Сергей Лукницкий - Выход из Windows
Номер был еще пуст. С часу дня он принадлежал алмазному магнату из Объединенных Арабских Эмиратов.
Петя сбегал вниз и взял ключ из рецепции.
Вернувшись, он сообщил Серафимовой, что на указанный период номер был забронирован господином Финком, гражданином России, по собственному заграничному паспорту. Поскольку запись в журнале произведена в английской транскрипции, оперативники не обратили внимание на буквы "Fink". Это был общий недосмотр. Номер освобожден четыре дня назад, но снимался московскими миллионерами, которые частенько ночуют в отеле со своими любовницами, арендуя номер на ночь, а платят как за двое суток.
Серафимова вошла в обставленный со вкусом в стиле модерн начала века просторный зал, широкие окна которого выходили на Большой театр. Прямо под окнами развевались яркие флаги различных государств. Интерьер был исполнен в коричнево-белых цветах, старинный полированный паркет, белые гардины, хрустальные люстры, кожаные диваны. Все было убрано, почти стерильная чистота. Серафимову провели в соседнюю комнату слева. Спальня была чуть поменьше гостиной, белая мебель и белая кровать напоминали интерьер спальни самого Финка.
- Вы не ошибаетесь, именно этот господии проживал здесь в первой декаде апреля?
- Да, - ответила Инесса.
- Он говорил по-русски?
- Очень плохо, но говорил. Вещей у него было мало. В номере зачастую только ночевал. Не шумел, не сорил, вещи не разбрасывал.
- Вас перевели два дня назад на пятый этаж.
Чем вы провинились? - неожиданно спросила Серафимова, оглянувшись на Инессу и в то же время тщательно обследуя содержимое стола, заглядывая под кровать, в углы за тумбой, обшаривая сверкающую белизной гостиничную ванную с приготовленными в углублении над огромной раковиной полотенцами, шампунем, гелем, туалетной водой, расческой, душевой шапочкой, пилкой для ногтей и другими атрибутами туалета, - и все это с надписью "Metropol". Инесса продвигалась за ней, словно собственные крылышки следователя.
- Этот чех тут ни при чем, - начала она, - это уже после него было. Позавчера отсюда съехал жилец и, уезжая, пожаловался администратору этажа, что нашел в прихожей, вон в той тумбе, в глубине чужие ботинки. Вы представляете? Он их оттуда выгреб и принес администраторше. Ему больше делать было нечего, а сам на одну ночь с б..., то есть с женщиной, поселился, а жене небось сказал, что в командировке, знаю я его... Он не первый раз этот номер снимает. Высокий такой, как жираф.
Серафимова уже вызвала Устинова в "Метрополь" и теперь только молила Бога, чтобы Инесса счистила из тумбы не всю грязь.
-- Вы не заметили в его багаже изменений в последние дни? - спросила она горничную. - Не стало больше чемоданов?
Инесса пожала плечиками, покачала головой.
Как с одной сумкой приехал господин, так и уехал, только пузырьки из ванной прихватил и письменные принадлежности из стола.
- А где эти злополучные ботинки, Инночка?
- Инесса, - поправила горничная. - Ботинки остались у администратора.
ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Пока приехавший Устинов пытался втиснуть себя в тумбочку, чтобы с помощью фонаря и скальпеля вырезать хоть одну микрочастицу, оставленную ботинками, Серафимова выяснила, что ботинки в целости и сохранности переданы в секцию забытых вещей и их можно будет взять, как только следователь заполнит в установленном порядке постановление о производстве выемки.
На следующий день Серафимова пришла на работу в приподнятом настроении. Во-первых, нарисовался главный подозреваемый в убийстве Финка. Во-вторых, посещения фешенебельных отелей вообще положительно влияют на настроение.
Гражданка Эмина Евдокия Григорьевна, вызванная на допрос в качестве главной свидетельницы по делу, заявила, что ботинки, оставленные в гостинице "Метрополь" предположительно Гансом Хоупеком, гражданином Чешской Республики, и представленные ей на опознание, принадлежали Адольфу Зиновьевичу Финку, ее соседу, убитому две педели назад в собственной квартире. Это подтвердила и экспертиза микрочастиц, оставшихся на подошвах ботинок и в тумбе для обуви в номере, где останавливался Ганс Хоупек.
На ботинках найдены следы крови А.З.Финка.
Через два дня следователь Управления по борьбе с экономическими преступлениями ФСБ Константин Константинович Алтухов должен был улетать в Карлсбад на поиски Хоупека и Похвалова при содействии чешской полиции для поимки и выдачи их российской стороне.
ЖУРНАЛЮГА
А пока Серафимова присоединилась к Братченко, руководившему слежкой за оператором и журналистом Копытовым из "Московского проходимца".
