Татьяна Коган - Мир, где все наоборот
Поздно ночью, так и не рискнув начать работу, он откладывал в сторону инструменты и вставал из-за стола обиженный и злой на самого себя. Дергал оконную раму, впуская в комнату холодный весенний воздух, и долго стоял, вглядываясь в ночь. Бесстрастный сумрак его успокаивал, забирал тревогу, заставляя вспоминать о чем-нибудь по-настоящему важном.
Замерзнув, Егор закрывал окно и нырял в ледяную постель – прямо в одежде, чтобы поскорее согреться. Прежде чем заснуть, мысленно пробегал события минувших дней, насильно вынуждая себя сосредотачиваться на хорошем. Он помнил, как неуютна тоска, и ни за что не хотел возвращаться к ней. Особенно после того, как распробовал вкус тихой, осознанной радости. Он уже привык просыпаться с улыбкой, вызванной веселой трелью знакомой птички. Привык испытывать легкое волнение от предстоящего дня: а вдруг произойдет что-то удивительное? Привык к отсутствию боли, с которой сражался на протяжении последних лет. Это новое состояние было настолько комфортно, что Егор всеми силами старался его удержать.
Он часто думал о Змейке, несколько раз набирал ее номер, но абонент был отключен. Вероятно, подруга сменила сим-карту, чтобы оградить себя от нежелательных звонков. Что ж, ее право. Егор не судил девушку. Она так долго возилась с ним, не получая взамен ни малейшей отдачи, что просто устала. Сейчас Егор вел бы себя иначе. Если бы только ему представился шанс еще разок увидеть Змейку, он объяснил бы ей, сколь многое понял. У него была масса времени, чтобы осмыслить ее слова. С чем-то Егор по-прежнему не соглашался, что-то считал слишком наивным, но в главном уже не видел противоречий. Какой бы тяжелой ни была твоя жизнь, ты можешь стать счастливым. Если захочешь.
Егор не питал иллюзий по поводу своего прошлого и настоящего. Ему не хватало образования, здоровья, удачливости. Он упустил работу своей мечты, не смог отстоять собственную честь в суде по поводу аварии. Позволил пьяному лихачу – а то, что водитель, сбивший его на пешеходном переходе, был пьян, сомнений не вызывало, – перечеркнуть свои надежды на лучшее. Егор просто опустил руки, осудил и приговорил себя к пожизненному наказанию. И только недавно осознал, что его темница – всего лишь фикция, плод его же воображения; он всегда оставался неизменно свободным – менялось лишь его восприятие себя самого.
Впервые за долгий срок он допустил мысль, что для жизни в страдании и для жизни в удовольствии требуются одинаковые усилия. Егор не слишком верил, что когда-нибудь разберется в позитивной философии, которую проповедовала Змейка. Но отдавал себе отчет в том, что устал от апатии. В душе накопился переизбыток скорби, и он выплеснул ее без колебаний. Возможно, в будущем он об этом пожалеет, зато сейчас ощущал то, чего ему так долго не хватало, – легкость. Прошлые неудачи никуда не исчезли и по-прежнему волновали его. Но уже не мешали жить.
Вечерний урок Егор начал с того, что вручил ученику баклушу – обрубок древесины, подготовленный для выделки.
– Будем учиться делать ложки, – сообщил Егор.
Сашкины глаза загорелись азартом. Он схватил брусок и любовно провел по нему ладонью:
– А что это за дерево?
– Береза. Она очень прочная и легко режется. Перед тем как приступить к работе, мы должны прорисовать контуры будущей ложки, а затем срезать лишнее. Лучше всего это делать полукруглой стамеской с коротким изгибом и ножом-косяком.
– Я так и думал! – заверил Сашка и схватил протянутое учителем лекало.
– Ты далеко пойдешь, – похвалил Егор и кивнул на заготовку. – Ну что, начинай.
Урок затянулся дольше обычного, – учитель и ученик так увлеклись процессом, что перестали следить за временем. Если бы не Федор Сергеевич, заглянувший в комнату с обеспокоенным видом, так бы и провозились до ночи.
– Сашка, ты, это самое, совесть-то имей. У Егора Аркадьевича, кроме тебя, дел навалом, – дед перевел взгляд на учителя и извиняющимся тоном добавил: – Вы уж на него не серчайте. Очень ему по сердцу эти занятия.
Егор поспешил вступиться за пацана:
– Еще неизвестно, кто тут кого удерживает. Я получаю удовольствие не меньшее. А то и большее. Очень смышленый у вас внук!
Сашка скромно потупил взор и сделал вид, что убирает на столе. Федор Сергеевич расплылся в гордой улыбке, залюбовавшись внуком, но тут же спохватился:
– Пойдемте перекусим, пока вы тут оба не уморились.
