Мила Серебрякова - Женись или умри
– В жизни и так дерьма навалом, так вы еще и в книги его впихиваете. Неужели больше писать не о чем?
– Ты не поняла...
– Все я поняла, слава богу, не идиотка. Некогда мне с тобой трепаться, видишь, на работе я. Зарабатываю, так сказать, себе на пропитание: на хлебушек, молочко, кефирчик.
– Но ведь клиентов нет.
– Будут, – Алла с сомнением посмотрела на пустынную дорогу.
– Я заплачу, – осторожно произнесла Катка.
– Кофе угостишь?
– Да! Угощу! Здесь недалеко есть ночная кафешка, поехали прямо сейчас, там и поговорим.
– Едем.
Не успели они пройти и десять метров, как отовсюду послышались женские визги.
– Менты! – орали жрицы любви.
Девицы бросились врассыпную.
– Чтоб их всех! – выругалась Алла. – Делаем ноги!
– Что происходит?
– Менты приехали, вот что. Да беги ты, не стой.
– Куда бежать?
– Свалилась на мою голову, горе-писательница, – Аллочка схватила Кату за руку и бросилась бежать.
Не осознавая до конца всей сложности создавшегося положения, Катарина пыталась сопротивляться.
– Алла, постой, куда ты меня тащишь?
– Заткнись, дура, давай пошевеливайся.
– Но я...
Ухмыляющийся краснолицый мужик преградил им дорогу.
– Опаньки, – нараспев произнес он. – Какая неожиданная встреча. Куда спешите, красавицы, ножки не сломаете?
– Все из-за тебя, корова, – пробурчала Алла и начала обкладывать мента трехэтажным матом. Дальнейшие события Катарина помнила смутно. Все происходило будто в тумане: бравые ребята с дубинками в руках хватали орущих путан – смачно матерились, когда какой-нибудь девахе удавалось скрыться в темноте, – и непрестанно вопили:
– Вон, вон она! Лови! Держи! Хватай! Попалась, куколка? Двигай вперед, бегунья!
Затем Катарину, Аллу и еще человек двадцать построили вдоль дороги. Катка поняла – она вляпалась в серьезную передрягу и проблем теперь не избежать. Вот вам и писательница-романистка, собирающая материал для очередной рукописи.
Краем глаза она заметила, что девица в зеленой юбчонке тоже стоит в «строю». Минут через пятнадцать всех запихнули – не посадили, а именно запихнули – в микроавтобус. Церемониться с проститутками и блистать хорошими манерами никто не собирался. Слишком много чести.
Микроавтобус тронулся с места – ночной «улов» повезли в отделение.
Повернув голову, Катарина, сгорая от стыда и неловкости, обратилась к сидящему на переднем сиденье парню, напоминающему разъяренного тигра, упустившего добычу, за которой охотился на протяжении нескольких часов.
– Извините, – пискнула Копейкина. – Произошла грубейшая ошибка, я готова объяснить...
– Закрой рот! – последовал ответ.
– Я писательница.
– Заглохни, сказал!
– Как вы со мной разговариваете, кто дал вам право? Я...
– Если сейчас не заткнешь пасть, огребешь дубинкой. Писательница... знаем мы таких писателей. Каждую ночь на проспекте пишете, потаскухи дешевые.
Зеленая юбка жестом показала Катке, чтобы та замолчала и не лезла на рожон. Пришлось повиноваться. Судя по всему, девице видней, как правильно вести себя в подобных ситуациях. Наверняка эта облава далеко не первая в ее жизни.
Оставшуюся дорогу до отделения Копейкина не проронила ни слова. Она тупо уставилась на свои руки и на чем свет ругала себя за то, что ввязалась в эту авантюру.
В отделении Катарину посадили в «обезьянник». Место не из приятных, это вовсе не чистенький номер в пятизвездочном отеле, а витавший запашок вообще не поддавался описанию. Нужно иметь поистине титаническое самообладание, чтобы выдержать эту пытку.
Похоже, у Аллочки такого самообладания было хоть отбавляй. Девушка сидела в углу, закинув ногу на ногу, и, не обращая ни на кого внимания, уныло взирала на сломанный ноготок.
– Блин, только сегодня маникюр сделала. Ну что за невезуха.
– В такой момент ты еще способна думать о маникюре?
– Нормальный момент, ничего страшного не произошло, это не конец света. Расслабься. Эй, писательница, держи хвост трубой, не переживай, все будет на мази. Поверь моему богатому жизненному опыту. Улыбнись.
– Мне не до улыбок. Я впервые в подобной ситуации. Господи, как все нелепо.
– Ты радоваться должна, что тебя в ментовку загребли.
– Спятила?
– И ничего не спятила. Ты ж роман про путан пишешь, считай, тебе жутко повезло, узнаешь, так сказать, всю кухню изнутри.
Катка закрыла лицо ладонями.
– Не кисни, писательница, все путем, – успокаивала Алла.
