Мария Жукова-Гладкова - Сильные страсти под жарким солнцем
Мужики особо не слушали и, не обращая на нее внимания, разделись до плавок и развесили свою одежду на одной из растущих вдоль берега пальм. Поскольку Алена была в купальнике, она тоже сняла удлиненные шорты и рубашку, которые мужики повесили на соседнюю пальму, и все вместе стали ждать возвращения яхты, бросившейся в погоню за нами с Ванькой.
Матросы объяснили Алене, что на яхте имеются две небольшие шлюпки, которые и придут за ними на берег – яхта, естественно, причалить к нему не могла. Сидя на песочке, они какое-то время наблюдали за удаляющимися судами, пока те не скрылись за горизонтом. Матросы объяснили Алене, что это не настоящие пираты – они как раз шли к бассейну сообщить это, чтобы собравшиеся там леди не испугались. Затем обсудили нас с Ванькой и наши шансы на побег. Алена делала ставку на нас, вдруг резко в меня поверив и проникнувшись ко мне любовью: она очень надеялась, что я смогу добраться до полиции, посольства или еще кого-то, кто поможет вытащить их с дочкой (о Кате с Зоей она не думала и даже не знала, что Зоя тоже бросилась с яхты вплавь) из лап Андрея Николаевича. Теперь, к удивлению матросов, она стала петь мне дифирамбы.
Внезапно за их спинами послышался какой-то шум – и на заброшенном участке морского берега появились пятеро молодых негров в каких-то линялых джинсах и старых футболках. Эта часть побережья была не то что неухоженной, а даже грязной (поблизости не имелось отелей) и, по всей вероятности, использовалась лишь местным населением, да и то для распития спиртных напитков на открытом воздухе и встреч со своими леди под пальмами, растущими вдоль берега на расстоянии метров тридцати от воды.
Но в этой компании дам не было, только лица мужского пола с остекленевшими глазами. Все трое русских с тоской бросили взгляд на море, но спасительной яхты – и вообще каких-либо судов или людей – не было и в помине. А парни приближались…
Алена жутко испугалась. Что могут сделать эти пять черных гигантов? Ее – изнасиловать, мужчин – убить… Она с трудом сдержалась, чтобы не завопить, но один из матросов схватил ее за руку и шепнул:
– Сиди тихо. Не шевелись. Молчи. Они обкуренные. Может, и обойдется.
Алену пробрала дрожь, тело покрылось мурашками, хотя стояла жара.
А негры медленно окружили их… и начали водить хоровод, что-то напевая себе под нос. Возможно, это был какой-то своеобразный местный танец? Пустые глаза с ярко выделявшимися белками смотрели куда-то вдаль. Различные части тела двигались в разных ритмах. Когда плечи шли вперед, кисти рук отводились назад, колени разворачивались в стороны, ступни притопывали. Затем негры хлопали в ладоши, били себя по ляжкам, по животам. И опять начинались странные движения – и перемещения по кругу.
– У них были такие дикие выражения лиц… – протянула Алена. – Если это вообще можно назвать лицами. Дебильные рожи.
Танцевали они с полчаса, потом резко замолчали и строем удалились в неизвестном направлении, ни мужчин, ни Алену не тронув и пальцем.
Первыми в себя пришли матросы, они встряхнули Алену, все вместе подскочили к воде, умылись и искупались: у всех троих одновременно возникло желание смыть с себя несуществующую грязь. А яхта – сволочи! – все не возвращалась, хотя, по идее, прошло уже довольно много времени и она должна была показаться – с тем или иным результатом.
– Надо выбираться самим, – сказал один из матросов.
Алена зарыдала, но ей объяснили, что оставаться здесь небезопасно. Могут прийти другие молодчики – напившиеся или обкурившиеся – избить, изнасиловать, если вообще не прикончить. Тем пятерым нужно сказать спасибо, что не тронули. Могли пырнуть ножичком из чисто спортивного интереса.
– Пошли, – сказали матросы, помогая Алене подняться на ноги и одеться. – Все-таки мы – белые и иностранцы, а это кое-что да значит на этом острове. Да и Андрей Николаевич – человек в этих местах известный, вхож к самому президенту. Надо искать или полицейский участок, или какую-нибудь гостиницу, еще лучше – дом состоятельного человека и просить разрешения позвонить. Ну и ждать, когда за нами приедут с асиенды.
К сожалению, у них при себе не было ни одной монеты – ни местной, ни тем более ничего из свободно конвертируемой валюты. Это ситуацию осложняло. Матросы долго думали, что будут врать тем, кого станут просить о помощи, потом решили импровизировать на ходу – в зависимости от того, кто встретится. Может, и врать не придется? Здесь вообще-то не особо принято задавать вопросы – если ты платишь за молчание, а поэтому главным было сразу же указать спасителю, что ему хорошо заплатят.