Домой Егор возвращался в умиротворении. Знакомство с этими приятными людьми было большой удачей. Егор понимал, что реагирует слишком эмоционально, с нетерпением ожидая каждый урок. Пусть так. Находясь под крышей гостеприимного дома, он впервые в жизни ощущал себя частью большой и дружной семьи. Семьи, которой никогда не имел.
Проходя мимо углового дома, в окне первого этажа Егор заметил пожилого мужчину, сосредоточенно глядевшего во двор. Парень видел его каждый раз, когда шел на урок и возвращался обратно. Егор хотел помахать мужчине, как доброму знакомому, но не посмел. Была в лице у того какая-то печальная суровость, от которой не по себе становилось. Стараясь не глядеть в сторону грустного наблюдателя, Егор ускорил шаг и свернул за угол.
Глава 19
С того злополучного дня, когда Лиза призналась Джеку в любви, прошел почти месяц. Солнце не погасло, океаны не замерзли, мир не рухнул в тартарары. И все-таки жизнь изменилась. Со стороны эти перемены были незаметны, тогда как сама Лиза ощущала чудовищную разницу между ее недавними и настоящими умонастроениями. И это не могло ее не радовать.
Она все еще любила Джека. Было бы глупо отрицать очевидное. Однако теперь некогда нежная любовь преобразовалась в агрессивное, мстительное, давящее чувство, так милый юноша вырастает в жестокого хладнокровного убийцу. Если бы Джек внезапно воспылал к ней искренней страстью, Лиза смогла бы его простить. И со временем острый четырехугольник, ранящий ее изнутри, размяк бы и превратился в розовое сладкое желе. Но Джек выразился предельно ясно: он никогда не полюбит ее. И Лиза сделала свой выбор.
Мысль об убийстве не вспыхнула в ее голове внезапно и ярко. Мысль втекала в ее сознание медленно и плавно, как втекает равнинная река в океанское лоно. Лиза не удивилась, не испугалась, приняла эту мысль почти равнодушно. Когда речь идет о выживании, эмоции отходят на задний план. Лиза отдавала себе отчет, что не имеет достаточно опыта, чтобы успешно бороться с любовью. Любовь – слишком сильный соперник. И коль добиться мирного соглашения не имелось возможности, а для мощной атаки не было сил, единственный выход – это нанести выверенный точечный удар в источник раздражения. Джек должен умереть. Это естественное и единственное решение.
Лиза не понимала, по какой причине к ней вернулось ее хваленое самообладание. Она словно долго тонула, захлебываясь в мутной воде, и вдруг случайно вынырнула на поверхность. Под ногами все еще нет опоры, и новая волна грозит накрыть с головой, зато удалось разглядеть берег и понять, в каком направлении плыть.
Лиза не чувствовала себя в безопасности. Она находилась на чужой территории. Именно поэтому так торопилась поскорее осуществить намеченный план. Когда не станет Джека – исчезнет и проблема. Грубовато, конечно. Зато сработает. Главное сейчас – запретить себе думать о категориях, не относящихся к делу.
Воскресное утро выдалось солнечным. Лиза проснулась рано, поцеловала спящую дочь, предупредила няню, что вернется под вечер, и вышла из дома. Села в машину, выбрала направление наугад и поехала, не имея конечной цели. Нужно было проветриться, обдумать план предстоящего убийства. Она пока не решила, как именно лишит жизни товарища. Вариантов было много, но требовался самый простой и эффективный. К сожалению, на помощь друзей рассчитывать не приходилось. Грустно, что компания развалилась. При других обстоятельствах Лиза бы непременно погрустила. Но сейчас ей было не до того.
До полудня она каталась по городу, наслаждаясь пустыми дорогами и непривычно свежим воздухом. В центре припарковалась, огляделась по сторонам и пошла пешком по залитой солнцем улице. Тонкие каблуки мерно стучали по тротуару, Лиза погрузилась в странную задумчивость. Она размышляла сразу обо всем и ни о чем конкретном, необычная усталость расползалась по телу, и такая тоска сжимала сердце – хоть вой. Лизу никогда не пугало одиночество. Ей нравилось общаться с людьми, но и наедине с собой она не скучала. Но почему-то сейчас, гуляя по красивому весеннему городу, она чувствовала, как безнадежно, отвратительно одинока. Еще недавно у нее были преданный муж и верные друзья, а теперь…
Лиза жадно глотнула воздух, почувствовав, что если срочно не сядет, то потеряет сознание. К счастью, поблизости обнаружился какой-то кафетерий. Она толкнула дверь, фактически ввалилась внутрь и рухнула за ближайший столик. Ровно в ту же минуту к остановке на другой стороне улицы подошел широкоплечий мужчина в неказистом, грязно-сером пальто и, взглянув на окна кафе напротив, застыл на месте.