– Путем, говоришь? Интересно узнать, каким, что с нами будет?
– Не сомневайся, утром будешь дома отмокать в горячей пенистой ванне. А по большому счету ты сама виновата. Я же тебе кричала: «Беги», а ты как паралитичка передвигалась да еще упиралась. Вот теперь расплачивайся за свое тугодумство.
– Алла, сделай одолжение, помолчи.
– Смотрите, какие мы нервные, ох-ох-ох. Ладно, умолкаю, можешь наслаждаться тишиной.
Через полчаса, когда сидеть в противном обезьяннике стало совсем невыносимо, Катка покосилась на девушку.
– Алла.
– Чего еще?
– Я должна тебе кое в чем признаться.
– Раз должна, признавайся.
– На самом деле я не писательница, – чуть слышно шептала Катка, чтобы другие «девочки» не услышали ее откровения.
– Так, нормально, а на кой ты мне мозги компостировала?
– Думала, что к писательнице ты быстрее проникнешься доверием.
– Продолжай.
– Ты ведь знакома с Адой?
Аллочка резко подалась вперед.
– Знакома, – в ее голосе появились отсутствующие ранее стальные нотки.
– Я пытаюсь ее разыскать, она пропала. Ее мать сказала, что последний раз видела Аду три недели назад – утром в понедельник. И якобы в тот день Ада собиралась встретиться с тобой. Это так?
На вопрос Катки Алла не ответила, она насупилась и задала свой.
– Зачем тебе понадобилась Адка?
– Долгая история, и поверь, обезьянник не самое подходящее место для продуктивного разговора. Может, ты оставишь мне свой адрес, я подъеду, и мы поговорим?
– Улица Кленовая, – ответила Алла, – дом номер... квартира... Лучше всего приезжай ближе к вечеру, часам к шести. Днем я сплю, а ночами, сама понимаешь, тратить драгоценное время на сон не приходится. То клиентов обслуживаешь, а то вот, в обезьяннике от скуки подыхаешь.
В этот момент Катарину наконец вызволили из дурно пахнущего плена.
Ее провели в небольшой пеналообразный кабинетик, в котором витал запах сигарного дыма и... свежей сдобы.
ГЛАВА 12
За малюсеньким – почти детским – столом восседал худощавого телосложения мужик с хитрыми, близко посажеными глазками. За вторым столом устроился молодой парень с внешностью киногероя.
– Ну ты глянь, Саня, – воскликнул худощавый, открыв Каткин паспорт, – какие люди на панель выходят. Скоро уже и пенсионерки освоят профессию.
– Мне всего тридцать шесть лет. Я далеко не пенсионерка... и не проститутка.
– Ну да, конечно, мы так и поняли. Ты просто мимо проходила, и тебя замели по ошибке. Старая песня, пора бы уже придумать что-нибудь поновее. А касательно возраста ты себе особо-то не льсти. Где тридцать шесть, там и сорок, скоро пятый десяток разменяешь. Не девочка уже. Ветеран!
Пропустив мимо ушей его сарказм, Катка поудобнее устроилась на колченогом стуле.
– Фамилия, – прогремел мент.
– Чья?
– Ну, не моя же.
– Копейкина.
– Имя?
– В паспорте все написано.
– Имя! – грозно повторил мужик.
– Катарина.
– Отчество?
Катка стиснула зубы.
– Бориславовна.
Неизвестно, что именно удивило сотрудника правоохранительных органов в отчестве Копейкиной, но он, почесав подбородок, задумчиво молвил:
– Это какая ж конкуренция Зинке-Белоснежке будет.
– Да ладно тебе, – махнул рукой парень, – Зинке еще и тридцати нет.
– Ну привет, Зинка уже в начале девяностых на панели стояла.
– Серьезно?
– А ты как думал, у нее, брат, трудовой стаж будь здоров.
– Послушайте, – вмешалась Ката, – я имею право слова или для вас я пустое место?
– Не имеешь, – прыснул парень. – Право... Слова-то какие знает. А личного адвоката вызвать не желаете, Ваше королевское Высочество?
– Я уже говорила, произошла ошибка, я совсем не та, за кого вы меня принимаете.
– И кто же ты на самом деле? Добрая фея из сказки?
– Писательница.
– Даже так, и чего пишешь?
– Любовные романы.
– Ба, какая честь для нас, – заржал мужик.
– Точно, – подхватил второй. – Хоть какое-то разнообразие, а то сидим здесь сирые и убогие, живых писателей никогда не видели.
– Мой друг Виктор Столяров раньше работал в органах, пожалуйста, позвоните ему, – взмолилась Копейкина. – Он бывший капитан милиции. Я не вру.
Мужики переглянулись.
– Капитан, значит?
– Виктор десять лет проработал в органах.
– Как фамилия?
– Копейкина.
– Не твое, капитана твоего.
– Столяров. Виктор Столяров.
– Столяров... Столяров... Знакомая фамилия. Он случайно не с Павленко работал?
