ну и что ты думаешь обо всем этом? — В голосе Стаса, умиротворенном и сытом, тем не менее звучал некоторый скепсис.
— Думаю, что у этой истории обнаруживается уже не второе, а третье дно. — Гуров неспешно шел, глядя на плывущие в небе белые, пышные перины облаков, на верхушки берез, колышущихся за дворами на пустырях. — Так… Что же нам известно? Что есть мальчик, очень похожий на Алекса Кулькоффа. Что его мать зовут Любовью Дмитриевной, что она примерно шестидесятого года рождения, работает в системе здравоохранения то ли Москвы, то ли области… Даже если это и ложный след, эту семью найти мы просто обязаны. Я вот думаю: а что, если в «Гайавате» и в самом деле был не Алекс Кулькофф, а совсем другой мальчик по имени Витя? Что, если настоящий Алекс никогда и не пересекал границ России и вообще, это совсем другой мальчик? Ведь тогда многое сразу же становится на свои места.
— Да, да, да!.. — Стас резко махнул крепко сжатым кулаком. — Мы же тогда никак не могли понять, почему Майкл Кулькофф так безоглядно допустил, чтобы его сын выбирался из пансионата столь рискованным путем. А тут все проще простого — в пансионат поместили чужого ребенка, который ему был совершенно безразличен. И, кстати, ты помнишь, когда мы были в пансионате, нам рассказывали, что этот якобы Алекс на фоне миллионерских чад смотрелся белой вороной? Вот она и причина — мальчика подменили изначально.
— Но если это действительно так, то тут возникает сразу несколько вопросов. — Лев снял пиджак легкого костюма и расстегнул ворот рубашки, подставив шею и грудь летнему ветерку. — Каким образом они могли задействовать мальчика Витю? Во-первых, на это им обязательно нужно было получить согласие его родителей. Выходит, что те — соучастники этой аферы? Во-вторых, нужно было еще и убедить мальчика выдать себя за другого человека. Но под каким «соусом» им удалось его на это настроить? И ведь, надо сказать, свою роль он сыграл очень даже неплохо. Никто даже не заподозрил, что он — подставное лицо. Но — опять-таки! — если он сознавал, что участвует в обмане, то почему позволил обмануть себя и подвергнуть свою жизнь серьезному риску?
— Блин! — Стас озабоченно нахмурился. — Не успели хоть что-то прояснить, как опять начались сплошные нестыковки! Ну а у тебя-то самого на этот счет появились какие-то версии?
— Пока что нет… Кружится в голове хаос фактов, догадок, предположений, но их никак не удается выстроить хоть в какую-то более-менее логичную схему. И все, что до этого уже как будто удалось систематизировать, опять начало трещать по всем швам.
— Да, нам край надо найти родителей Вити и заодно затребовать фотоснимок настоящего Алекса Кулькоффа, — задумчиво резюмировал Стас. — И еще, я думаю, нужно у ПВС, у пограничников выяснить, пересекал ли Алекс Кулькофф границу России хотя бы в одном направлении.
— Вот этим мы сейчас и займемся, — чуть заметно кивнул Гуров.
Неожиданно зазвонил его сотовый. В трубке послышался незнакомый женский голос:
— Алло! Здравствуйте! Это хозяйка магазина «Шмель», вы вчера просили выяснить насчет мальчика. Вспомнила я его. Он тут у нас бывал года то ли два, то ли три назад. Иногда забегал за покупками… Но больше я его не видела. Людей тут очень многих опросила, некоторые его тоже припомнили. А вот в нынешнем году он тут точно не появлялся.
Поблагодарив женщину за звонок, Гуров выразительно посмотрел на Стаса.
— Вот еще одно подтверждение того, что на снимке действительно никакой не Алекс Кулькофф, а замещавший его совершенно посторонний мальчик Витя. Давай-ка зайдем в дом Зубалиных, попробуем выяснить — вдруг цыгане в курсе дела, где живет семья дочери прежних хозяев?
