Ольга Тарасевич - Роковой роман Достоевского
Влад Резников достал из бардачка черную шапочку и футляр с темными очками в тонкой металлической оправе. Глядя в небольшое узкое зеркало заднего вида, он ловко убрал волосы, поправил чуть соскальзывающие дужки. На совесть сделанные диоровские стекла превратили иссякающий день в полноценно-непроницаемую ночь. Но пусть – не машину же вести в этом маскарадном убранстве.
Невольно любуясь стремительно-агрессивными линиями кузова, он закрыл пламенно-яркую «Mazda RX-8». Отличный дизайн! По габаритам маловата, но для вождения в городе то, что нужно, – мощная, шустрая, юркая.
Пара шагов в толпе, обрывки чьих-то разговоров, случайные прикосновения. Замечательно! Взгляды торопящихся прохожих, едва скользнув по его лицу, перебегают на витрины магазинов, заманчиво горящую рекламу.
Маскироваться приходится всегда. Уже несколько лет бродить по улицам, не привлекая к себе внимания, невозможно. И пусть нет прежней паники, мучительного желания удрать, лихорадочной оценки, какие джинсы надеты, сочетаются ли со свитером. Но излишнее любопытство все равно напрягает. А с учетом того, что задумано, оно и вовсе нежелательно.
Влад подошел к пластиковой будочке таксофона и, достав сигареты, огляделся по сторонам. Через темные стекла очков лицо напряженно поглядывающей на часы девушки различалось довольно смутно. Кажется, все же молоденькое и довольно приветливое.
– Вы не подскажете, который час? – пророкотал Влад и ослепительно улыбнулся.
Прекрасно зная о том, что его голос в сочетании с улыбкой производит очень даже неплохое впечатление.
– Без четверти четыре, – оживилась девушка, окидывая Влада заинтересованным взглядом. – Я только что смотрела, жду подругу, а она всегда опаздывает.
– Если вы пока не очень заняты, помогите мне. Я хочу разыграть одного вредного приятеля. Надо позвонить ему по телефону и кое-что сказать, – выдал Влад заранее придуманную фразу. И достал телефонную карточку. – Только звонить мы будем из таксофона, номер моей мобилы он знает. Договорились?
Через минуту она уже послушно повторяла в телефонную трубку:
– Я возмущена тем, что во время презентации произошла трагедия. И это цинизм со стороны автора вашего издательства – вести себя как ни в чем не бывало, продолжать встречаться с читателями!
Закончив разговор, она потребовала объяснений. С этим тоже проблем не возникло, все продумано заранее.
– У моего приятеля номер похож на телефон московского издательства. Я прочитал в газете, что вчера вроде что-то случилась во время презентации нового романа Лики Вронской, – вдохновенно врал Влад, глядя поверх светлой макушки девочки на сотрудника ГИБДД, явно решившего получить штраф за парковку его машины в неположенном месте. – А приятель этот меня как-то разыграл. И я решил тоже подействовать ему на нервы. Спасибо за помощь, милая незнакомка!
Лицо незнакомки явно свидетельствовало о желании превратиться хотя бы в случайную знакомую. Но Влад сделал вид, что не замечает этой надежды. Девочка – как хит-однодневка, насколько мила, настолько и банальна.
– Но там же сработал автоответчик издательства, я слышала, – попыталась продолжить разговор девушка.
Влад почти натурально изумился:
– Да вы что? Значит, я неправильно набрал номер и розыгрыша не получилось. Извините, но сейчас, боюсь, к моей бедной машине вызовут эвакуатор!
Пара купюр, незаметно вложенная в ладонь щекастого краснолицего дядьки, как всегда мигом решила проблему вызывающе неправильной парковки.
Сняв очки, Влад повернул ключ в замке зажигания, проехал пару кварталов вперед и притормозил возле очередного таксофона.
Если бы вредный приятель существовал в действительности, от количества звонков в тот вечер он точно стал бы еще вреднее…
Все прошло как по маслу. Только резкий, внезапный, непрекращающийся кашель сразу же испортил отличное настроение.
«Надо бросать курить, – ругал себя Влад, пытаясь разыскать в бардачке мятные леденцы. – И так дыхалки не хватает на концерте прыгать. А если еще заболею? Кошмар, у меня через пару дней запись „плюса“,[46] связки точно не восстановятся».
Едва удалось справиться с кашлем, сотовый телефон заплакал в рваном ритме танго Пьяцолы.
Вера. Уже давно отношения с ней – как эта болезненно конвульсивная музыка. Вера все неправильно понимает, угрожает, закатывает истерики. Мучает его, страдает сама. И как со всем этим разобраться – совершенно непонятно…
Пьяцола все не умолкал, продолжал сводить с ума.
– Да, Вер, – сдерживая так и рвущиеся с языка упреки, раздраженно откликнулся Влад. – У меня все в порядке. Как ты? Нет, ждать меня к ужину не надо. Продюсеру что-то там понадобилось, освобожусь поздно.
