Майкл Коннелли - Пуля для адвоката
Продолжение истории Эли Уимса содержалось в других документах. На следующее утро он объявил себя неимущим и потребовал государственного адвоката. Пока Уимс сидел в Центральной тюрьме, его дело вяло двигалось по инстанциям. Но тут появился Джерри Винсент и предложил свои услуги «про боно». Он начал с того, что потребовал провести психиатрическую экспертизу. Это еще больше затормозило процесс, поскольку Уимса на девяносто дней отравили в больницу в Камарилло.
С тех пор прошло уже три месяца, и в папке появились результаты экспертизы. Врачи, участвовавшие в обследовании Уимса, единогласно пришли к выводу, что он полностью вменяем и может предстать перед судом.
На слушаниях, назначенных на два часа, судье Марку Фридману предстояло определить дату начала судебного процесса и снова запустить колесики системы. Но для меня это была лишь формальность. Прочитав документы, я понял, что дело до суда не дойдет. Меня просто известят, сколько времени имеется в моем распоряжении, чтобы добиться сделки о признании вины.
Случай заурядный. Уимсу ничего не оставалось, как признать себя виновным и получить год или два лишения свободы под наблюдением психотерапевта. Гораздо больше меня интересовало, почему Винсент вообще взялся за данное дело. Оно не имело ничего общего с его обычной практикой, связанной с богатыми и влиятельными клиентами. Да и в самой истории я не усматривал ничего необычного. Подобное случается сплошь и рядом. Может, Джерри просто захотелось поработать бесплатно? Или у него возник какой-то интерес, который мог бы компенсировать отсутствие гонорара, — например, реклама? Дело Уимса вызвало шумиху в прессе из-за эффектной перестрелки в парке. Но к началу судебного процесса это внимание упало до нуля и полностью исчезло со страниц газет.
Я подумал, нет ли тут связи с делом Эллиота. Может, Винсент что-нибудь раскопал?
Но в документах следствия ничего похожего я не обнаружил. Да, случай с Уимсом произошел всего часов за двенадцать до убийств в пляжном домике, причем и то и другое — в районе Малибу. Но при ближайшем рассмотрении это сопоставление не выдерживало критики. С точки зрения топографии они стояли далеко друг от друга. Жену Эллиота и Рилца убили на берегу, а Уимс стрелял в парке по другую сторону гор, в глубине материка. Насколько я помнил, ни одна из фамилий, фигурировавших в деле Уимса, не встречалась в документах Эллиота. Инцидент с Уимсом пришелся на ночную смену, а убийства Эллиота — на дневную.
Так и не обнаружив ни одной зацепки, я разочарованно захлопнул папку. Взглянув на часы, я понял, что должен поторапливаться, если хочу встретиться со своим клиентом до начала заседания.
Я вызвал по телефону Патрика, заплатил за обед и вышел на улицу. Когда «линкольн» подкатил к обочине дороги, я уже говорил с Лорной по мобильнику.
— Карлин приходил? — поинтересовался я, садясь в машину.
— Нет, встреча в два.
— Скажи Циско, чтобы расспросил его об Уимсе.
— Хорошо. А зачем?
— Надо узнать, почему Винсент взялся за это дело.
— Полагаешь, они как-то связаны? Уимс и Эллиот?
— Да, хотя пока не знаю как.
— Ладно, передам.
— Есть еще новости?
— Пока нет. Тебе постоянно звонят журналисты. Кто такой Джек Макэвой?
Фамилия показалась мне знакомой.
— А кто он?
— Репортер из «Таймс». Звонил и возмущался, что ты с ним не связался. Якобы у вас какая-то договоренность.
Теперь я вспомнил. Взаимовыгодный обмен.
— Забудь об этом. Он мне тоже не звонил. Кто еще?
— «Судебный канал» хочет поговорить о деле Эллиота. Журналисты собираются вести прямые трансляции из зала суда и рассчитывают на твои комментарии после каждого заседания.
— Твое мнение, Лорна?
— По-моему, хорошая реклама. Соглашайся. Они говорят, что сделают для процесса Эллиота специальный логотип, который будет появляться на экране во время репортажей. «Убийства в Малибу» — так они это назвали.
— Ладно, согласен. Что еще?
— В продолжение темы — на прошлой неделе я заметила, что в конце месяца у нас заканчивается контракт на автобусные остановки. Поскольку денег все равно не было, я решила оставить все как есть, но теперь ты снова в деле и деньги есть. Нам продлить контракт?
