Джон Гришэм - Невиновный
Кристиан не придал никакого значения этому разговору, но пересказал его своему коллеге-офицеру. Тот – кому-то еще, и в конце концов слух дошел до Гэри Роджерса. Детектив увидел шанс получить дополнительную улику. Два месяца спустя он попросил Кристиана повторить то, что поведал ему Рон, отпечатал это на машинке, добавил кавычки, где посчитал нужным, и таким образом полиция и прокуратура обрели второе «сонное признание». В нем не было ни единого слова, касавшегося многочисленных заявлений Рона о том, что он не имеет ни малейшего отношения к преступлению.
Рон не жил в Талсе в момент убийства. У него не было ни машины, ни водительских прав. Но факты, как уже повелось, никого не интересовали.
Глава седьмая
Аннет Хадсон и Рини Симмонс ошеломила новость о том, что их брат арестован и ему предъявлено обвинение в убийстве. С момента выхода из тюрьмы в октябре прошлого года его стремительно ухудшавшееся душевное и физическое здоровье чрезвычайно тревожило их, но они и понятия не имели о том, что над ним все еще нависает и обвинение в убийстве. Слухи бродили по городу уже несколько лет, однако прошло столько времени, семья решила, что полиция давно нашла других подозреваемых и занята другими делами. Двумя годами раньше Хуанита, умирая, не сомневалась, что дала Деннису Смиту неопровержимое доказательство того, что Рон не мог иметь к убийству никакого отношения. Аннет и Рини тоже в это верили.
Обе сестры жили скромно – заботились о своих семьях, время от времени работали, исправно платили по счетам и, когда было возможно, понемногу экономили. У них не было денег, чтобы нанять адвоката по уголовным делам. Аннет поговорила с Дэвидом Моррисом, но тот не проявил интереса к делу. Джон Теннер жил в Талсе – слишком далеко и слишком дорого.
Хотя из-за Рона им несколько раз приходилось близко сталкиваться с судебной системой, они оказались не готовы к внезапному аресту и необходимости защиты от обвинения в убийстве. Друзья отдалились от них. За их спинами шушукались, на них глазели. Одна приятельница сказала Аннет:
– Это не твоя вина. Ты ничего не можешь поделать с тем, что натворил твой брат.
– Мой брат невиновен! – выпалила та в ответ.
Они с Ринни повторяли это всем и везде, но мало кто хотел это слышать. Какая уж тут презумпция невиновности! Копы, мол, знают, что делают; зачем бы им арестовывать Рона, если тот невиновен?
Майкл, сын Аннет, в то время пятнадцатилетний недоросль, невыносимо страдал, когда в классе обсуждались местные события, среди которых центральное место занимал, разумеется, арест Рона Уильямсона и Денниса Фрица по обвинению в убийстве. Поскольку его фамилия была Хадсон, никто из одноклассников не знал, что один из арестованных – дядя Майкла, но класс был решительно настроен против «убийц». Аннет на следующее утро отправилась в школу и решила проблему. Учительница принесла ей искренние извинения и пообещала следить, чтобы эта тема в классных дискуссиях больше не возникала.
Рини и Гэри Симмонс жили в Чикасе, в часе езды от Ады, и отдаленность от места событий давала им некоторое преимущество. Аннет же, которая никогда не покидала Аду, но теперь почти мечтала сбежать из нее, была вынуждена оставаться, чтобы поддерживать своего «маленького братишку».
В воскресенье 10 мая «Ада ивнинг ньюз» вышла с первой полосой, полностью посвященной двум последним арестам, и фотографией Дебби Картер. Большую часть подробностей сообщил газете Билл Питерсон. Он подтвердил, что была проведена эксгумация тела, доказавшая, что таинственный отпечаток на самом деле принадлежал жертве. Он утверждал, будто Фриц и Уильямсон уже более года считались подозреваемыми, но не объяснял почему. Относительно самого расследования он сказал: «Мы раскрутили эту ниточку до конца еще полгода назад и только решали, как всем этим распорядиться».
Особый интерес представляла новость о том, что в расследовании участвовало и ФБР. Два года назад полиция Ады обратилась туда с просьбой о содействии. В ФБР изучили улики и снабдили полицию психологическими портретами убийц, хотя об этом Питерсон умолчал.
На следующий день, в понедельник, на первой полосе снова появилась статья, на сей раз обливавшая грязью Рона и Денниса. Но даже независимо от ее содержания на помещенных тут же фотографиях они выглядели такими злодеями, что других доказательств их вины и не требовалось.