– Приезжай поскорее, любимый!
– Конечно, – пообещал Влад.
И мысленно добавил: «Как только я разберусь с Ликой…»
Ему оставалось лишь купить цветы и конфеты. И виднеющаяся вдалеке вывеска гипермаркета очень кстати подсказала ответ на вопрос, где можно отыскать и любимые Ликины хризантемы, и воздушные, в молочном шоколаде «Дежавю». Все-таки Интернет – великая сила, о мало-мальски известной личности можно получить любую информацию простым нажатием нескольких клавиш…
* * *– Скажите, у вас есть роман Достоевского «Атеизм»? – нетерпеливо поинтересовалась симпатичная брюнетка лет тридцати пяти. – Во всех газетах про эту книгу пишут. Ой, как же интересно узнать, из-за чего весь сыр-бор разгорелся!
Валерий Петрович в очередной раз терпеливо пустился в объяснения. Неизвестно, существует ли рукопись этого романа. Но в печатном виде книги нет, это совершенно точно. Она никогда не издавалась и, возможно, никогда не будет издана.
– А другие книги Достоевского у вас можно купить? – не унималась брюнетка. – Прямо за день самым модным писателем стал. Я в школе, если честно, пыталась его читать. «Преступление и наказание», кажется. Но мне не понравилось.
– Я думаю, Достоевский – великий писатель, но слишком сложный для школьной программы, – сдержанно заметил Савельев, ровняя ряды книг. – У меня романов Достоевского нет, но вот посмотрите у соседа. – Он кивнул на прислушивающегося к разговору Лешика. – Его хозяин успел взять со склада, а мне уже не хватило. Ажиотаж, вы правы.
Через пару минут брюнетка, заметно повеселевшая, ушла, зажав под мышкой том «Идиота» в темной твердой обложке.
– Что творится, дядя Валера! – Лешик обрадованно потер руки и схватился за блокнот, в котором отмечал проданные книги. – Сегодня уже шестая продажа, бугага! И это на моей-то преимущественно покетной точке, где таких книг сроду не продавалось! Представляю, какая выручка у продавцов серьезной литературы с их постоянной клиентурой! Ради такого и журналиста можно было бы замочить! Ну шучу я, это шутка!
Валерий Петрович прикусил губу. Мальчишка, наглотавшийся детективов, конечно, несет полную ерунду. Но в чем-то он прав. Сегодня миром правит реклама. Пошла волна – и люди покупают любого автора, не важно, плохого или хорошего, главное – модного. Трагическое происшествие на книжной ярмарке заинтересовало журналистов, наверное, вышли какие-то статьи. И все бросились искать «Атеизм». А раз нету – хватают другие романы. Были ли книги Достоевского хуже до этого скандала? Нет, конечно. Достоевский – гений, провидец, виртуоз слова. Стоит вспомнить хотя бы финальную сцену из братьев Карамазовых. Похороны мальчика, Илюшечки. Помутившись рассудком, мать все же понимает: ребенок, кровиночка ее, умер, лежит в гробике. Оттого она плачет, целует мертвые губы и невольно хочет взять цветочек из сложенных ручек. А отец не позволяет, ведь отнята жизнь у сыночка, так пусть же хоть что-то у него останется, тот же цветочек, раз больше уже ничего сохранить нельзя. Глубокое горе отупляет, заставляет отца думать о мелочах: не уронят ли гробик с телом сына, захватил ли он с собой краюшку хлеба, чтобы на могилку покрошить, для воробушков, как Илюшечка просил. А потом горе жестоко режет исстрадавшуюся душу. Вернувшись с похорон, отец видит сапожки Илюшечки, заскорузлые, с заплатками. И, обливаясь слезами, целует их. Все, нет ребеночка, только сапожки, старенькие… Но из этой бездны отчаяния – одной фразой, всего лишь одной фразой, читатель взмывает к свету. Алеша Карамазов говорит маленьким товарищам Илюшечки: «Ах, деточки, ах, милые друзья, не бойтесь жизни! Как хороша жизнь, когда что-нибудь сделаешь хорошее и правдивое!» И вот вспыхивает надежда, вечная надежда, которую дарует Достоевский, тот свет, который озаряет невыносимо непроглядный мрак…
Да, романы Достоевского всегда были хороши, этого не отнять. Но они не разметались ведь, как горячие пирожки. Вообще, на что только сегодня не приходится идти издателям, чтобы покупали тех же классиков. Яркие обложки, безвкусные китчевые иллюстрации. Сегодня качество любого продукта, в том числе и литературного, вторично. Первично – как он подается. Редко кто теперь заботится изящной стилистикой текста, хорошим богатым языком, талантом автора. Имя модно, имя на слуху, безобразные растяжки облепливают здания – вот только тогда все бросаются к прилавкам. И та же брюнетка – явно купила, чтобы быть не хуже подружек. Хотя, может быть, мода на Достоевского – все же не самая плохая мода. Обидно только, что ее возникновение связано с трагическим происшествием…