В бульварной и небульварной прессе начались публичные дуэли политиков, но не на шпагах, а на портфелях с компрометирующими материалами, коротко называемыми - компроматом. Кто кого больнее оглоушит. В одних газетах объясняли, почему Госдума хочет уничтожить Мошонко, в других - почему Главный государственный распорядитель копает под Госдуму. В статьях, помещенных в рубрике "скандалы", рассказывалось, что агония власти началась с выступления на заседании комиссии Госдумы депутата Русского (фамилия), в котором тот изложил факты, дискредитирующие Семена Мошонко. Выступление получило огромный резонанс и вызвало волну публикаций в прессе, посвященных личности Мошонки. В частности, говорилось о разбазаривании российских средств, переведенных на счета частных заграничных фирм, о незаконной торговле оружием, а кроме того, о личной причастности Главного государственного распорядителя к коммерческой деятельности.
Копылов жил с Лолой в Чертанове. На работу ездил кома хотел и куда хотел, ребя!ам из "Семерки" уже не хватало шлонов на бензин, чтобы успевать за объектом слежки. Два раза, еще до убийства Юсицкова, Копьпов ужинал в ресторане на Солянке с ним, начальником телепрограммы. Несколько раз он появлялся на квартире у членов съемочной группы Юсицкова. По оперативным данным, восемь из десяти членов группы прошли подготовку на базе Федеральной службы безопасности, настоящие спецы, а не журналисты.
ЗАЯВЛЕНИЯ
Участковому 652-го отделения милиции г.Москвы
Я, Эмина Лола Закариевна, проживающая совместно с матерью и отцом по адресу: Солянка, д.354, кв.38, довожу до вашего сведения, что у нас в квартире сложилась критическая обстановка и в любой момент может произойти непредсказуемый конфликт. Моя мать Эмина Евдокия Григорьевна препятствует проживанию на моей территории моего мужа, не пускает его в квартиру. Еще мне стало известно, что Эмина Е.Г.
вынесла из квартиры две большие сумки вещей в сторону церкви. Со мной она не общается и вообще ведет себя странно и властно: не дает ремонтировать комнату, запирает еду, ворует вещи.
Примите, пожалуйста, соответствующие меры.
Л.З.Эмина.
- Ну, написали? - спросил Федоров. - Ято вашу мамашу знаю, не думал, что она такая буйная. На вид не скажешь.
- А когда она спит зубами к стенке, вообще глаз не оторвать, божий одуванчик! - встрепенулась Лола, вертляво виляя худым задом, подскочила к участковому и протянула листок.
- Тяжело вам приходится, - посочувствовал Федоров, - что ж, пусть заявление пока лежит, я как-нибудь зайду, побеседую с ними. Х-эх, не соскучишься!
Марк Макарович, как и обещал дочери, на звонок психиатра ответил, что ждет и что решения своего не менял, будет дома завтра весь день.
Участковый позвонил, чтобы приструнить хулиганку-бабку. Не сразу понял, что у аппарата сама Евдокия Григорьевна. А когда та сообщила, что она и есть та самая Эмина, Федоров принял официальный тон и стал ругаться.
- Что у вас там творится? Мне на вас заявление поступило.
- Ничего не знаю, - ответила старушка, - неужели Лола до такой подлости дошла? Не могла же она, как свинья последняя...
- Не горячитесь, мамаша, поберегите здоровье. Как, кстати, насчет настоечки?..
В результате участковый вынес свой вердикт:
"считать Л.З.Эмипу алчной девкой, инспирировавшей всю эту провокацию", и постановил: "ответить на заявление, что он в этих делах не компетентен право иметь".
А Евдокия Григорьевна сама к Федорову зашла вечерком в участок, вместе с настойкой принесла еще и бутылку водки, и заявление.
Участковому 652-го отделения г.Москвы товарищу Федорову Я, Эмина Евдокия Григорьевна, 1924 года рождения, инвалид второй группы по диабету, участница ВОВ, пенсионерка, прошу тебя, Василии, оградить меня от нападок со стороны моей дочери Лолы. Я являюсь ответственной квартиросъемщицей и за счет меня мы квартплату в два раза меньше плотим. А никакого ее сожителя я на живплощадъ не пущу, потому что он мне подозрителен. Он у меня ключи от квартиры Финка своровал, которого убили, а думает я не заметила. А еще я с ним по политическим соображениям несогласная. И нестриженый он, словом, паразит на теле нашего общества. А дочь ему - как два сапога пара. Дочь в квартире со мною и не живет, и не приезжает, а хочет или со свету меня сжить, или признать полоумной. Она мне угрожала, что наймет рекетиров и меня изобьют. И смерти моей желает. Прошу призвать к порядку.
