Фридрих Незнанский - Степень покорности
– Правда.
– На самом деле вы психолог. И занимаетесь так называемыми тоталитарными сектами. Впрочем, ладно, все это ерунда.
– Ерунда, – повторила Антонина, остатками сознания цепляясь за слова. Она крепко охмелела. – Я вам, если хотите, все расскажу.
– Не надо. Я и так все знаю. Вот только тетрадочку с закавычками не всю прочитал. Зачем было так мучиться? Ведь у меня есть люди, которые могут расшифровать ваши записи. Работы на десять минут. А я теперь мучайся! Я не могу привлечь их к расшифровке текста. Не хочу развращать молодежь натуралистическими описаниями ваших сексуальных переживаний и опытов.
– Там этого нет.
– А что же? Чем барышня сердце свое тешит? Для кого бумагу марает?
– Для себя. На память.
– Узелок завяжется, узелок развяжется, – зловеще пропел Солнце, приближая к Антонине свое неестественно белое на черном фоне лицо. – Ну… А мы с тобой… только то, что кажется. А какие фотографии вы делали? Для чего?
– Для журнала. Хотела еще статью написать.
– Мало пленки взяла. Это раз. А потом… Почему же из-за угла? Мы бы с радостью попозировали. И я, и мои ребята. Зачем эти таинственные слежки, этот спрятанный в сарае автомобиль? Играете в шпионов?
– Дайте нам уйти, – произнесла Антонина, пытаясь отстраниться и встать.
– Не могу! – рассмеялся Минаев. – Это не в твоих силах!
– В моих!
– Вы пытались разложить мою сплоченную колонию. Вы хотели показать, что у каждого из них может быть свой собственный, отдельный объект для любви и поклонения и что они могут быть счастливы без меня.
– Могут! – заорала изо всех сил Антонина, порываясь подняться.
– Не могут. Я им не дам.
– Стоп, стоп, стоп, – Антонина с трудом разлепила веки. – А где обещанный умный разговор? Зачем я здесь?
– Все-таки единственное, чего вы ждете, – это насилие, – поднял брови Солнце. – Женщина, ничего другого вы не можете вообразить. Увы… Я ошибся… Снова и снова… Давайте лучше выпьем еще раз – за любовь!
– Еще раз за любовь, – согласилась Антонина, поднимая бокал.
Они чокнулись – гулкий хрустальный звон…
Снова вино словно само собой пролилось по языку, чуть обжигая.
– Любовь, – сказал Солнце, хищно облизываясь, – это огонь и жизнь. Это сила и душа! Энергия, стремление! И наслаждение! Вот и вино, которое я вам приготовил. Специально. Это же натуральная… Душа… Как в Писании сказано… А вы и не заметили…
Антонина так и не узнала состава фантастического напитка, так как после второго бокала потеряла сознание.
Ее измученный организм не выдержал испытания.
– Эй, ребята! – позвал разочарованный Минаев. – Уберите отсюда это бесчувственное тело.
Из черноты выделилось черное:
– Куда ее?
– Подержите у себя. А завтра, когда будет готово сооружение, когда приедет этот соловей Степа… Мы вместе отправим в иные миры.
– Строить сейчас начнем? Чтоб к утру…
– Не надо. Лучше мы их подержим, выдержим, подготовим… А строить начнем завтра с утра, чтоб каждый мог видеть, чувствовать, соображать и делать правильные выводы. Плавно перейдем от возведения сооружения к самому действию!
– Воспитательный момент, – засмеялся довольный черный. – А можно, мы эту девку того малость, а?
– Грех это, – серьезно сказал Солнце. – У нее душа отлетела. Проснется, тогда сами решайте. А пока…
Минаев отошел в сторону, дернул рукой – распахнулись черные портьеры, и за окном обнаружилось светлое лесное утро.
Над прудом, окутанным легкой дымкой, в розовом свечении поднималось солнце!
– Будите плотников, – приказал он. – Мои люди сегодня должны проснуться под звук погребальных топоров. И должно быть готово часам к семи. Я произнесу проповедь. Потом, когда сядет солнце, – сама акция… До ночи. И ночь… А к утру не должно остаться и следов. Во время самой акции и после нее строго охранять всю территорию, чтоб никто не просочился. Ни туда, ни сюда. Ясно?
– Будет исполнено!
И было так, как повелел Великое Солнце.
Целый день мужики с топорами и ножовками пилили, сколачивали, из досок собирали что-то грандиозное и сложное. У каждой группы плотников были свои отдельные и особенные чертежи.
К полудню стало вырисовываться нечто ужасающее – фантазия Минаева породила некую помесь костра инквизиции и лабиринта…
– Вот что случается с человеком, забывшим о божественном тепле и любовной энергии Солнца! – приговаривали черные, наблюдая за реакцией недовольства простых колонистов.
