Ольга Баскова - Познакомлю со смертью
— Настя! — он вышел из-за клена, до сегодняшнего дня служившего ему убежищем и наблюдательным пунктом. — Настя, подожди, постой!
Он видел, как женщина вздрогнула, словно не веря своим ушам, и повернулась на его голос.
— Настя! — Павел, спотыкаясь, подбежал к ней. — Настя!
Он задыхался от волнения. Те слова, которые он заготовил и миллионы раз прокручивал в голове, испарились как по мановению волшебной палочки, возможно, потому, что были сегодня лишними. Киселев видел, как светлеет лицо жены, загораются большие голубые глаза, как она подается ему навстречу.
— Родная моя, любимая, — он обнял ее и поднял на руки. — Единственная моя, ничего не говори.
Настя обхватила руками его шею и прижалась к его плечу, а он, зарывшись в светлые пушистые волосы и вдыхая знакомый аромат, почувствовал, как наполняются слезами глаза.
Потом они шли, обнявшись, к остановке, сперва просто молчали и нежно глядели друг на друга, потом стали говорить, перебивая и не слушая: слова были не важны. Оба знали, куда сейчас поедут — в свою прежнюю квартиру, знали, что Киселев останется там навсегда и все будет по-прежнему.
* * *Лариса убедилась, что Кочетов действительно умеет выбирать места для свидания. Старый парк встретил их запахом грибной прели и тины, и девушке казалось: она в каком-то другом мире, где нет места ничему, кроме добра, любви и счастья. Они уселись на недавно отремонтированную скамейку возле самой воды. По краям, как два стража, стояли белоствольные березки, выпустившие клейкие листочки, из земли выбивалась молодая травка, тихо плескалась вода, и Ларисе хотелось громко кричать и смеяться от счастья.
— Как я соскучился! — Олег покрывал ее лицо нежными поцелуями, вызывая легкое приятное головокружение. — Я уже начинаю сознавать, что не могу прожить без тебя и минуты!
— И я, любимый, — Лариса искренне отвечала на его поцелуи. — Я тоже не могла дождаться.
— Господи, как это ужасно, — Олег вдруг вскочил и совсем близко подошел к воде. — Ужасно сознавать, что ты фиговый бизнесмен, не имеющий даже собственной квартиры, живущий с матерью и экономящий каждую копейку! Ты ведь понимаешь мое состояние. Я хочу тебя, Лариса, как давно никого не хотел, хочу так, что с ума схожу! Скажи, у тебя так же?
Ларисе передался его трепет и волнение.
— Ты знаешь ответ, — сказала она.
— Бред какой-то! — Кочетов в отчаянии сжал кулаки. — Мы не можем насладиться друг другом, потому что нам некуда пойти. — Видя, что Лариса порывается ответить, он жестом попросил ее помолчать: — К тебе я не пойду и не поведу тебя на какую-нибудь съемную хату: это унизительно. Ты не чувствуешь ко мне презрения, правда? Скажи, не чувствуешь? Ты, такая богатая, красивая! И я, ничего не имеющий, кроме благородной идеи!
Лишь огромным усилием воли Лариса сдержала порыв броситься ему на шею и все рассказать. Если бы это была только ее тайна, девушку ничто бы не остановило. А ведь как хорошо было бы именно сейчас рассказать Олегу всю правду про себя! Она свято верила: стоит ему узнать, что никакая она не бизнесменша, они крепко возьмутся за руки и пойдут… А впрочем, какая разница, куда они пойдут: к его престарелой матери, к ее родителям? Куда-нибудь туда, где они будут только вдвоем и их любви ничто не помешает. Но Кулакова, несмотря на большую любовь, не смогла предать коллег.
— Твои благородные идеи дорогого стоят, — сказала она. — Я тебя люблю и готова ждать счастливого момента. И не надо говорить мне больше про мои богатство и красоту, хорошо?
— Про богатство не буду, — согласился Олег. — А про красоту… Ну я же не виноват, что нахожусь рядом с самой красивой женщиной на земле!
Он подхватил ее на руки и понес к видневшемуся между деревьями маленькому летнему кафе.
* * *В этом невзрачном месте на удивление вкусно кормили. Млея под нежными взглядами Олега, она с удовольствием доедала жареную осетрину. Кочетов же почти не прикоснулся к еде. Дождавшись, когда Лариса перешла к мороженому, он дотронулся до ее руки:
— После нашего разговора у реки я должен сказать тебе нечто важное, — черные глаза неотрывно смотрели на нее. — То, что я сказал тебе там, не было минутным порывом, вызванным красотой природы и близостью шикарной женщины. Я действительно люблю тебя, люблю больше жизни. Я хочу все время ощущать твое присутствие, а это возможно, если ты согласишься стать моей женой. Ты согласна? А впрочем, не отвечай, подумай. Я не тороплю тебя с ответом.
