Евгения Михайлова - Исповедь на краю
– Но разве это называется спонсор? – уже не очень трезво удивился он.
Затем прекрасное настроение стало улетучиваться. Приятные нарядные люди резко поглупели, Раиса завела нескончаемый и непереводимый разговор с каким-то предпринимателем, похожим на бревно с усами. Гера заметил, что «Мисс Вселенная» танцует, как колонна в желтых сапогах, и при этом подпевает абсолютно не в такт. На очередной танец он хотел пригласить другую девушку, но «Мисс вселенская дурь», как он мысленно стал ее называть, по-хозяйски положила ему руку на локоть. Гера покорно пошел, но посреди танца почувствовал, что не может больше терпеть ее болтовню и более противной постной рожи в жизни не видел. Честно сделал все от него зависящее, чтобы скрыть свои чувства. И сам удивился, неожиданно выпалив: «И долго тебя искали, такую дуру деревенскую?» Девушка молча уставилась на него, думая, что не уловила юмора. Гера отвел ее на место и пошел искать мужской туалет. Так его и не нашел. Ужасно кружилась голова, стало очень душно, захотелось на свежий воздух, но выбраться из этого лабиринта не представлялось возможным. И тут Геру подхватили сильные теплые руки. Он поднял голову и увидел большое, яркое лицо Раисы Чеберяк.
– Меня тошнит, Рая, – прерывисто вздохнул юноша. – Мне плохо. Я не хочу здесь оставаться.
В машине он спал. Обнаружил себя уже на огромном диване Раисы. Увидев, что Гера открыл глаза, она поднесла к его губам большой стакан с ледяным апельсиновым соком.
– Тебе лучше?
– Да. Но все равно очень плохо.
Раиса куда-то вышла, вернулась, заставила его встать и поволокла в ванную. Там уже било ключом джакузи, висел и белый пушистый халат, и большое полотенце. Раиса ловкими движениями сняла с Геры одежду, он, правда, сделал попытку придержать трусы, но тут же безнадежно махнул рукой. Она погрузила его в горячую воду и, когда Гера совсем расслабился, вылила ему на голову ведро холодной воды.
– Ты что, спятила, Рая? – возмущенно зафыркал он.
Но тут к его носу прижали платок с резким запахом, отчего в груди стало так же прохладно, как голове.
– Чем так воняет? – Гера пытался оттолкнуть руку Раисы. – Ты что, травишь меня?
– Дурачок, – рассмеялась она. – Сейчас у тебя мозги на место встанут. Это нашатырь.
И в самом деле, окружающие его предметы встали на место, глаза обрели способность ясно видеть, а желудок дал сигнал, что готов принять что-нибудь съедобное.
– Есть хочешь? – отреагировала Раиса, словно она экстрасенс.
– Кажется, да. Честно, хочу.
– Ну, вылезай, вытирайся, кутайся в халат, я принесу поесть. По правде, для меня все эти устрицы-омары не еда, а развлечение.
Во время сытного ужина – жареная утка с яблоками и айвой – Раиса с удовольствием перемывала косточки знаменитостям, бывшим на приеме.
– Я видела, тебе Станислав Грин понравился?
– Угу. Очень эффектный.
– Голубой.
– Да ты что?! Не верю.
– А ты жену его видел?
– Нет.
– Потому что они рядом никогда не появляются. На одной презентации в разных местах сидят. Она вся в коже, как комиссарша, и все дела решает. На автопилоте она.
– В смысле?
– Да не живут они. Правда, сын у него есть от первого брака. Слышала я, мальчишка совсем плох, помереть может. Пересадка почки нужна.
– Ой! Разве с детьми такое бывает?
– С ними и не такое бывает.
– Ну и что: спасут его?
– Есть у меня один человек. Донора ему подбирает.
– То есть как? Живого ребенка?
– Да нет… Что ты переполошился, как маленький. Ты и есть еще маленький. Просто богатым людям быстрее, чем другим, открывается информация. Знаешь, автомобильные катастрофы, несчастные случаи – это и есть доноры.
– Может, и папе можно было… Другое сердце пересадить. Если бы он был богатым.
– Ну вот, опять я тебя расстроила. Что случилось, то случилось. Этого мы изменить не можем. Но с тобой – понимаешь, я хочу, чтобы с тобой все было иначе. Чтобы ты был сильнее самой жизни.
– А почему ты этого хочешь?
– Ты таким мне кажешься золотым парнем, что ничего для тебя не жалко.
Когда Раиса понесла на кухню грязную посуду, Гера сладко вытянулся на диване, уткнулся носом в гору разноцветных подушек и засопел. Раиса долго стояла над ним, пытаясь понять, что с ней происходит. Он ужасно нравился ей, этот красивый мальчик. Именно такие ребята доставляли ей самое острое наслаждение в постели. Она покупала их на ночь, на неделю. Почему же этого ей хочется только прятать от всех и защищать? Неужели шутки возраста? Раиса накрыла Геру пушистым пледом и поднялась в свою спальню. Она разделась у зеркала и стала придирчиво себя разглядывать. Нет. Эту женщину никто не посмеет назвать старой. Она спелая и сочная. Настоящему мужчине нужна именно такая. Раиса забралась под пуховое одеяло, погасила настольную лампу, но картинки вечера, обрывки фраз все еще прокручивались в ее мозгу. И вдруг она отчетливо увидела испуганный взгляд Геры, когда он переспросил: «Живого ребенка?» Идиотка! Расслабилась. Решила поделиться с юным другом производственными успехами. Все. Больше о ее делах он никогда не услышит. Пусть считает, что ее главная цель – дарить народу новые таланты. Перед тем как уснуть, Раиса с удовольствием подумала, что утром надо будет приготовить омлет на двоих.
