Джейн Хичкок - Обман зрения
— Нет, нет. Это подарок к твоему дню рождения.
— Но мой день рождения будет через полгода. Будь так добр, не торопи события.
— Ты слишком строга, — поддразнил меня Гарри. — Мы будем путешествовать за мой счет, и никаких разговоров. А сейчас пойдем в гостиную и выпьем кофе. Я сейчас сварю.
— Тебе помочь?
— Нет-нет. На кухне должна быть одна хозяйка.
Пока Гарри варил кофе, я в сопровождении мистера Спенсера отправилась в гостиную. Опустившись на один из коричневых диванов, стоящих по бокам камина, я утонула в бархатных складках. В подсвечниках горели свечи, придавая комнате сходство с освещенной костром пещерой. Мистер Спенсер тоже прыгнул на диван и растянулся у моей ноги. Я стала перелистывать прекрасно изданную книгу о художнике Давиде. Ее автор, французский искусствовед Люк де Нантель, сделал для Гарри дарственную надпись.
Мне всегда нравилось сидеть у Гарри в гостиной, читая книги или просто отдыхая. Из ничем не примечательного небольшого помещения он сумел создать чудесный уголок, затянув стены и потолок тканью и разместив в нем свою экзотическую коллекцию изделий из слоновой кости и черепахового панциря. Этот интерьер сохранялся в течение многих лет, хотя обстановка время от времени менялась. Гарри всегда шутил, что все в его доме предназначено для продажи, включая хозяина. Одно время его гостиная была заполнена прямо-таки музейным антиквариатом. Мой друг никогда не стеснялся расхваливать свои трофеи. «Господь Бог посылает их мне в качестве компенсации за то, что создал меня толстым и некрасивым», — говорил он. Он любил находить шедевры, особенно когда их просмотрели другие. Гарри всегда издевался над своими коллегами-дилерами за их безграмотность, особенно над теми, кто торговал всякими «Хьюи, Дьюи и Людовиками Пятнадцатыми».
С годами от его изумительной коллекции мебели осталась только пара вещей — на месте остальных появились красивые, но малоценные поделки. Гарри никогда не жаловался на отсутствие денег, но я догадывалась, что он был вынужден продавать лучшие образцы из своей коллекции, чтобы как-то сводить концы с концами. И даже несмотря на это, его апартаменты, как и сам Гарри, сохраняли свою неповторимую оригинальность.
Я столько раз сидела в этом углу, наблюдая, как он красуется передо мной, рассуждая об искусстве и вспоминая о своих самых удачных покупках и знаменитых чудаках, с которыми его свела судьба. Я вдруг подумала, что мой друг получал больше удовольствия от своих рассказов, чем от реальной жизни. Чтобы позабавить слушателей, он часто приукрашивал свои истории вымышленными деталями. Он сам признавался, что, не желая разочаровывать аудиторию, часто переиначивает подлинные события и не жалеет позолоты для их участников. Таков уж Гарри: он жаждет восхищения и ради красного словца готов на все, но более близкого друга у меня никогда не было. Он знал меня лучше, чем кто бы то ни было, неизменно вникал во все мои переживания и всегда приходил на помощь в трудные моменты жизни.
Я вспомнила, как мы впервые встретились тринадцать лет назад. Неужели так давно? Трудно поверить. Наш общий друг пригласил меня к нему на ужин, сказав, что Гарри восхищается моими работами, все про меня знает и хочет познакомиться. У нас оказались общие клиенты — молодая богатая пара, которая заказала мне расписать их огромную столовую на Пятой авеню под древнеримские руины, а Гарри — найти соответствующую обстановку.
Несмотря на некоторую скованность — незнакомая обстановка, чужой человек, — я была сразу же покорена его обаянием. Он блистал остроумием, но без злопыхательства, был занимателен, но без попыток завладеть разговором, любезен, но без тени лести. Его интересовало все, что касалось меня и моей работы, но явно не из праздного любопытства. Оказалось, что у нас много общего во вкусах. Мы также сошлись во мнении относительно одного современного художника, надутого и бездарного, работы которого поражали своей ничтожностью и баснословной ценой. Минут двадцать мы без остановки изливали на него свой сарказм, после чего Гарри обернулся ко мне с невинной улыбкой ребенка и произнес: «Вы знаете, дорогая, ничто не связывает людей так крепко, как общее чувство ненависти». Я долго смеялась. Так началась наша дружба.
— Ну как ты там? — крикнул Гарри из кухни. — Через минуту все будет готово.
— Спасибо, хорошо, — отозвалась я. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь?
— Нет-нет. Я уж лучше сам все испорчу!
