Галина Романова - В любви брода нет
А события развивались по нарастающей, во всяком случае, так ему казалось.
Верочка звонила почти каждый день. Стоило ему вернуться с работы, она звонила и звала к себе. Он наскоро принимал душ, переодевался в чистую одежду и мчался к ней, как восемнадцатилетний. По дороге успевал забежать в магазин, купить ей цветов и каких-нибудь сладостей. Оказалось, что она, так же как и он, любит зефир в шоколаде. Черт, это было так приятно: осознавать, что хоть что-то их роднит. И еще она любила яблоки. Большущие такие, краснобокие, пахнущие конфетами. Их Назаров тоже ей покупал.
Ему пришлось уйти с двух своих подработок. Просто пришел и сказал им, что больше не может на них работать. А на вопрос: почему? — ответил со счастливой улыбкой, что у него теперь совсем нет времени. Больше вопросов не последовало. Да он бы и не смог никому ничего объяснить. И не захотел.
Это было только его — большое, личное и долгожданное счастье, которое он держал так крепко внутри себя, словно боялся потерять хоть маленькую частичку.
Что будет с ними дальше, Назаров не задумывался. Он ошалел от любви и не спрашивал себя пока, как долго это продлится.
Пять ночей… Пять очень длинных и таких коротких ночей он был с ней. И это было так упоительно, так непередаваемо долгожданно, что пытаться усложнять эти отношения объяснениями или подгонять ее к какому-то решению ему не хотелось.
Верочка тоже его ни о чем не спрашивала и ничего ему не объясняла. Они и говорить почти не говорили друг с другом. Назаров переступал порог ее квартиры. Она вела его на кухню, кормила вкусным ужином. А потом… Потом они оба сходили с ума.
Назаров не высыпался, опаздывал, уже дважды получил нагоняй от начальства за срыв сроков отчетности, но ему было плевать. Он выстрадал право на эту женщину, он вымучил в себе свое желание и надежду быть рядом с ней. Он понимал, что, когда вернется ее сын, все может измениться, потому и спешил быть счастливым.
Пьяная драка в его районе… Смерть от передозировки пожилого бомжа… Кража белья с веревки… Хулиганская выходка местного авторитета…
Все шло как-то мимо него. Все перестало иметь значения. Где уж тут было вспомнить про бдительную старушку!
Вера… Верочка… Милая, славная, такая нежная и почти родная в его руках…
Господи! Как же он жил все эти десять лет?! Как вообще мог дышать без нее?! Видеть такое сокровище на остановке, на улице, разговаривать и не сметь коснуться…
Она была неподражаема прекрасна. Много раз, глядя на нее спящую, Назаров мысленно ругал ее бывшего мужа, променявшего ее на кого-то еще, и тут же испуганно благодарил его сотню раз. Благодарил за право на надежду, за право на обладание… Он мог протянуть руку и коснуться ее груди, мог гладить ее кожу, целовать, вдыхать ее запах и трогать ее волосы. Она иногда просыпалась от его рук, испуганно вздрагивала и тут же тянулась к нему, бормоча в полусне:
— Санечка… Иди ко мне, милый…
И так она это говорила, что ему… ему совсем не по-мужски хотелось заплакать. Он ее обожал, боготворил и изо всех сил старался не обидеть. Было ли тут время думать о чем-то еще, кроме нее?..
— На, Саня, тебе бумагу и действуй, — провозгласила Ольга, вернувшись от Короткова с подписью и тут же пригвоздив его размашистый росчерк печатью. — И ты давай там не задерживайся, переходи уже. Ребята, слышала, ждут тебя.
К себе в отделение Назаров вернулся спустя полчаса. Незаметно проскочил мимо дежурной части. Вошел в кабинет, возрадовавшись тому, что соседа нет на месте. И тут же потянулся к телефону. Сегодня был последний день каникул, и Вера должна была в это время быть дома. У них существовала негласная договоренность, что она сама звонит ему. Но Назарову так вдруг захотелось услышать ее голос, что он нарушил это правило. И зря…
— Алло, — раздался в трубке совсем чужой, не ее голос.
Данила! Приехали… Внутри все вдруг сразу оборвалось и мгновенно сделалось пустым и пугающим. Что-то теперь будет? Как же теперь… Утром, уходя от нее и без конца целуя ее, сонную, он совсем ни о чем таком не думал. Лишь мысленно подсчитывал, сколько часов им придется провести врозь. А теперь как же?..
— Добрый день, — сдержанно поздоровался Назаров. — Это ведь Данила?
— Да, это я.
— А маму твою можно к телефону?
— Маму? — переспросил подросток. — А это… — И он вдруг совершенно неожиданно закричал куда-то в сторону: — Па-аап, тут маму кто-то спрашивает. Подойдешь?
Конечно же, тот подошел и выдохнул в трубку ошеломляюще самоуверенным тоном:
— Слушаю.
— Здравствуйте, — пробормотал Назаров, ненавидя себя за мгновенную слабость, больно ударившую под левую лопатку. — Веру Ивановну можно услышать?