– Зачем тогда идти в полицию или богатый дом? – удивилась Алена. – Пошли к бедным. Это для них будет выгодно. И они с большей радостью нам помогут.
Но матросы покачали головами: в богатый дом – надежнее. И, главное, безопаснее. Бедное население – в основном ближе к негроидной расе – белых не любит. Для многих белые ассоциируются со злом, пришедшим на остров. В этом государстве, насколько было известно морякам, имеется какое-то племя, живущее чуть ли не первобытно-общинным строем, твердо уверенное в том, что белые присваивают то, что в равной степени распределяется богом между людьми всех цветов кожи. Но белые оказываются наглее и изворотливее, а поэтому им удается лишить черных и цветных того, что по праву принадлежит им. Эти дикари ненавидят белых и, если кто-то из нашей расы проникает на их территорию, – убивают. Также священным долгом у них считается убить белого за каждого погибшего соплеменника – неважно, где и по какой причине тот погиб. К счастью, племя обитает в глубине джунглей.
Да, большинство населения острова уже живут в двадцатом веке, имеют спутниковые антенны, смотрят сериалы, которые тут просто обожают, пользуются мобильными телефонами и ездят на машинах, хотя чуть ли не в каждой из них (а уж в домах бедноты, так во всех) можно увидеть какие-то дикарские амулеты, часто висящие рядом с иконой Божьей Матери.
Покинув прибрежную полосу, двое мужчин и Алена какое-то время шли по грунтовой дороге, идущей вдоль поля с низкими кокосовыми пальмами, затем миновали деревню, стараясь не привлечь ничьего внимания. Народу там было мало: у овощного развала перед своей лавкой сидел какой-то старик, три женщины разговаривали перед одним из домов, стоя в тени навеса, да двое чумазых пацанов гоняли палками небольшой мяч. В той деревне не было ни почты, ни полицейского участка. Но Алена заметила, что почти на каждом доме висела тарелка антенны.
Затем они вышли на шоссе и километра три двигались по нему, обгоняемые редкими машинами. По обеим сторонам дороги шли поля, огороженные сетчатым высоким забором. Что за ним растет, Алена на поняла, да и увидеть это было довольно сложно: прямо за забором вверх вздымалась какая-то растительность, по всей вероятности, высаженная тут для прикрытия.
– Может, и наши маки, – высказал предположение один из матросов.
– Что?! – переспросила Алена.
– Ты что, не знаешь, чем занимается Андрей Николаевич? Разводит опиумный мак. На местных землях, приобретенных им в частную собственность. Поэтому и вхож к президенту.
Как сказали моряки, лет десять назад мак высевался на землях острова официально – выращивание этой культуры осуществляется в бедных странах, не имеющих возможность поднять свою экономику, и не возбраняется ООН. Примерно до середины семидесятых годов мак высевался даже в СССР, и наша страна продавала обезболивающие препараты на его основе во многие страны мира – до обращения ООН к правительству СССР. Примерно то же произошло и на этом острове. Но президент нашел выход: ничего не вижу, ничего не слышу и так далее. Да и вообще этой стране и ее правительству все международные конвенции и запреты до лампочки. Земли стали сдаваться в аренду иностранцам или даже продаваться. Что они там делают, власть вроде бы и не в курсе. По данным администрации США, наркобароны контролируют правительства в более чем двадцати странах мира. На этом же острове в доле сам президент. Его и контролировать не надо. А для международных организаций все шито-крыто. Иногда даже проводятся какие-то показательные рейды, съемка передается американским журналистам, чтобы показали у себя. В особенности если президент опять хочет что-то получить у Америки – а просить о гуманитарной помощи тут тоже одна из национальных традиций. Вот только куда эта помощь потом исчезает, знают лишь президент и приближенные к нему лица. Средства, кстати, часто запрашиваются как раз для борьбы с наркобаронами. И правительство США их выделяет!
– Зачем же нам возвращаться на асиенду?! – закричала Алена. – Неужели вы не понимаете, на кого работаете?
Моряки усмехнулись в ответ и популярно объяснили, что в родной стране у них не стало ни работы, ни денег, а у обоих семьи и дети. Их все здесь устраивает. Они трудятся по принципу: три месяца через три, как плавали раньше, и уходить с этой работы не намерены. Стоит лишь заикнуться – и, во-первых, тебе конец, потому что слишком много знаешь, во-вторых, на это место сразу же найдется армия претендентов. А поэтому, дорогая леди, мы должны доставить вас обратно на асиенду, как нам и было велено.
