Наталия Левитина - Блондинка в Монпелье
— И зачем вы мне это рассказываете?
— А как бы поступили вы, если бы участвовали в этом эксперименте?
— Я бы просто сказала тем семерым: вот вы тупые! Откройте глаза, идиоты, и хватит нести чушь.
— Вот именно! Я так и думал. Вы принадлежите к абсолютному меньшинству людей, не поддающихся чужому влиянию. Вы всегда твёрдо уверены в своей правоте.
— Разве это плохо?
— А вдруг вы на самом деле не правы? Может быть, не следовало пинать ногами того парня на заправке?
— Ох! — вздохнула я. — Знаете, что, дорогой Жан-Польчик? Я сейчас и вам насую в три счёта, если не прекратите читать мне нотации. За мной не заржавеет.
— Насую? Не заржавеет? — задумался психотерапевт. — Подождите, где мой блокнот… Итак, что означают эти выражения? Их этимология, семантика…
О господи! Я хочу домой! К Володе!
* * *Оставив «Ауди», мы уже третий час брели по просёлочной дороге, заросшей по обочинам буйной растительностью, и еле-еле переставляли ноги.
— Да что ж такое! Какая глухомань. Ни души. Хоть бы одна машина… Подобрали бы нас… — прохрипела я. Язык прилипал к нёбу, в горле пересохло.
Жан-Поль ободряюще сжал мою руку:
— Мужайтесь, гражданочка, в конце концов мы отсюда выберемся.
— Я вас умоляю! Уж лучше называйте Ленусиком, чем гражданочкой.
— А что? Такое симпатичное слово. Звучит ласково. Разве нет?
— Да. Но тут есть особые оттенки смысла, непостижимые для иностранца.
— Вы считаете меня тупым?
— Жан-Поль!
— Ленусик.
Несколько минут мы ползли молча, из последних сил, изнывая от жары и усталости. Мне даже не хотелось думать, как я сейчас выгляжу — замученная, с блестящим от пота лицом, с волосами, прилипшими ко лбу. Бедный Жан-Поль выглядел именно так. И всё равно оставался милым. Всплеск адреналина, пережитый во время погони, ещё больше нас сблизил. Я взяла его за руку, и мы тащились по дороге, похожие одновременно и на заблудившихся детей, и на двух старых кляч…
— Как там ваша прекрасная Женевьева справляется? — ревниво спросила я.
— Что это вы вдруг вспомнили о моей помощнице? — удивился Жан-Поль.
Просто я ни на секунду не переставала думать о собственной работе, о Татьяне, брошенной сейчас на амбразуру бизнеса. Как же она выкручивается, бедняжка? Без знаний, опыта, сноровки… Наверняка поставщики, заказчики и персонал рвут её сейчас на части, как злобные тигры антилопу, а она не в состоянии ответить ни на один вопрос. Конечно, я забросала её по почте ценными указаниями, но что с того? Она даже терминологии не знает, приходится объяснять, как ребёнку на пальцах.
— Женевьева всегда на высоте. Я совершенно не беспокоюсь за неё.
— Какая у вас была самая крупная сделка за последний год?
— Мне удалось выгодно продать несколько зданий разорившейся сети супермаркетов.
— Ого! Получили хорошие комиссионные?
— Конечно. У меня всегда хорошие комиссионные.
— Браво, Жан-Поль! А самая интересная сделка?
— Продал одному магнату замок семнадцатого века.
— Старьё, значит, впарили толстосуму?
— Смеётесь! Не старьё, а, практически, наследие ЮНЕСКО, — засмеялся Жан-Поль. — Там, конечно, грибок и плесень. Но если сделать хороший ремонт…
— …сопоставимый по цене со стоимостью замка!
— …модернизировать коммуникации, пригласить ландшафтного дизайнера, то в результате получится конфетка.
— Но вы, тем не менее, умудрились выгодно продать развалины, покрытые плесенью?
— Вообще-то… да, — признался Жан-Поль и засмеялся. — Но если господин магнат вдруг решит, что овечка не стоит выделки…
— Овчинка, — поправила я.
— Почему? — удивился француз. — Овечка! Это значит — маленькая овца.
— Овчинка, Жан-Поль, овчинка. Выделывают не саму овцу, а её шкуру. Шкура маленькой овцы — овчинка.
— Твою мать! — возмутился старательный ученик. — Как же трудно всё!
— Итак, вы говорили о богаче и его замке.
— Если что, я помогу ему избавиться от проблемной недвижимости.
— Снова продадите кому-то груду позеленевших камней и сбарабаните приличные комиссионные и с покупателя, и с продавца? — восхитилась я.
Наш человек! Бизнесмен.
— В принципе, это очень красивый замок, — улыбнулся Жан-Поль. — Очень, уверяю вас. А вы, Елена, не интересуетесь недвижимостью во Франции? Я бы подобрал для вас чудесную виллу на Лазурном Берегу.