Пройдя несколько переулков, опера подошли к типично деревенскому дому, крытому шифером. Через распахнутые настежь ворота был виден двор, загроможденный ржавым железом. Рядом с воротами стояли большие складские весы, на которых разбитной, смуглый мальчишка лет тринадцати взвешивал смятые ведра и тазы. Рядом стояли двое его светловолосых сверстников, которые, как видно, и принесли на продажу собранный ими хлам.
— Десять килаграма! — гортанно объявил цыганенок, ткнув пальцем в стрелку весов. — Я беру жистянка по полтора рубль, вам питнадцать.
Получив несколько монет, мальчишки направились в сторону «Баунти».
— Ну, вот и подхалтурили себе на мороженое, — посмотрев им вслед, отметил Гуров. — Эй, парень, а у тебя родители дома? Нам бы с ними поговорить, — обратился он к цыганенку.
— Атэц на работе, мамка дома. А у тебя жэлеза нет? Неси, куплю, цену хороший дам, — подбоченился тот по-взрослому.
— А ты в школу-то ходишь? — рассматривая «коммерсанта», рассмеялся Стас.
— Цыган не нужен школа. У нас — свой школа, — направляясь к дому, пренебрежительно прищурился цыганенок. — Читать, писать, деньги считать умею, и хватит. Жена кормить нада, одевать, обувать…
— Это он про какую жену толкует? Про свою, что ль? — Крячко недоуменно повернулся к Льву.
— Не исключено… — Гуров пожал плечами. — У них детей обручают еще в пеленках, так что… Ага, а вон и нынешняя хозяйка дома.
Он указал на пожилую, крупнотелую цыганку в традиционной цветастой юбке до пят, с большими янтарными бусами на шее, которая показалась на крыльце. Поздоровавшись, Лев поинтересовался, не знает ли та адреса людей, у которых их семья купила этот дом. Ну, или хотя бы не остались ли в доме от прежних стариков какие-нибудь фотографии.
— Нет, нет, мы их адреса не спрашивали, они нам не говорили… — поправляя на плечах яркую шаль, густым, низким голосом заговорила цыганка. — И карточек никаких не оставили. Такое они все забрали. Мебель оставили, вещи оставили, телевизор оставили, а карточки забрали с собой.
— А, кстати, это правда, что цыганки могут по фотографии найти человека? — хитро покосившись на Гурова, неожиданно спросил Стас.
— Десять рубли гони! — объявил, подойдя к ним, цыганенок.
— Не нада, не нада деньги. Они с милиции, скажу без денег. Карточку давай…
Ошарашенный ее проницательностью, Крячко достал фото мальчика. Цыганка сжала снимок меж ладоней и, зажмурясь, что-то тихо начала бормотать по-цыгански.
— Что такое за ерунда? — неожиданно воскликнула она, разжав ладони и рассматривая фотографию. — Он и здесь, он и там, он… Ничего не понимаю. Могу сказать только, что живой он, но рядом с ним очень плохой человек. Очень плохой!
В главк опера прибыли уже в первом часу. Поскольку проблема обеда незадолго до этого уже была решена, они сразу же приступили к делам. Гуров решил отправиться на поиски семьи мальчика Вити, а Стас, как еще не успевший испортить свои отношения с банкиром, связаться с ним и затребовать подлинное фото его сына.
В столичном департаменте здравоохранения просьба Гурова найти ему нужного человека у кадровиков вызвала некоторое замешательство.
— Вы представляете, сколько — даже не десятков — сотен работниц больниц, поликлиник, роддомов, лабораторий и других медицинских учреждений носят имя Любовь Дмитриевна? — укоризненно выговаривала Гурову пожилая дама в элегантном костюме классического стиля. — Боюсь, это проблема не пяти минут. Значит, сейчас ей немного за сорок… А какой институт она закончила, вы не знаете?
— Да вот я и этот факт надеялся прояснить с вашей помощью… — Гуров сконфуженно развел руками.
— Ой, мужчины, мужчины! — Дама рассмеялась и погрозила ему пальцем. — Вечно норовите переложить свои проблемы на бедных и без того перегруженных женщин. Ну, хорошо, часа через два подойдите, я попытаюсь вам помочь. Раз уж этого требуют интересы поиска пропавшего ребенка — тут отказывать просто грешно.
