Галина Романова - Неплохо для покойника!
Задав вопрос, я тут же о нем пожалела.
Кому как не мне было известно, от кого и от чего скрывается Алейников-Севостьянов.
И словно прочитав! мои тайные мысли, шеф пробормотал:
— Слышал, Хлыст его ищет… Кое-кому даже награду пообещал за его голову. Где уж их пути пересеклись, нам неведомо. Ты-то ничего об этом не знаешь?..
Когда мой шеф задавал вопросы подобным тоном, мне становилось как-то неуютно. Делалось это как бы вскользь, невзначай, с самым равнодушным видом, но все это не могло ввести в заблуждение внимательного наблюдателя.
Вот и сейчас, бросив быстрый взгляд на своего шефа, я прочла в его глазах очень многое.
— Нет, не знаю, — поспешила я отвести взгляд с тем, чтобы не выдать себя с головой. — И не хочу знать!
— Ну хорошо, отдыхай.
Он ушел, хлопнув входной дверью и оставив меня наедине с моим отчаянием. Единственное, что меня немного утешало в этот горестный час, так это сладостная мстительная мыслишка о том, что меч возмездия уже занесен над подлой головой Алейникова. Я была почти уверена, что Хлобыстов, то бишь Хлыст, обязательно его отыщет и тогда…
Что — тогда, мне думать не хотелось, как не хотелось думать и о том, что ношу под сердцем ребенка человека, на чью голову сейчас призываю кару всех богов.
— Самое главное, зло будет наказано! — прошептала я, смежая веки, — Око за око, зуб за зуб!..
Уж не знаю, кого именно искал так называемый Хлыст, но когда в час ночи я внезапно, словно от толчка, проснулась, то первое, что увидела, так это его лысую голову в свете ночника.
Хлобыстов сидел, откинувшись в кресле, и лениво цедил пиво из жестяной баночки. Мутный взгляд, остановившийся на мне, свидетельствовал о том, что этого пенного напитка он хлебнул предостаточно.
— И чем я обязана вашему визиту? — холодно поинтересовалась я, оставив нелепые восклицания: «Ах! Что вы здесь делаете?» — на потом.
— Добрый вечер, — вяло процедил он сквозь зубы.
— Скорее доброй ночи, — выразительно посмотрела я на настенные часы. — Вы не ответили на мой вопрос. Может быть, мне вызвать милицию? Тогда вы будете поразговорчивее…
— Это ни к чему. — Сергей Иванович вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо носовой платок и промокнул им свою обширную лысину. — У меня к вам всего один вопрос, и я испаряюсь.
— Я вся внимание, — съязвила я, устраиваясь поудобнее на диване. — Итак, что привело вас в мой дом?
— Вы сказали своей соседке, что знаете, кто убил моего брата…
— Севостьянов Тимур Альбертович, — перебила я его. — Так, кажется, звали того парня с фотографии?
— Совершенно верно, — согласился Хлыст и извлек откуда-то из-под себя еще одну банку пива. — Не желаете? Нет? Ну и ладно… Это я знал и без вас, но где он?..
— Не знаю.
— Очевидно, вы не поняли всей важности момента, — начал вкрадчиво Хлобыстов.
— Вы мне угрожаете? — насмешливо приподняла я брови, хотя внутри у меня все помертвело От холода, мгновенно засквозившего в его прищуренных глазах. — Не советовала бы…
— Ну что вы! — притворно захихикал он. — Разве я посмею? Передо мной ни много ни мало работник органов юстиции, как я могу?!
А с другой стороны…
Хлобыстов проворно вскочил и подошел к дивану. Несколько минут мы пристально разглядывали друг друга. Никто не знает, каких сил мне стоило остаться невозмутимой и хладнокровной в тот момент, когда внутри у меня все помертвело от затаенного ужаса. Видимо, проницательность Сергею Ивановичу в тот час изменила, потому как он, ничего не заметив, вернулся на место и с протяжным вздохом протянул:
— Да-а-а… Вы смелая женщина.., хотя немного и безрассудная…
Я решила оставить его слова без ответа.
С трудом переведя дыхание, я поправила сползшую на глаза прядь волос и потуже обхватила колени, дабы не так было заметно, что они вибрируют.
Хлобыстов, между тем, допил вторую банку пива и, поставив ее на журнальный столик рядом с первой, продолжил свой многозначительный монолог.
— Но вы всего лишь женщина. Хрупкая, нежная и в чем-то даже уязвимая… Сейчас ночь, мы с вами один на один. И, кто знает, не сумей мы понять друг друга, что из всего этого получится…
— Я сказала, что не знаю, где сейчас Севостьянов. Если честно, то я не знала этого с самого начала. То есть я сначала было подумала на одного человека, но потом все так запуталось…
— А вы расскажите мне, — посоветовал Хлобыстов с улыбкой гиены. — Может, нам и удастся разобраться вместе.
