Энн Перри - Воскрешение на Ресуррекшн-роу
Холсты были в основном только загрунтованы, и лишь на два из них нанесены краски. На одном — фон и очертания женской головы, другая картина была почти закончена. Питт прислонил их к стене и, отступив, принялся рассматривать. Как и говорила Веспасия, они были темноваты по тону, но с неплохой композицией. Томас не знал тех, кто был изображен на этих двух полотнах, а также на картине на мольберте. Вероятно, дворецкий знает, кто это, к тому же Джонс, вне всякого сомнения, вел записи — хотя бы из финансовых соображений.
Констебль споткнулся о фрагмент колонны и тихонько выругался. Не обращая на него внимания, Питт повернулся к бюро. Оно было заперто, и ему пришлось несколько минут повозиться с проволокой, прежде чем удалось его открыть. Внутри было немного бумаг — в основном счета за кисти и краски. Наверное, счета за расходы на хозяйство где-то в другом месте — у кухарки или дворецкого.
— Здесь ничего нет, сэр, — с безнадежным видом сообщил констебль. — Такая свалка, что не разберешь, есть следы борьбы или нет. Наверное, у художников всегда такой беспорядок? — Он не одобрял искусство — это неподходящее занятие для мужчины. Мужчины должны работать, а женщины — вести дом, содержать его в чистоте и порядке. — Они все так живут? — И он с презрением обвел комнату взглядом.
— Понятия не имею, — ответил Питт. — Посмотрите, нет ли следов крови. У него на голове страшный кровоподтек. На предмете, которым его ударили, должны быть следы.
Томас продолжил рыться в бюро. Наткнувшись на пачку писем, он быстро просмотрел их. Они не представляли никакого интереса, так как были связаны с заказами на портреты. В них уточнялись позы, цвет одежды, удобные даты для сеансов позирования.
Затем Питт занялся маленькой записной книжкой с рядом цифр, которые могли относиться к чему угодно. После каждой цифры был крошечный рисунок с изображением насекомого или маленького пресмыкающегося. Тут были ящерица, муха, жуки двух разных видов, жаба, гусеница и несколько маленьких волосатых созданий с множеством ножек. Все эти рисунки повторялись не менее полдюжины раз, за исключением жабы, которая появилась только два раза ближе к концу. Быть может, если бы Джонса не убили, он бы повторил и жабу?
— Нашли что-нибудь? — Констебль перелез через урну и подошел к Питту. В его голосе звучала надежда.
— Пока не знаю, — ответил Томас. — На вид ничего особенного, но возможно, если я пойму, что это такое…
Констебль заглянул ему через плечо.
— Ну, не знаю, — сказал он после минутного раздумья. — Его что, интересовали такие штуки? Некоторым джентльменам больше делать нечего, вот они дурью и маются. Хотя зачем им пауки и мухи? Никогда не мог это понять.
— Нет, — покачал головой Питт. — Это не рисунки натуралиста. Все они повторяются через равные интервалы и совершенно одинаковые. Больше похоже на иероглифы — что-то вроде кода.
— А для чего это? — Констебль скривился. — Это же не письмо.
— Если бы я знал для чего, то было бы ясно, что делать дальше, — раздраженно сказал Питт. — Эти цифры сгруппированы, словно это даты или денежные суммы или и то, и другое.
Констебль утратил всякий интерес к теме.
— Может быть, Джонс так записывал счета, чтобы не совали нос любопытные экономки, — предположил он. — В студии нет ничего особенного, просто много таких вещей, какие видишь на картинах: кусочки гипса в виде камней, цветные ткани и все такое. А крови нет. И тут такой разгром, что непонятно, была ли драка или нет. Похоже, художники — неряхи от природы. А он тут вроде бы еще и фотографии снимал — вон там камера.
— Камера? — Питт выпрямился. — Я не видел никаких фотографий, а вы?
— Нет, сэр. Вы думаете, он их продавал?
— Вряд ли он продал их все, — ответил озадаченный Питт. — И в остальных комнатах тоже не было снимков. Интересно, где же они?
— Может быть, он никогда и не пользовался камерой, — предположил констебль, — и это просто одна из вещей, которые нужны ему были для картин?
— Вряд ли такую вещь изображают на картине. — Питт осторожно перелез через кресло и урну, перебрался через колонны и наконец подошел к черной камере на треноге. — Она далеко не новая, — заметил он. — Если Джонс и купил ее, то только в магазине подержанных вещей. Но мы можем узнать у его клиентов, не писал ли он чей-нибудь портрет с камерой.
— Да, смотрится она неважно. — Констебль запутался в куске бархата и чертыхнулся в сердцах. — Простите, сэр. — Он закашлялся от смущения. — А может быть, он фотографировал людей, которых собирался писать, чтобы не прекращать работы, когда их нет рядом?