* * *Когда Наташа, Вера, Нина и Даша вышли из машины у подъезда, все окна были темными, а фонари, как всегда, ничего не освещали. Держась друг за друга, они на ощупь пробирались к двери, и вдруг Дашка издала пронзительный вопль. Она наткнулась на что-то большое и живое. Оно зашевелилось и недовольно проворчало:
– Блин. Кто на меня наступил?
– Да это ж Андрей, – рассмотрела Вера. – Опять нажрался?
– Ничего я не нажрался. Просто отдыхаю.
Он встал, отряхнул снег и увидел Наташу. Даже в темноте все заметили, какой счастливой улыбкой осветилось его лицо. Она стояла в нерешительности. Дашка потянула ее за руку.
– Пошли. Ты ж не будешь с этим чуваком датым стоять среди ночи?
Наташа не сдвинулась с места, словно загипнотизированная. Вера вздохнула и подтолкнула Дашу и Нину к двери.
– Уходим, соседки. С глупостью бороться невозможно.
* * *Сергей возвращался с приема домой, когда ему на мобильник позвонил Володя Пантелеев.
– Старик, еду за доктором по Ярославке.
– Куда это он среди ночи?
– Не знаю. Водил меня весь вечер и полночи. Похоже, он меня вычислил и пытается опытным путем определить, что мне нужно.
– Это серьезно. Будь осторожен. Оружие с тобой?
– Да, но…
– Если возникнет опасная ситуация, не лезь. Это мои проблемы. Чуть что – сразу звони.
Сергей вошел в свою холостяцкую в самом худшем смысле слова квартиру. Диван, стол и холодильник. Джентльменский набор. В голове приятно бродило шампанское, глаза все еще отражали яркий свет люстр и блеск бриллиантов. Он с размаху бросился на диван и зажмурился. Видение было четким, казалось таким осязаемым и желанным, что он застонал. Золотые волосы, большие серьезные зеленые глаза, чувственные, яркие губы… Дина. У тебя еще есть время мне присниться. До утра целых три часа.
* * *Станислав по дороге домой все время думал о том, позвонить ему в клинику или уже поздно. Даже дежурные врачи, наверное, ночью спят. Открывая дверь квартиры, он почувствовал, что его ждет неприятность. Не раздеваясь, вошел в гостиную и сразу увидел большой лист бумаги, прикрепленный к вазе на столе. «Стасик, – крупными буквами писала Инна Дмитриевна. – Звони Яне в любое время. У Петеньки ухудшение. Не волнуйся. Рано утром я буду у тебя».
* * *Александр Сергеевич Лебедев, хирург частной детской клиники, всю ночь просидел за письменным столом не в силах сдвинуться с места, пошевелить отяжелевшими пальцами рук. Одна мысль поддерживала его. Мысль о том, что, когда все случится, он убьет себя. С минувшим днем были связаны все надежды. Сыну, восьмилетнему Артему, должны были удалить опухоль мозга. Лучший хирург госпиталя имени Бурденко долго готовился к этой операции, просчитывал все возможности. Но когда вскрыл череп мальчика, оказалось, что огромная злокачественная опухоль закрыла жизненно важные центры и хирургическое вмешательство равносильно убийству. В темной комнате перед взглядом Александра Сергеевича будто кто-то прокручивал страшное кино. Черно-белые кадры. Голубоватое родное личико Темки, чудовищная масса, сжавшая детский мозг, он сам, отец, тяжело и неумело плачущий в туалете госпиталя. Он готовился к операции и последующему восстановлению здоровья сына так, как нужно сейчас готовиться. Зарабатывал деньги. Преодолев себя, договаривался с родственниками пациентов: сумму по прейскуранту – клинике, немного меньшую – ему. Наличными. Но этого надолго бы не хватило, если бы он не брался за сомнительные операции по трансплантации. Сомнительным в них было происхождение донорских органов. Они поступали слишком кстати, с безупречными на первый взгляд бумагами, но он-то знал, что указанная причина смерти донора – фальсификация. Пересаживаемые органы очень хорошо приживались. Так бывает, когда их, выражаясь чудовищным сленгом профессионалов, «забирают на бьющемся». То есть вырезали у еще живых людей. Детей. Но он не думал об этом. Ему платили очень большие деньги. Вот они, почти все здесь. Они с Лидой их не касались. Лида, его еще молодая жена, выглядела старухой. Ходила в старом пальто с облезлым воротником, зашитых колготках и утративших всякую форму сапогах. В магазине покупала полуфабрикаты для них, икру и фрукты для ребенка. Лебедь курил самые дешевые сигареты и думал об элитном санатории в Швейцарии для послеоперационных онкологических больных.
