Анна Данилова - Японская молитва
Слушая эти слова, Лена испытывала жгучий стыд, ведь Собакина знала о них с Тахировым, знала о заговоре с целью убийства Белоус… И вот теперь Ирина пригласила ее на ужин, сидит за одним столиком с потенциальной убийцей, восхищается покойной Милой Белоус.
– Ирина Васильевна, зачем вы мне все это рассказываете? Разве вы не понимаете, что я чувствую, слушая вас? Я была с вами откровенна до предела, я призналась вам в таком… о чем и родной матери бы не сказала… Я много испытала, пережила, так, может, вы оставите меня в покое?
Собакина молча наблюдала за ней.
– Зачем вы пригласили меня сюда? Вы что же, по-прежнему думаете, что это я убила ее?
– Нет, Лена, я так уже не думаю. Кое-что произошло за то время, что мы с тобой не виделись. И я пришла к тебе с делом, а если точнее, то с вопросом. Только не удивляйся…
Трудно было себе представить, какое дело могло привести Собакину к Лене. И что же удивительного она собиралась ей рассказать или предложить?
– Скажу прямо. Когда я в первый раз выслушала тебя, то уже минут через десять я определилась с твоим диагнозом.
– Диагнозом? О чем это вы?
– Понимаешь, все, что ты наговорила мне о своей поездке, показалось мне настоящим бредом. И первой мыслью моей было спасти тебя, сославшись на твою психическую болезнь. Но я не сделала этого, потому что кое-какие детали все же работали на тебя… Эта Оля из «Мотылька»… Она же – реальное лицо. Весь твой рассказ я записала, как ты понимаешь, на диктофон. Но, к счастью, эта запись мне так и не понадобилась. Я купила твое алиби, благодаря моей работе ты оказалась на свободе, и с тебя сняли все обвинения, я отработала свой гонорар, и, казалось бы, история закрыта, так?
– Ну… так…
– Но ведь убийца-то не найден. Когда я вернулась домой из Лазаревского, на меня навалилась куча неотложных дел… Но как только я немного их разгребла, мне позвонил Медведкин, кстати, не по твоему делу… Он попросил меня помочь ему кое в чем. Олег – симпатичный парень, я знаю его… К тому же у меня такое жизненное кредо – дружить с хорошими людьми. Так вот. Мне не давала покоя запись нашего с тобой разговора, но одной заниматься поисками убийцы тоже не входило в мои планы…
– Вы что же, решили найти убийцу? Но вы же – адвокат!..
– Не помню, говорила я тебе или нет, но у Милы были очень влиятельные друзья, которые до сих пор жаждут узнать, кто же мог убить ее… Они сбросились и обратились к одному человеку из прокуратуры, чтобы он продолжал поиски убийцы…
– Вы имеете в виду Медведкина?
– Нет, что ты! – замахала руками Ирина Васильевна. Принесли косулю, и она, отломив кусочек ржаного хлеба, макнула им в соус. – Ты ешь и слушай… Значит, так. Это, конечно, не Медведкин. Олег – простой следователь, исполнитель. Но и он получит свою долю, если найдет. Но я буквально на днях сама позвонила кое-кому и предложила свои услуги…
– Из-за денег?
– Нет, из-за азарта. Мне кажется, что я сумею вычислить убийцу. Я просто чувствую это… Словом, мы договорились, что если я представлю убийцу и докажу это, то эти деньги станут моими. И в этом мне поможет Медведкин. А я ему, в свою очередь, постараюсь помочь в его деле…
– В каком еще деле? – Собакина говорила так путано, что Лена никак не могла взять в толк, чего же от нее, от Лены, хотят.
– У него есть одно старое дело: он хочет найти убийцу одной женщины, которую убили пять лет тому назад… Убили и ограбили. Вот такое пошлое и неинтересное убийство.
– А при чем же здесь я? Я никого не убивала.
– Ты здесь, может, и ни при чем, но мне думается, что убийство Белоус и Наташи Дубровиц связаны между собой.
Лена решила для себя больше не задавать лишних вопросов и предоставить Собакиной рассказывать дальше так, как она считает нужным: путано, нелогично и сумбурно (что, кстати, очень странно для адвоката такого уровня). Рано или поздно, она поймет, зачем та пригласила ее на такой дорогой ужин.
– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: ты не помнишь, какой формы уши были у той девушки, которая называла себя Ниной?
– Да… Да, я помню. – Лена теперь немного успокоилась, потому что поняла: подозревают, слава богу, не ее. – У нее были очень интересные ушные раковины, словно недоразвитые, напоминающие розу. Но вот что удивительно: она сама словно этого не замечала…
– Правильно, есть же такое выражение: не видать тебе… как своих ушей… Вот и я тоже об этом подумала. Дело в том, что у женщины, которая столкнула с подоконника Наташу Дубровиц, тоже были странные уши, по форме напоминавшие цветок розы. Но угадай, почему я решила, что эти убийства между собой как-то связаны?
– И почему же?