— А кто ее спрашивает? — хмыкнул этот самонадеянный тип с несомненной ухмылкой.
— Это… Назаров, — совсем уж невнятно представился Сан Саныч, но тут же добавил чуть тверже: — Ваш участковый.
— Участко-оовый! Во-оон как! — насмешливо протянул Геральд Всеволодович Хитц, наверное, обо всем сразу догадавшись. — А что за дело у участкового к моей жене, можно узнать?
— К бывшей… — поправил его Назаров еле слышно.
— Что?!
— К бывшей жене, — чуть повысил он голос.
— И что с того, что бывшая? Тебе-то, хрен, что за дело?! Ты кто вообще такой, чтобы звонить ей домой? Дело у него к ней! По делам повесткой вызывают, а не звонят домой. Чего тебе надо, спрашиваю!!! — И Геральд задышал в трубку тяжело и прерывисто. — Ну!!! Что за дело?!
— Это, господин Хитц, не вашего изощренного ума дело. — У Назарова просто в глазах потемнело при мысли, что этот гад может быть сейчас рядом с ней. — Мне нужна Вера Ивановна, будьте добры…
— Да пошел ты! — рявкнул Геральд и, не дав ему договорить, бросил трубку.
— Козел, — прошептал Назаров, возвращая трубку на место дрожащими от сдерживаемой ярости пальцами. — Вот это козел!
Мысль о том, что бывший муж по-прежнему хозяйничает в ее доме, по-прежнему контролирует ее действия и, может быть, даже лежит на тех же самых простынях, на которых они еще сегодня утром занимались любовью, почти сводила его с ума. Она — эта самая мысль — сковывала судорогой его сердце и легкие. И он даже дышать не мог, думать ни о чем другом не мог, да и жить просто-напросто не мог, пока она колотилась в его мозгах, эта чудовищная гадкая мысль.
Как он смел так разговаривать с ним?! Кто дал ему такое право?! Напыщенный, мерзкий индюк, не сумевший сделать счастливой такую прекрасную женщину…
Звонок внутреннего телефона отдался такой болью в его висках, что Назаров сморщился и застонал. Не хватало еще вызова какого-нибудь, к начальству например. Может, уже кто настучать успел о его визите на прежнее место работы?..
— Назаров слушает, — мрачно отрапортовал он в трубку.
— Слава богу, что на месте. Не частый гость ты здесь в последнее время, — съязвило руководство, не погнушавшись самолично позвонить ему. — Ну, а пока ты на месте и рапорта о твоем переводе на предыдущее место работы я еще не видел у себя на столе, тебе придется поработать, Сан Саныч.
Уже знает, вяло пронеслось в голове, не потревожив при этом ни один нервный рецептор. Кто же постарался-то? Коротков? А может, сам Степка подсуетился? Все равно…
— Слушаю, товарищ подполковник, — попытался собраться Назаров, но вышло у него неубедительно.
— Ты не заболел часом? — притворно озаботился начальник.
— Да нет.
— Ну, тогда, значит, влюбился. Угадал?.. — Он хохотнул утробно в трубку, довольный своей шуткой. — Это пройдет, Назаров, это не смертельно. А вот то, что у тебя ЧП за ЧП в районе, меня по-настоящему тревожит. Н-да… И, кажется, мне снова тебя нечем порадовать.
— Что случилось на этот раз? — поинтересовался Назаров, правда, без былого профессионального рвения.
— Пока не знаю. Тут с утра звонят из твоего района. Жалуются на дурной запах из соседней квартиры. — Начальник скороговоркой зачитал ему адрес из рапорта дежурного. — Мы хотели было отмахнуться, да…
— Что?!
Назарова даже замутило от собственного прозрения: адрес, который ему зачитал начальник, был адресом Севастьяновой Зои Ивановны. Проморгал?! Идиот, скотина, бездарь… Как он мог так облажаться?! Знал же, что ей грозит опасность…
— Да ребята мне доложили, что старушка из этой квартиры частенько тебя навещала. Вот я и решил, коли вы с ней почти в друзьях, смотайся-ка туда да разузнай, что там и как.
Назаров и без него уже догадывался, что там и как.
Севастьянова, несомненно, мертва. И мертва уже несколько дней, раз соседи жалуются на запах.
— А кто со мной еще поедет? — на всякий случай поинтересовался он у начальства.
— Щ-щас тебе опергруппу выдам, ага! — Начальник выругался. — У тебя там какая-то старая карга окочурилась, которой сто пятьдесят лет, а я тебе оперативников дам, как же! У меня и так три трупа висят по району. Прокурор того и гляди на дыбу вздернет… Ступай, Саня, ножками. Да не забудь слесаря из ЖЭКа вызвать, бабка не открывает, вонь стоит. Наверняка померла. Дверь взломаете, посмотрите, что там и как, тогда отзвонишь. Все, Саня, работай. Жду с докладом.