— Тоже с плесенью?
— Я вас умоляю! Для своих — всё самое лучшее.
— Тогда надо подумать. Интересная идея.
* * *Целые сутки мы потеряли из-за сломавшейся машины. Только в пять вечера нас подобрал какой-то милосердный фермер на облупленном пикапе. А до этого два автомобиля проскочили мимо, несмотря на наши отчаянные вопли. Я предлагала Жан-Полю лечь поперёк дороги и не двигаться с места, пока нас кто-нибудь не подберёт. Он резонно заметил, что, учитывая интенсивность дорожного движения, так можно пролежать до второго пришествия.
Поэтому мы из последних сил продолжали путь. Жан-Поль любезно подставил плечо, и я висла на джентльмене, повторяя замогильным голосом:
— Брось меня, командир, вместе погибнем.
Пришлось, конечно, объяснить французу, что выражение восходит к временам Великой Отечественной войны. На это Жан-Поль гордо заметил, что его дед участвовал в Сопротивлении, сражался с фашистами.
Фермер не только довёз нас до деревни. Потом он вернулся за мёртвой «Ауди» и оттащил автомобиль в сервис. Кроме того, прекрасный и благородный мсье Арно приютил нас в своём доме — добротном двухэтажном коттедже.
Я испытала настоящее наслаждение — сначала в ванной под душем, когда на меня полились струи прохладной воды, а затем — за массивным дощатым столом, заставленным непритязательным угощением: картошка с мясом, гора зелёного салата, сыр, вино, гигантский каравай хлеба с провансальскими травами…
Мсье Арно — грузный, седой мужчина в клетчатой рубахе и комбинезоне — подкладывал мне кусочки на тарелку, что-то приговаривал, на его лице застыло умиление — словно он кормил прожорливую зверушку. Мы друг друга не понимали, и когда фермер задавал какой-то вопрос, я могла только улыбаться и разводить руками. Полиглот Жан-Поль, способный исправить ситуацию, застрял в соседней деревне, где располагался автосервис.
Мой друг вернулся на попутке. В сервисе ему заявили, что не смогут устранить поломку быстрее, чем за сутки.
— Да ладно! — не поверила я, с трудом выговаривая слова набитым ртом. — Совсем они, что ли, безрукие? Что с машиной?
— Электроника отказала. Какой-то глюк. Будут чинить.
Жан-Поль устало опустился на деревянный стул. Мсье Арно задал ему несколько вопросов, наверное, на ту же тему. Потом Жан-Поль отправился наверх, в спальню, чтобы принять душ.
Когда он вернулся, я продолжала объедать фермера: смачно намазывала третий ломоть хлеба творожным сыром — воздушным и белым. Мужчина обратился к Жан-Полю с новым вопросом. Наверное, спрашивал у моего спутника, сколько килограммов еды обычно в меня влезает. Жан-Поль на миг замер, а потом начал что-то быстро объяснять.
Я переводила взгляд с одного мужчины на другого и не переставала жевать. А они говорили, и говорили, и говорили… Глаза у меня закрывались. Вероятно, мы прошли сегодня километров сто. Или двести…
— Он вас узнал, — сказал Жан-Поль, когда мы остались вдвоём наверху, в спальне. — Видел тот выпуск новостей, где показывали вашу фотографию.
Минуту я переваривала информацию.
— Тогда нам надо рвать когти.
— Что? — не понял сообщник.
— Сматываемся. Бежим отсюда. Пока мсье не вызвал полицию. — Я с грустью посмотрела на подушку, обтянутую белоснежной наволочкой. Только-только собиралась завалиться в кровать.
— Он не вызовет полицию.
— Почему вы так уверены?
— Я всё ему объяснил. Что вы ни в чём не виноваты. Что вы ищете свою дочь, а я — сына. Что вы пойдёте в полицию сразу же, едва мы найдём наших детей.
— И он поверил?
— Почему бы нет? Ведь речь не идёт о высадке инопланетян. Разве трудно поверить в нашу историю?
Жан-Поль резко замолчал и с подозрением уставился на меня.
— Лена, вы хотите сказать, что это всё ложь? — нахмурился он.
— Нет, что вы! — воскликнула я. — Абсолютная правда! Я ни в чём не виновата. И я сразу же пойду в полицию.
— Вот, — удовлетворённо кивнул Жан-Поль. — К тому же мы внушаем доверие.
— Правда? Хотите сказать, на гангстеров Бонни и Клайда, удирающих от полиции, мы не похожи?
— Нет.
— И всё равно предлагаю тихонько отсюда свинтить.
— И куда мы пойдём на ночь глядя?
— А если мсье Арно уже побежал в полицию?
— Не думаю… К тому же я обещал заплатить ему за ночлег и еду, и он согласился.
— Да? Ну, хорошо… Авось пронесёт…