Наконец Гарри показался в дверях, неся черный лаковый поднос, на котором стояли кофейник, тарелка с печеньем и вазочка с шоколадной соломкой и имбирным сахаром, которые он всегда подавал после ужина.
— О Господи! Я забыл ложки!
— Мне не надо. Я буду пить без сахара, — сказала я, махнув рукой, чтобы удержать его от возвращения на кухню.
Облегченно вздохнув, Гарри стал разливать кофе.
— Какие красивые! — восхитилась я, разглядывая синие с золотом чашки из тончайшего фарфора.
— Правда, прелесть? Они принадлежали русскому царю Николаю Второму, этому бедняге. Я оставил себе парочку таких.
— Большая честь для меня. А что будет, если я ее уроню? — коварно спросила я.
— Тебя немедленно свергнут и расстреляют.
— И даже не дадут кинуть прощальный взгляд на Зимний дворец?
— Если ты разобьешь и блюдце, то нет, — строго сказал Гарри. — Какая была красивая семья эти Романовы. Просто сердце разрывается, когда смотришь на их фотографии.
— Красивая, но бесперспективная, — заметила я.
— Ну и словечки у тебя. Кстати, о бесперспективных семьях — так мы едем в Колорадо?
— Едем, — ответила я не задумываясь.
Гарри просиял.
— Возьми печенье с судьбой, — предложил он, протягивая мне тарелку.
Взяв одно из печений, я разломила его пополам и вынула тоненькую полоску бумаги.
— «Поздравляем, вы близки к тому, чтобы раскрыть давнее убийство», — громко прочитала я.
Мой друг недоверчиво посмотрел на меня.
— Брось свои шутки! — воскликнул он.
— Но здесь так написано.
— Дай посмотреть, — потребовал Гарри, выхватывая у меня бумажку, и, надев очки, прочитал: — «Куй железо, пока горячо». Маленькая лгунья!
— Ладно, а что у тебя?
Гарри разломил печенье и внимательно изучил послание.
— Здесь написано: «Опасайтесь художниц, которые говорят неправду».
— Совершенно справедливо. А что там на самом деле?
— «Мудрец старается быть незаметным». Возьми еще одно.
Разломив печенье, я с изумлением прочитала текст.
— В чем дело? — спросил Гарри, заметив удивленное выражение на моем лице.
— Как-то странно все это.
— А что там? Ты словно призрак увидела.
Я вручила Гарри листочек с предсказанием, и он громко прочел:
— «Искусство — сообщник любви». Очень мило. Что же здесь странного? Не совсем предсказание, конечно, но…
— Точно такую же записку прислала мне миссис Фрэнсис, когда я начала у нее работать. Вместе с цветком нарцисса.
— Ну и что?
— А то, что это поразительное совпадение. Тогда эта фраза показалась мне оригинальной. Но обнаружить ее в печенье от Фу…
— Может быть, она тоже ест это печенье?
— Гарри, ты, кажется, не понимаешь. Она никуда не выходит.
— Возможно, это просто известное выражение, — небрежно махнул рукой он.
— Но признайся, что это странно.
— Жизнь вообще полна странностей. Фейт, я должен тебя поблагодарить.
Я закурила.
— За что?
— Благодаря тебе я снова увиделся с Родни. Это самое лучшее, что было в моей жизни. Ничто не может сравниться с истинной любовью. Ничто. Это настоящий фонтан юности.
Он процитировал пару строк из какого-то стихотворения.
— Это Драйден? — рискнула спросить я.
— Донн, — важно сказал Гарри.
— Ах да, конечно. «Нет человека, который был бы, как остров». Интересно, а к женщинам это относится? Я в этом сомневаюсь.
— А что, ты чувствуешь себя островитянкой?
— Причем на необитаемом острове.
Мы немного помолчали, слушая, как храпит Спенсер, привалившийся к моей ноге. Я думала о своей жизни «на необитаемом острове». Она уже начала клониться к закату, когда впереди меньше, чем позади. Неужели романтика и приключения остались в прошлом и я проведу остаток жизни, сожалея об упущенных возможностях, вместо того чтобы воспользоваться новыми? Внезапно я почувствовала, что вовсе не ищу покоя. Мне захотелось новых впечатлений.
— Звони Мади, Гарри, — решительно сказала я. — Теперь мы уж точно поедем.
Мой друг робко посмотрел на меня.
— Фейт, должен тебе признаться, что я уже позвонил, перед тем как купить билеты. Он нас ждет.
— Старый плут, — растерянно сказала я.
— Но какой смысл тратиться, если парень не захочет с нами встречаться?
— Гарри, ты не перестаешь меня изумлять.
