Лев Портной - 1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского
—Ее нет, она только что сбежала, — произнес я.
— Сбежала?! — удивилась графиня. — Кажется, я многое проспала.
— Вы говорили, что ее нет в живых, — с подозрением напомнил граф Ростопчин.
—Нет в живых! — вскрикнула Екатерина Петровна.
— Думаю, что ее уже убили, — подтвердил я.
Побледневшая графиня сделала несколько шагов и опустилась в кресло.
—От мадам де Сталь одни неприятности, — проворчал граф Ростопчин. — Ездит по Европе, собирает вокруг себя всякий сброд, приводит этот сброд в приличное общество…
— Андрей, ты точно уверен, что Изабель мертва? — спросила Екатерина Петровна. — Я не могу в это поверить!
— Мы напали на след очень важного агента, — объяснил я. — Он убил двоих своих товарищей, которые могли опознать его, и под видом фельдъегеря приезжал сюда. Вряд ли он подвергал себя такому риску ради того, чтобы спасти мадам Арнье. Думаю, ему нужно было устранить свидетельницу.
—Прекратите! — приказал Федор Васильевич. — Дорогая, я уверен, Андрей Васильевич преувеличивает! У него сегодня чрезмерно разыгралось воображение. Сначала ему мерещатся французские агенты там, где и духу быть их не может, а теперь он вообразил, что с мадам Арнье случилось несчастье!
—Господи! — графиня стиснула пальцами виски.
— Катенька, я пришлю к тебе Лизу. — Федор Васильевич направился к выходу, бросив на ходу: — Идемте, Андрей Васильевич.
Мы вышли в гостиную. Господин Карамзин кинулся навстречу и схватил за руку графа Ростопчина.
—Ну что? Что там? — взволнованным голосом спросил он.
—Графу Воленскому всякая чушь приходит в голову, — буркнул генерал-губернатор.
Полковник Парасейчук бросил на меня сочувственный взгляд. А полицеймейстер Дурасов едва скрывал торжествующую ухмылку.
— Расскажите же, Егор Александрович, в конце концов, что произошло, — усталым голосом попросил граф Ростопчин. — И что случилось с мадам Арнье? Куда она провалилась?
Дурасов в красках изложил генерал-губернатору свою версию ночных событий. В целом его история соответствовала истине. Из его слов выходило, что, едва услыхав о случившемся со мной, он кинулся на помощь. Конечно же он умолчал о том, что полковнику Парасейчуку пришлось чуть ли не умолять полицеймейстера отправиться в Немецкую слободу. Олег Николаевич хмурился, слушая Егора Александровича, но воздержался от попыток поправить рассказ.
— Проследите, чтобы позаботились о вдове погибшего поручика, — распорядился граф Ростопчин. — Дети у него были?
—Нет, не было, — ответил Дурасов.
—Может, и к лучшему, — промолвил Федор Васильевич и перекрестился. — Прости, Господи.
Неожиданно вошел дворецкий, с заискивающим видом подошел к графу Ростопчину и зашептал ему на ухо. Тот сердито вздернул брови и, всплеснув руками, буркнул:
— Да что ж им не спится-то?!
—Что случилось? — спросил дворецкого Николай Михайлович.
—Купцы, — ответил дворецкий.
—Что — купцы? — повысил голос Карамзин.
— Купцы просят, чтобы генерал-губернатор вышел к ним, — сказал дворецкий. — Свет на заднем дворе погас отчего-то, так они волнуются, что генерал-губернатор в темноте сбежит из Москвы.
—Свет погас! — воскликнул я и обратился к Парасейчуку: — Идемте за мной!
—Что еще? — насторожился граф Ростопчин.
—Федор Васильевич, прикажите слугам взять факелы и выйти на задний двор, — сказал я.
Граф подбородком указал дворецкому на меня.
Мы прошли через черный ход на улицу. Я взглянул на небо и, увидев падавшую звезду, перекрестился:
—Господи, пусть все будет хорошо.
Впереди отраженным лунным светом мерцала Рыбинка. Я направился к реке. Песок и мелкие камушки скрипели под ногами. Другой берег тонул в темноте.
—Смотрите внимательней по сторонам, — попросил я.
Сзади послышались шаги. Заспанный лакей нес факел,
за ним шел Дурасов.
—Что ж, подышим свежим воздухом, — снисходительно промолвил он.