В этой статье повторялись основные сведения из предыдущей публикации: оба мужчины арестованы по обвинению в изнасиловании первой степени, изнасиловании с применением разного рода предметов и убийстве первой степени. Странно, но «официальные лица» не сообщили, признали ли арестованные свою вину. Однако местные репортеры, очевидно, так привыкли к признаниям, что те считались само собой разумеющимися.
Хотя полицейские умолчали о первом «сонном признании» Рона, они обнародовали письменное заключение, послужившее основанием для выдачи ордера на арест. В статье приводилась цитата из этого заключения:
«…исследование под микроскопом лобковых волос и волос с головы, найденных на теле мисс Картер и в ее постели, показало, что они принадлежат Роналду Киту Уильямсону и Деннису Фрицу».
И оба арестованных имели, разумеется, длинный уголовный «послужной список». На счету Рона пятнадцать мелких правонарушений – вождение в пьяном виде и тому подобное – плюс мошенничество в форме подделки финансового документа, за которое он получил тюремный срок. У Фрица – две отсидки за вождение в нетрезвом состоянии, несколько нарушений дорожных правил плюс давнее дело об употреблении марихуаны.
Билл Питерсон снова подтвердил, что тело подверглось эксгумации, чтобы заново снять отпечаток ладони, который совпал с отпечатком, найденным на стене в квартире жертвы. И добавил, что оба арестованных «являлись подозреваемыми по этому делу уже более года».
Статья заканчивалась напоминанием о том, что «мисс Картер умерла от асфиксии, когда ей во время изнасилования засунули в горло тряпку для мытья посуды».
В тот же понедельник Рона перевели через лужайку из тюрьмы в здание суда – расстояние шагов в пятьдесят, – и он впервые предстал перед Джоном Дэвидом Миллером – полицейским судьей, проводившим предварительные слушания. Рон сказал, что у него нет адвоката и что он вряд ли может себе позволить нанять его, после чего был препровожден обратно в тюрьму.
Несколькими часами позже его сокамерник по имени Микки Уэйн Харрслл якобы слышал, как Рон, рыдая, говорил: «Прости меня, Дебби!» Об этом было немедленно доложено надзирателю. Потом Рон якобы попросил Харрелла сделать ему на руке татуировку «Рон любит Дебби».
С прибавившимся к тюремному реестру новым горяченьким уголовным делом по камерам поползли слухи. Доносы осведомителей – неотъемлемая часть тюремной жизни, поскольку они всегда на руку полиции, – посыпались всерьез. Кратчайший путь к свободе или по крайней мере способ смягчить наказание – это подслушать или придумать якобы подслушанное прямое или косвенное признание «важного» сокамерника и постараться выторговать за него у прокурора какое-нибудь послабление. В большинстве тюрем доносительство подобного рода случается редко, так как информаторы опасаются возмездия со стороны сокамерников. В Аде оно широко практиковалось, потому что отлично срабатывало.
Два дня спустя Рона опять отвели в суд, чтобы выяснить вопрос о защите его прав. Он снова предстал перед судьей Джоном Дэвидом Миллером, но все с самого начала пошло не так. По-прежнему лишенный медикаментозной поддержки, Рон вел себя шумно, агрессивно и сразу же начал кричать: «Я не совершал этого убийства! Я чертовски устал ни за что сидеть в тюрьме! Мне очень жаль мою семью, но…»
Судья Миллер пытался урезонить его, но Рон не желал молчать. «Я ее не убивал. И не знаю, кто ее убил. Моя мать была в то время еще жива, и она знала, где я тогда находился».
Судья Миллер попробовал объяснить Рону, что цель данного слушания состоит не в том, чтобы дать подсудимому высказаться по существу дела, – Рон его не слушал. «Я желаю, чтобы с меня сняли обвинение, – повторял он снова и снова. – Это же смешно».
Судья Миллер спросил, понимает ли он, в чем его обвиняют, на что Рон ответил: «Я невиновен, никогда не был с ней в общей компании и никогда не сидел с ней в одной машине».
После того как ему под протокол зачитали его права, Рон продолжил свою тираду: «Я трижды сидел в тюрьме, и трижды на меня пытались повесить это убийство».
Когда прозвучало имя Денниса Фрица, Рон тут же вмешался: «Этот парень не имеет ко всему этому никакого отношения. Я знавал его в те времена. Его вообще не было в „Каретном фонаре“».
Наконец судья принял к сведению заявление подсудимого о своей невиновности, и Рона, отчаянно ругавшегося, увели. Аннет, наблюдая за всем этим, горько плакала.
