Мария Жукова-Гладкова - Принц с опасной родословной
«Дожидаться или не дожидаться окончания действия?» – прикидывала я, наблюдая за «играми» папочки и доченьки. У меня уже достаточно кадров. Лучше не рисковать и жить маленькими радостями. Я приложила ухо к двери, ведущей в коридор. Вроде бы никого. Надо сматываться, пока кто-то из владельцев этого гнездышка не решил проверить, чем занимаются клиенты. Я приоткрыла дверь, убедилась: в коридоре пусто, и выскользнула.
Надо бы на самом деле сходить в туалет. Я вспомнила план, показанный мне Лопоухим. Туалет в дальнем конце. Устремилась туда. Распахнула дверь и увидела двух курящих девиц. Из моделей, занимающихся «промоушеном», или дам полусвета, состоящих в штате, – сразу же определить не смогла. И те, и другие были очень похожи и внешне, и нарядами.
– Ты кто такая? – нарушила молчание жгучая брюнетка, стоявшая справа. Она смотрела на меня ледяным взором.
– А вы? – спросила я, быстро придя в себя. Возможно, излишне перевозбудилась от только что увиденного зрелища. Я же все больше по хладным трупам специализируюсь, не по секс-тематике. И порнуху я дома не смотрю. Не любительница.
– Мы-то – понятно, – хмыкнула вторая – натуральная блондинка прибалтийского типа, – а вот ты, милашка, как сюда затесалась? Думаешь подзаработать? Не получится. У нас таких, как ты, быстро отлавливают и для начала просят не перебивать клиентов.
– А если я стану платить установленную таксу? – спросила я, незаметно снова включая диктофон.
Девицы расхохотались, потом пояснили: для того чтобы попасть к ним в штат, надо приложить оч-чень большие усилия и иметь кого-то за спиной. Этакого любимого постоянного клиента, который тебя «просто обожает» и которого ты обслуживаешь бесплатно, в любое время дня и ночи – когда ихняя душенька и другие части тела пожелают.
– И такие клиенты обычно… с изюминкой? – поинтересовалась я. – Или как там это у вас называется?
– У нас называется «с вы…бинкой», – хмыкнула блондинка. – Так что вали, милая, отсюда подобру-поздорову. Пока ручки-ножки целы и фотография не испорчена.
– А пописать пустите? – спросила с милой улыбкой. – А то как-то не хочется под кустом. Они ведь еще не зазеленели.
– Ничего, справишься.
Я не успела ничего сказать: дверь за моей спиной с шумом распахнулась, и к нашей милой компании присоединилась рыжая. «Там что, нет душа с туалетом?» – подумала я в первое мгновение. Неужели те комнаты не обеспечены всем необходимым? Но больше ничего я подумать не успела: несмотря на мой новый имидж, рыжая меня сразу же узнала (или услышала голос из коридора?) и издала истошный вопль:
– Сука!!! И сюда пробралась! Покою от тебя нигде нет! Никуда сходить нельзя, чтоб ты про это место не пронюхала! Обязательно выследишь и размажешь по газете!
– Так ты же, кажется, сама хотела, чтобы я о тебе написала? И тебе помогала? – спросила я спокойным тоном. «Где логика? – подумала. – Кто меня у редакции выслеживал? Кто меня несколько часов дожидался? Кто на интервью напрашивался? Хотела, милая, расскажу о тебе народу».
– Девочки, – посмотрела на дам полусвета, – читайте следующий номер «Невских новостей». Мадам будет представлена во всей красе. С откликами зрителей бесплатного концерта, который она давала перед зданием холдинга. В эфир тебя не дам, – повернулась к Светке. – Жалко тратить на тебя эфирное время – ну если только сама его оплатишь как рекламу. В городе происходит много гораздо более интересного зрителям, чем твои выкрутасы.
Услышав меня, рыжая ощетинилась и приготовила когти к бою. Ей не понравилось, что я ее не показала? Но можно будет – в роли сирены гражданской обороны, например. Конечно, она думала… Хотя черт знает, что она думала… И вообще каким местом она думает. Но при нашей последней встрече она была со мной мила – насколько она вообще может быть мила. Что-то произошло за это время? Теперь я – враг номер один?
Светка издала звериный рык и сделала шаг в мою сторону. Однако совершить насилие не успела: одна из девиц включила струю воды и, подставив под нее ладонь, направила на рыжую, облив ее с головы до ног. Брюнетка с блондинкой зашлись истерическим хохотом. Рыжая выдала такую матерную тираду, что мои уши были готовы свернуться в трубочку. Девицы в долгу не остались и обматерили рыжую, но, отдать должное дочери антикоррупционера, проституткам до нее было очень далеко. Я порадовалась, что мой диктофон включен: я не в состоянии запоминать такие изысканные комбинации. Жаль, не смогу использовать их все в прессе, и читатели не оценят всю полноту родного языка, о которой большинство даже не догадывается. Хотя наша главная любит крепкое словцо. Уверена: послушает с удовольствием. И очень жаль, что со мной нет Пашки… Такой бы телерепортаж получился…
В рыжую направили еще одну струю воды, но попали не только в нее, а еще и в парня крепкого телосложения, распахнувшего дверь в женский туалет.