Heответив, я взял факел из рук лакея и посветил под ногами.
—Что вы ищете? — спросил полковник.
—Идите за мной, — ответил я.
След тянулся к реке. Примятая трава, полосы на песке свидетельствовали о том, что здесь недавно волоком тащили что-то тяжелое. У самого берега след свернул направо. Я приподнял факел над примятой осокой. В темноте блестело промокшее черное платье, труп наполовину оказался в воде. В убитом каким-то непостижимым образом я сразу же узнал шустрого малого, что провожал меня к черному ходу после любовной баталии с Изабель.
—Кто это? — спросил Дурасов.
—Это слуга мадам Арнье, — ответил я.
—Вот так-так, — протянул полицеймейстер и, оглядевшись по сторонам, добавил: — А сама мадам Арнье?
— Думаю, ей совсем не хочется, чтобы кто-то узнал о ее новом пристанище, — ответил я.
— Чудеса, — буркнул Егор Александрович. — Агентша Бонапарта в доме генерал-губернатора!
— Если бы вы окружили дом, когда спасали меня, то убийцу поймали бы, и человек остался бы жив, — не удержался я и попенял Егору Александровичу.
— Раз уж он служил Бонапарту, что ж жалеть-то! — хмыкнул Дурасов.
—Он служил мадам Арнье, — поправил я полицеймейстера и, вздохнув, продолжил: — Можно и не жалеть. Только главный шпион ускользнул, и мадам Арнье скрылась.
—Знаете что?! — вдруг сердито воскликнул полковник. — Если б вы не занимались самодеятельными розысками, а сразу же заявили о своих подозрениях, мы бы арестовали мадам Арнье, и все сложилось бы по-другому.
—Вы правы, — согласился я. — Конечно, если б меня не ударили по голове и не заперли бы в подвале.
Полицеймейстер перевернул убитого на спину. С левой стороны под грудью чернело пятно крови. Мертвец уставился широко раскрытыми неподвижными глазами в небо. Я содрогнулся, отчего-то не жалость, а злость охватила меня.
— Нужно проверить фельдъегерей принца Ольденбургского, — произнес Дурасов.
— Да, и подробнее расспросить будочников. Может, этот фельдъегерь рассказал, где будет квартироваться в ближайшие дни, — с сарказмом сказал я и направился к дому, бросив полковнику Парасейчуку: — Идемте, Олег Николаевич.
По пути я подумал о том, что в словах полицеймейстера есть здравое зерно. Конечно же убийца назвался фельдъегерем для отвода глаз. Но что, если его выбор связан с хорошим знанием службы у принца Ольденбургского и соответственно с готовностью ответить на любые вопросы? Кроме того, будочник упоминал фельдъегерскую тройку.
* * *Когда мы с полковником Парасейчуком вернулись через черный вход в гостиную, граф Ростопчин все еще во дворе убеждал купцов в собственной благонадежности.
— Что? Друг мой, вы что-то нашли там? — кинулся к нам с расспросами Николай Михайлович.
—Тело слуги мадам Арнье, — ответил я.
—Тело? — упавшим голосом повторил Карамзин.
—Его убили, — подтвердил я.
— А мадам Арнье?
— Теперь я думаю, что она-то жива. Только бог весть, где теперь ее искать!
— О, господи, пойду скорее к Катеньке, — выдохнул Николай Михайлович и удалился вглубь дома.
Я проводил его тоскливым взглядом: ведь я надеялся, что прославленный историограф отправится составлять по горячим следам анналы, а не пугать страшными новостями Екатерину Андреевну и домочадцев генерал-губернатора.
— Андрей Васильевич, позвольте рассказать о событиях в Санкт-Петербурге, — попросил полковник Парасейчук.
—Конечно, Олег Николаевич, — согласился я.
— Видите ли, события значительные, из ряда вон выходящие, — преисполненным важности голосом сказал он, но, вздохнув, поправился: — хотя события московские превзошли мои новости…
—Ближе к сути, Олег Николаевич, ближе к сути.
— Да-да, я же и говорю, — засуетился Парасейчук, — в Петербурге в трактире на Невском убили заезжего поляка. Выяснилось, что это был пан Гржиновский. Трактирщик показал, что поляка навещали только два англичанина с каким-то французиком. Один англичанин был в красном мундире… Видите ли, нетрудно догадаться, кто были эти англичане… — Полковник выразительно посмотрел на меня.