— А потом уничтожил эти фотографии или отдал их? — Немного поразмыслив, Питт продолжил: — Это возможно, но я думаю, что ему нужно было видеть их в цвете. В конце концов, художник работает красками. И тем не менее все может быть.
Томас начал исследовать камеру. Ему никогда не приходилось фотографировать самому, но он несколько раз видел, как это делают полицейские фотографы. Питт знал, что отпечаток остается на фотопластинке, которую затем нужно проявить. Ему пришлось немного повозиться, прежде чем удалось извлечь фотопластинку. Он сделал это осторожно, завернув ее в черную тряпку, чтобы не засветить.
— Что это такое? — с сомнением спросил констебль.
— Фотопластинка, — ответил Питт.
— На ней что-нибудь есть?
— Не знаю. Ее нужно проявить. Вероятно, там ничего нет, иначе он не оставил бы ее в камере, но вдруг нам повезет.
— Вероятно, просто кто-то из женщин, которых он писал.
— Возможно, его убили из-за какой-нибудь женщины, которую он писал, — заметил Питт.
Лицо констебля озарилось надеждой.
— У него был роман? Ну что же, это мысль. Позволял себе вольности, когда они позировали?
Питт смерил его ироническим взглядом.
— Ступайте к слугам и впускайте их по одному, — распорядился он. — Начнем с дворецкого.
— Да, сэр.
Констебль повиновался, явно в восторге от идеи о романе: тут открывались беспредельные возможности. Он не любил изнеженных мужчин, зарабатывавших слишком много денег тем, что щеголяли в блузе и писали портреты людей, которым следовало быть умнее. Но это дело было намного интереснее, нежели обычные прозаические происшествия, которыми ему приходилось заниматься. Ему не хотелось возиться со слугами, и он удалился с большой неохотой.
Через несколько минут появился дворецкий, и Питт предложил ему сесть на садовый стул, а сам уселся на тот, что стоял у бюро.
— Кого писал ваш хозяин перед тем, как исчез? — спросил он прямо.
— Никого, сэр. Он только что закончил портрет сэра Альберта Голсуорта.
Питт был разочарован: он никогда не слышал об этом человеке, к тому же это был мужчина.
— А как насчет картины, стоящей на полу? — спросил он. — Это женщина.
Дворецкий подошел к ней и посмотрел.
— Я не знаю, сэр. Судя по ее туалету, это знатная дама, но, как вы видите, лицо еще не прописано, поэтому я не могу сказать, кто она такая.
— Никто не приходил сюда позировать?
— Нет, сэр, насколько мне известно. Возможно, ей было назначено, но пришлось перенести на более удобное время?
— А как насчет вот этой? — Питт показал ему на другую картину, которая была почти закончена.
— Ах да, сэр. Это миссис Вудфорд. Ей не понравился портрет — она сказала, что выглядит на нем неуклюжей. Мистер Джонс так и не закончил его.
— Не было недобрых чувств?
— Только не со стороны мистера Джонса, сэр. Он привык к… тщеславию… некоторых особ. Художнику приходится с этим мириться.
— Мистер Джонс не был готов изменить портрет, чтобы он понравился леди?
— Очевидно, нет, сэр. Он и так уже внес значительные изменения, чтобы угодить леди. Если бы он зашел слишком далеко, это повредило бы его репутации.
Питт не стал спорить: это был вопрос академический.
— Вы видели это раньше? — Он вытащил записную книжку и раскрыл ее.
Дворецкий взглянул на нее, и на его лице выразилось недоумение.
— Нет, сэр. Она имеет важное значение?
— Не знаю. Мистер Джонс был фотографом?
Дворецкий удивленно поднял брови.
— Фотографом? О нет, сэр, он был художником. Порой акварели, порой масло, но, разумеется, никаких фотографий!
— Тогда чья же это камера?
Дворецкий, до сих пор не замечавший камеру, уставился на нее в изумлении.
— Я и в самом деле понятия не имею, сэр. Никогда не видел ее прежде.
— Кто-нибудь мог одолжить у него студию?
— О нет, сэр. Мистер Джонс был весьма разборчив. Кроме того, если бы это было так, я бы знал. Здесь не было никаких незнакомых людей. Фактически ни один посетитель не заходил в дом с тех пор, как мистер Джонс… отбыл.
— Понятно. — Питт не знал, что предпринять дальше. Ситуация становилась нелепой. Откуда же взялась эта камера? Ведь она должна кому-то принадлежать. — Спасибо, — сказал он, поднимаясь. — Вы не составите мне список всех людей, которые приходили сюда позировать для своих портретов? Начните с последнего и вспомните все, что можете. И не забудьте про даты.