– Неужели их взаправду казнят? – удивлялись люди.
Глава 14
После звонка Эльзы Инсаровой надо было срочно определяться, что делать. Судя по ее словам, положение было угрожающее – ее похитили, держали в каком-то борделе, из которого ей чудом удалось бежать… Конечно, я должен был заявить о похищении Эльзы в Генпрокуратуру, в МИД… но времени ждать, пока раскрутится государственная машина, которая должна защитить гражданку России, попавшую в беду, не было. Я был уверен в безопасности Эльзы, а ведь сам факт ее похищения говорил о том, что она как-то связана с деятельностью мужа. Преступники не могли пойти на такую сложную акцию без достаточных оснований. А значит, я должен выручить Эльзу Инсарову.
Я позвонил Косте Меркулову, заместителю генпрокурора и обрисовал в общих чертах ситуацию. Через несколько часов в моем паспорте уже стояла итальянская виза, а в кармане был телефон советника консульства, к которому Меркулов рекомендовал обратиться. А еще говорит, что у нас прокуратура плохо работает! Итак, я должен был бросить все дела и лететь на Сардинию. Жаловаться мне было грех – я сам выбрал такую судьбу и пока еще не пожалел об этом. Да, в этот раз все должно обойтись без приключений – не нужно притворяться сектантом, удирать от погони, а всего-то забрать Эльзу из российского консульства, посадить в самолет и вернуться вместе с ней в Россию. Летняя поездка к морю. Если повезет, еще и искупаться, кстати, успею – чем плохо?
В самолете я решил расслабиться и, наконец, получать от жизни максимум удовольствий. Я улыбнулся стюардессе, поглядывая на ее точеные ножки, попросил принести что-нибудь выпить. Та улыбнулась, принесла бокал вина.
– Как вас зовут? – попытался я не то чтобы завести знакомство, а просто пофлиртовать.
– Валентина. Хотите что-нибудь еще?
– Валентина, все, что я хочу, – это сказать вам, что у вас самые красивые ноги на свете!
– Спасибо, – поблагодарила она и удалилась.
Люблю, когда женщины воспринимают комплименты именно так – легко и непринужденно, а не расценивают их как попытку мужчины расстаться со своей свободой, рукой и сердцем.
Я потянулся, закрыл глаза и решил немного поспать. Что еще делать в самолете? К тому же, кроме работы по освобождению Инсарова, у меня появились другие дела.
Самолет прибыл в два часа ночи по местному времени. Идти в консульство сию секунду, конечно, не имело смысла. Я отправился досыпать в ближайшую гостиницу.
Наутро расположение духа у меня было самое что ни на есть бодрое и веселое, я чувствовал себя словно двухмесячный щенок, перед которым еще целая жизнь и который еще ни разу не сталкивался ни с человеческой, ни с какой иной грубостью или злобой. Нечасто приходится мне испытывать подобный энтузиазм, и тем неприятнее мне было получить известия об Эльзе у советника в консульстве.
Советник поселил во мне тревожные предчувствия. Он встретил меня холодно и официально, как и полагается дипломату при знакомстве с лицом малопонятного статуса. Впрочем, я и не ждал от него распростертых объятий.
– Да, конечно, помню вашу Эльзу. Вот адрес. Честно говоря, я не получал от нее никаких известий. Впрочем, прошло не более полутора суток.
Я направился по этому адресу, чтобы узнать, что мою клиентку там никто не видел. Полный негодования, я вернулся в консульство – как мог этот тупой советник отправить человека, женщину, которую, видимо, преследовали, одну через незнакомый город? Каким надо быть идиотом, чтобы так беззаботно обращаться с людьми? Бесчувственная скотина! Между прочим, не ему сейчас ее искать, а мне!
Но ничего этого я, конечно, не сказал, а только сообщил о результатах своего розыска.
Он был неприятно удивлен. Он даже заволновался. Мне неоднократно говорили, что я не то чтобы грозен во гневе, но смотреть на меня в минуты, когда я сержусь, довольно неприятно. Даже не знаю, радоваться этому моему свойству или огорчаться, но вредило оно мне реже, чем помогало. Вот и сейчас этот официальный слизняк зашевелился, словно дождевой червь, перерубленный пополам, стал куда-то звонить, одновременно оправдываться передо мной.
Но мне нужны были не оправдания – я хотел точных сведений: где сейчас Эльза, как ее вытащить из очередных неприятностей (а в том, что придется именно вытаскивать, я не сомневался), могут ли мне помочь официально? Советник рассказал мне все или почти все, что рассказала ему Эльза (по телефону она меня лишь вкратце познакомила с ситуацией). Что ж, попадались мне и более запутанные случаи… Тут я поймал себя на том, что начинаю думать в манере литературного сыщика типа Эркюля Пуаро или этого… с трубкой. Черт! В этой жаре, кажется, вообще невозможно сосредоточиться!