— Спасибо, — если бы не Сергей и не работа, Олег бы получил согласие Ларисы уже сегодня. Но она могла дать положительный ответ, только решив свои проблемы. Одну она уже решила: ее отделу нужно заняться поисками настоящего убийцы и оставить Олега в покое.
Глава 38
Лариса прилетела домой как на крыльях. Она испытывала то же чувство безграничного счастья, которое ощущала в старом парке, прижавшись к Олегу. Ей захотелось разбудить уснувших родителей и говорить о своей любви, кричать, петь, танцевать. Лишь порой она ощущала тяжесть на сердце, думая о том, как объяснить все коллегам, считающим Кочетова убийцей. Сделать это будет трудно: Олег так хорошо подходит на роль подозреваемого, что даже она не может найти аргументы в его пользу. И все-таки он не убийца! Лариса представила завтрашний разговор у Кравченко, удивленные глаза коллег. Вряд ли кому-то из них будут интересны ее аргументы типа: «Он не убийца, я это чувствую» или «Если бы вы послушали его, то подумали бы так же, как и я: его цель — спасать людям жизнь, а не отнимать ее». Безусловно, завтра она скажет это, и пусть смеются и не верят. Им нужны факты, а фактов у нее нет. Но ведь настоящих аргументов не было и у них. Конечно, по-хорошему следовало бы поговорить с Олегом, расспросить его о тех досадных обстоятельствах, которые делают его подозреваемым, однако в таком случае Ларисе надо было раскрывать себя, а этого без разрешения начальства она сделать не могла. Кулакова находилась сейчас не в том состоянии, чтобы анализировать обстановку, предоставить хотя бы крошечные доказательства его невиновности и назвать объективную причину, по которой их отделу следовало бы искать другого подозреваемого. Поэтому она сочла за лучшее ни о чем не думать: все решит завтрашний разговор с коллегами. Может быть, ее все-таки поймут и помогут ей? Она очень на это надеялась.
* * *Наблюдая объятия и поцелуи Ларисы и подозреваемого, еле сдерживающий ярость Скворцов, проводив Кулакову до дома, несмотря на позднее время, кинулся звонить Киселеву. Павел ждал его звонка и около десяти часов вышел с телефоном на кухню, чтобы не будить спящую Настю. Сегодня его, как и Ларису, переполняло чувство счастья. Тяжелого разговора с бывшей женой, которого он так боялся и который мог окончательно поставить точку в их отношениях, не состоялось. Они так истосковались друг по другу, что говорили мало и по существу: они должны быть вместе, несмотря ни на что. Павел, естественно, не оставит работу, а Настя будет привыкать к незавидной доле жены работника правоохранительных органов.
— Ты сможешь? Выдержишь? — спрашивал Киселев жену, нежно проводя рукой по ее волосам.
— Смогу, — твердо ответила Настя. — Без тебя мне было еще тяжелее, чем с тобой. Лучше воспитывать себя, чем страдать и мучиться от невозможности быть рядом с любимым человеком.
Супруги решили завтра окончательно уладить все вопросы: Павел — поговорить с Линой, Настя — рассказать все сыну и матери и перевезти вещи в когда-то покинутое ею жилье. Через пару дней они пойдут в ЗАГС и подадут заявление, сделав вторую свадьбу не менее пышной, чем первая. Успокоенная, счастливая, Настя уснула на плече мужа, а Павел боролся со сном, ожидая звонка приятеля.
Утомленный и злой Скворцов кратко и жестко обрисовал обстановку.
— Паша, — сказал он, — ситуация выходит из-под контроля. Наша хваленая Ларочка втрескалась в убийцу и в любой момент может послать к чертям операцию и весь наш отдел. Полагаю, надо все рассказать Кравченко еще до того, как она придет.
Коллеги решили подъехать в управление на час раньше: они знали, что Алексей Степанович с раннего утра находится на рабочем месте, читая и анализируя материалы дел.
Глава 39
Кравченко удивился раннему визиту подчиненных, поудобнее устроился в своем любимом кресле, готовясь слушать. Взволнованный Скворцов подробно и эмоционально докладывал сложившуюся ситуацию, и лицо полковника изменялось на глазах: на нем появилось выражение удивления, боли и сострадания.