— Хорошо, — соглашаясь, кивнула я.. — Но прежде скажите мне; почему вы ищете Алейникова?
— Кто вам сказал? — попытался изумиться Хлобыстов. — Чушь какая!
— Сергей Иванович! Мы же договаривались! — укоризненно погрозила я ему пальцем. — Откровенность за откровенность. Говорят, вы даже награду за его голову назначили…
— А вот это блеф, — совершенно искренне возмутился он. — Искал — да, не скрою. Почему, сейчас скажу.
Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями, а затем ответил:
— Севостьянова так же, как и Алейникова, звали Тимур Альбертович. Согласитесь, что даже для одного совпадения это слишком!
Я долго, присматривался, наблюдал. И вот когда мне доложили о наколке на его плече, он удивительным образом исчезает!
— Именно об этой наколке я и хотела вам сообщить! — невольно вырвалось у меня, и я тут же покраснела до корней волос, увидев, каким пониманием зажглись глаза сидящего напротив мужчины. — А.., а больше я ничего не знаю.
— Я так и думал.
Движимая непонятно какими мотивами, я вдруг обрела удивительный дар красноречия и принялась убеждать Хлобыстова в том, что Алейникова нельзя до конца подозревать в содеянном, потому как он совершенно не похож на Севостьянова.
— Представляете, это совершенно два разных человека! — с пылом воскликнула я, стараясь не думать, что отпечатки пальцев у обоих идентичны.
— Именно это-то меня поначалу и сбило с толку, — хитро захихикал Сергей Иванович. — Именно это!..
— И что вас разуверило в вашем непонимании? — спросила я, почувствовав, как под ложечкой неприятно заныло. — Вы о чем-то узнали? О чем-то, что окончательно развеяло ваши сомнения?
— Именно! Именно, уважаемая Анна Михайловна! — Хлобыстов поднялся и двинулся к выходу. — Я был словно слепой котенок, которого тычут мордочкой в миску с молоком, а он никак не поймет, где она…
Сергей Иванович явно наслаждался ситуацией. Подобно плохому актеру, он расхаживал у двери гостиной, играя в рассуждалки. При этом театральность его позы говорила сама за себя: он то всплескивал руками, то прикладывал сжатые в щепоть пальцы ко лбу, постепенно приближаясь к кульминационному моменту. Наступил он минут через десять после его, изнуривших мою волю умозаключений.
— И тогда я задал себе вопрос! — поднял он кверху указательный палец. — Кто есть кто? И, подобно хорошему сыщику, послал своего агента по следам прошлой жизни нашего с вами героя — Алейникова.
— И что же он нашел, ваш агент?
— О! Как вы нетерпеливы, — в очередной раз сморщился в ухмылке Хлобыстов и оживленно потер рука об руку. — Ну, не буду вас мучать ожиданием и с полной ответственностью сообщу: Севостьянов и Алейников — одно и то же лицо!
— Ага, понятно, — саркастически скривила я губы. — Подобно Фантомасу, он носит маску…
— Вы почти угадали, — Сергей Иванович взялся за дверную ручку. — Только с той разницей, что эту маску ему носить вечно.
— Вы хотите сказать…
— Именно! — Хлыст почти скрылся за дверью и, словно не желая отступать от хорошо продуманного сценария, под занавес изрек:
— Его умершая жена носила до брака фамилию Алейникова и была по специальности хирургом по пластическим операциям.
* * *— Итак, он взял после брака фамилию жены и сделал пластическую операцию лица, желая изменить свою внешность, — переваривал вслух услышанную от меня новость Семен Алексеевич, въезжая на больничный двор. — Тем самым желая навсегда откреститься от своего прошлого. Но невольно задаешься вопросом: почему он не поменял имя? Такое имя с отчеством вкупе подобно клейму на лбу.
Странно…
— Не вижу в этом ничего странного, — буркнула я, оглядываясь по сторонам. — Наглость плюс уверенность, что никто и никогда его не узнает. А мой Тимур, видимо, узнал его.
В итоге — поплатился жизнью…
— Н-да, — только и нашелся что ответить мой босс, остановив машину у маленькой железной дверцы с торца здания. — Выходи.
Я обо всем договорился. Вечером я за тобой заеду…
Я вышла из машины и, помахав рукой Семену Алексеевичу, робко потянула на себя железную дверцу. На удивление, она легко подалась, открыв моему взору чистенькую маленькую прихожую, а следом длинный стерильно чистый коридор.
Я сняла туфли, сунула их в заранее приготовленный пакет и, надернув на ноги тапочки, двинулась вперед в поисках загадочного доброго доктора, который пожелал остаться неизвестным, разговаривая со мной по телефону.