– Да потому, что телефон Тахирова до сих пор прослушивается, за ним следят. И с кем бы ты думала он разговаривал по телефону не далее как вчера?
– Понятия не имею. Я не поддерживаю с ним никаких отношений.
– И правильно делаешь. Но в прокуратуре, как я тебе уже говорила, есть теперь люди, особенно заинтересованные в том, чтобы найти убийцу Белоус, поэтому Тахиров до сих пор является для них главным подозреваемым…
– И с кем же он разговаривал по телефону? С террористами?
– Со специалистом по отопластике!
– И что это такое?
– В пластической хирургии отопластика – это операция по устранению врожденной лопоухости. Скажи, разве твой бывший любовник лопоух?
– Нет, у него красивой формы небольшие уши…
– Значит, он договаривался не для себя, понимаешь? Он договаривался с ним о встрече.
– Он с кем-нибудь живет?
– Нет, он сейчас предпочитает не светиться, ведь его весь город знает, но с женщинами по телефону разговаривает. Хотя разговоры – так, ничего особенного: как дела, что нового на работе? В таком вот нейтральном духе…
– Вы предполагаете, что он знаком с этой… Ниной? И что Нина и та женщина, что убила Наташу Дубровиц, – одно и то же лицо?
– Я просто уверена в этом. Понимаешь, я долго думала обо всем этом, представляла себе, слушая магнитофонную запись, как ты едешь с этой Ниной на юг… Понимаешь, никто, никто из тех людей, которые в Лазаревском пытались побеседовать с тобой, не отнеслись всерьез к существованию этой Нины. Подумаешь, девушка, с которой ты жила в одном пансионе. Но я-то была там, видела на столике крем, которым вы пользовались, чтобы выглядеть загорелыми и чтобы все думали, будто вы в Лазаревском давно. Это мелочь, деталь, но, на мой взгляд, важная. И таких деталей – много… И все они у меня на пленке. Так вот что я сделала. Я поверила тому, что ты говорила об этой женщине, Нине. Спрашивается, какой ей резон убивать Милу? Ей лично – никакого. Она убивает Милу, чтобы освободить от нее Тахирова, своего любовника. Вот тогда сразу все встает на свои места. Сначала Тахиров встречается с тобой… И вот тут у меня возникает еще один важный вопрос: ты рассказывала ему о каком-нибудь постыдном поступке из своей жизни? Предположим, ты убила голубя или в детстве пытала кошку, душила ее? Или, может, нанесла телесные повреждения…
Лена отложила вилку. Щеки ее пылали.
– Откуда вам это известно?.. – она с трудом проглотила кусочек мяса. – Это он вам сказал?
– О чем ты? Никто мне ничего не говорил. Просто я подумала, что Тахирову для этого дела нужна была женщина особенная, такая, у которой, что называется, рука не дрогнет, понимаешь? Есть же девушки, которые распускают руки… Может, ты ему надавала пощечин?
– Нет… Я избила подругу… в туалете… Это было давно…
«Помнишь, ты рассказывала мне о том, как из ревности набросилась в женском туалете на одну из своих подружек и вцепилась ей в волосы? – вспомнила она разговор с Тахировым. – Ведь ты же нисколько не сожалела, что избила ее?»
– Ты рассказала об этом Тахирову?
– Да, рассказала… Он еще спросил меня, не пожалела ли я о том, что это сделала…
– И что же ты ему ответила?
– Что никогда и ни о чем не жалею, что я уверена в себе, что-то в таком духе, – пробормотала Лена упавшим голосом.
– Как ты думаешь, ему это понравилось?
– Да… Хотя потом я спохватилась и рассказала ему уже другую историю, противоположную… Как я спасла котенка, за которым гнались собаки…
– Ну вот и все! – просияла Собакина. – Что и требовалось доказать!
– Я ничего не понимаю…
– Правильно. Но именно рассказом о спасенном котенке ты и поставила крест на ваших отношениях. Понимаешь, ты нужна была ему не как любовница, а как исполнительница, проще говоря, он готовил тебя на роль киллера. Ты же сама, помнится, говорила мне об этом. Но, видимо, после того, как ты рассказала ему душещипательную историю о котенке, он понял, что ошибся в тебе, что ему нужна другая, более жестокая и холодная женщина, преступница, понимаешь? И тут он знакомится с этой Ниной. Хотя я почему-то уверена, что она – его старая знакомая, что они чуть ли не одноклассники… И мне, собственно говоря, будет нетрудно попросить Олежку узнать, в какой школе учился Тахиров и не было ли среди его одноклассниц девочки со странными ушами. Но это от нас никуда не уйдет… Кроме того, она могла быть просто одной из его бывших любовниц! Другими словами, он ей очень доверял, доверял настолько, что, когда понял, что ты не способна застрелить Милу, обратился к ней. Если это та женщина, о которой мы сейчас говорим, то у нее за плечами несколько убийств… Представляешь, она сталкивала с подоконника свою жертву, а потом грабила ее квартиру!