– Что здесь происходит? – рявкнул он, сверкнув глазами на штатных сотрудниц ночного клуба. – Идите работайте.
Потом его взор остановился на мне и Светке, напоминавшей в тот момент мокрую курицу. Вернее, рыжую мокрую курицу в трупных пятнах.
– Ваш отец через десять минут будет произносить речь, – вежливо сказал он рыжей. – Не желаете ли послушать?
– Сейчас иду, – буркнула дочь борца с коррупцией и любителя цыпочек и рванула к одной из кабинок.
Штатные сотрудницы отступили в сторону, давая ей пройти. Я последовала за ней – к второй кабинке. «Интересно, а его перед всеми зажигательными речами плетками обрабатывают?» – почему-то подумала я. Когда-то, слушая Ковальчука-старшего, я ловила себя на мысли: не под кайфом ли он случайно? Ведь это ж как себя надо было завести, чтоб такие пламенные слова говорить? Ах вот как, оказывается, антикоррупционер к выступлениям готовится… Или он так отдыхает от служения народу?
– Идите немедленно в зал, – прошипел парень, когда я уже закрыла за собой дверь кабинки. – Что вы здесь прохлаждаетесь?
– Какая работа, если этот будет толкать речь? – спросила блондинка. – Мы вскоре подойдем.
– Ты хочешь, чтобы я позвал Костю?
– Ну позови. Мы скажем, что ты смущаешь дам, врываясь в женский туалет. Дамы подтвердят, не сомневаюсь.
Обе девицы хихикнули, парень матюгнулся, но заведение тем не менее покинул. Девицы, как я поняла, остались. Чего мне ждать? Но выходить-то все равно надо.
Оправив платье, я вышла. Они так и стояли у раковин. Я вопросительно посмотрела на них. Тут из своей кабинки вылетела рыжая и, даже не помыв рук (ей вообще-то следовало посушиться полностью), пролетела мимо нас троих. Ее каблучки зацокали в коридоре.
– Ты кто? – спросила блондинка.
Я запустила руку в сумочку, извлекла журналистское удостоверение и продемонстрировала штатным сотрудницам ночного клуба. Заглянув в него, они обе зашлись в приступе истерического хохота. Я демонстративно приподняла парик и сделала легкий поклон. Девицы захохотали еще громче.
– А что смешнее, девочки? Удостоверение или мой внешний вид? – вежливо поинтересовалась я.
– Юля, – посмотрела на меня блондинка, вытирая слезы, – если наши хозяева узнают, что вы оказались в клубе, то у нескольких наших мальчиков полетят головы. За то, что пропустили вас сюда. – Она перешла на «вы».
– А что такое? – невинно спросила я.
– У нас есть черный список. Тех, кого в клуб нельзя впускать ни при каких условиях. Вы в нем стоите одной из первых.
– Но раз уж вы здесь, – добавила вторая с подленькой улыбочкой, – мы вам кое-что покажем. Только, пожалуйста, не ссылайтесь на нас.
– Мы просто хотим сделать небольшую гадость… кое-кому. Идемте. Только быстро, а то нам в самом деле нужно в зал.
Девицы схватили меня за руки и потащили как раз к той двери, за которой я совсем недавно исключительно плодотворно провела какое-то время.
Блондинка распахнула ее – и я увидела, что из правой комнаты в каморку струится свет. Левая теперь была погружена во мрак. Рыжая с депутатом забыли выключить? Или там новый посетитель?
Блондинка первой заскочила в каморку, я за ней, последней залетела брюнетка. Затем блондинка взвизгнула, но быстро заткнула рот рукой. Ее подруга прошептала: «Мамочки!» – и осела в одно из кресел.
На кровати лежал депутат Ефимов. Из его груди торчал здоровенный тесак.
– Что ты думаешь о Смирновой? – спросил Александр Евстафьевич у дочери.
Светка молчала какое-то время, потом сказала:
– Надеюсь, я ее заинтересовала. Мне, правда, пришлось немного изменить наш первоначальный план… Но на Смирнову невозможно давить! Она сама решает, что ей делать, а что не делать! Если бы она была мужчиной…
– Н-да, и мужика-то ведь к ней не подошлешь. – Ковальчук задумчиво потер переносицу. – Она сдвинута на любви к этому своему кретину. Хотя сейчас… После того, как он ее оговорил…
– Папа, после знакомства со Смирновой я не могу даже предположить, что она решит! И в смысле своего парня тоже. Ей не так-то просто задурить голову. Даже мне. Кстати, барону бы надо снова о себе напомнить. Что ему скажем?