Последние шесть лет я давал свою рекламу на автобусных остановках, расположенных в самых криминальных районах города. Хотя я уже год не практиковал, звонки по рекламе продолжали поступать и Лорне приходилось отклонять их или переадресовывать другим адвокатам.
— Он заключается на два года?
— Да.
Я не стал долго раздумывать.
— Ладно, продлим. Еще что-нибудь?
— Пожалуй, все. Нет, подожди. Приходила хозяйка дома по поводу аренды. Назвала себя лизинговым агентом, хотя это то же самое, что арендодатель. Она спрашивала, будем ли мы отказываться от помещения. Смерть Джерри означает расторжение договора, если мы решим не возобновлять аренду. Похоже, тут много желающих снять офис и можно поднять цену для следующих постояльцев.
Я взглянул в окно машины, мчавшейся по эстакаде к центру города. Сверху был виден только что отстроенный католический собор, а за ним серебристый корпус «Дисней Концерт-Холл». В его волнистых стенах отражалось теплое оранжевое солнце.
— Не знаю, Лорна, мне удобнее работать на заднем сиденье автомобиля. Никогда не надоедает. А ты что скажешь?
— Терпеть не могу краситься по утрам.
Она имела в виду, что предпочитает работать у себя дома, а не делать каждое утро макияж и не тащиться через весь город на работу. Мы всегда мыслили одинаково.
— Тут есть над чем подумать, — вздохнул я. — Никакого макияжа. Никаких расходов на аренду. Никаких проблем с парковкой возле офиса.
Лорна промолчала. Решение принимал я. Я поднял голову и увидел, что мы находимся уже в одном квартале от здания суда.
— Поговорим позже. Мне пора.
— Хорошо, Микки. Береги себя.
— Ты тоже, Лорна.
26
Эли Уимс еще не пришел в себя после трех месяцев в Камарилло. В больнице его накачали транквилизаторами, и я сомневался, что это поможет мне защищать его в суде или выяснить, как он связан с убийствами на пляже. Посидев пару минут в его судебной камере, я понял, что к чему, и решил обратиться к судье Фридману с ходатайством остановить лечение психотропными средствами. Вернувшись в судебный зал, я увидел, что Джоан Джорджетти уже сидит за столом защиты. До начала заседания оставалось пять минут.
Когда я приблизился к столу, Джоан что-то писала на обратной стороне папки. Каким-то образом она узнала меня, даже не поднимая головы.
— Хочешь отложить процесс?
— Да. И прекратить прием лекарств. Парня превратили в зомби.
Она подняла голову и посмотрела на меня.
— Если учесть, что он всю ночь почем зря палил по полицейским, для него это самое подходящее состояние.
— Но я не сумею его защищать, если он не сможет отвечать хотя бы на простейшие вопросы.
— Неужели?
Джоан произнесла это с улыбкой, но я уловил намек. Пожав плечами, я присел на корточки, чтобы оказаться вровень с ней.
— Ты права, не будем говорить о судебном разбирательстве, — согласился я. — Я рад выслушать любые предложения.
— Твой клиент стрелял в патрульную машину. Мы не должны спускать такие вещи. Его надо наказать.
Прокурорша решительно скрестила руки на груди, демонстрируя нежелание идти на компромиссы. Джоан была симпатичной женщиной с атлетической фигурой. Она стала нервно барабанить пальцами по своим бицепсам, а я невольно смотрел на ее красные полированные ногти. Сколько я ее помнил, они всегда были выкрашены в кровавый цвет. Выступая обвинителем, Джоан Джорджетти представляла не только государство. За ней стояли все те копы, которых избили, унизили, искалечили и ранили преступники. Она жаждала крови любого правонарушителя, которому «посчастливилось» попасться ей в суде.
— Мой клиент был перепуган койотами и стрелял на яркий свет, а не по самой машине. В ваших документах указано, что в армии он служил снайпером, не так ли? Если бы Уимс хотел попасть в полицейского, то обязательно попал бы. Но он не хотел.
— Микки, Уимс вышел в отставку пятнадцать лет назад.
— Да, но есть навыки, которые никогда не забываются. Например, катание на велосипеде.
— Присяжные придут в восторг от подобного аргумента.
У меня затекли ноги. Я подкатил к себе кресло от столика защиты и сел.
— Конечно, я могу попробовать убедить присяжных, но мне кажется, что как раз в интересах следствия побыстрее закрыть дело, упрятать мистера Уимса куда-нибудь подальше и накачать лекарствами, чтобы он сидел тихо. Что скажешь, Джоан? Обсудим данное дело где-нибудь в укромном уголке или вынесем на суд присяжных?
Джоан ответила не сразу. Перед ней встала классическая прокурорская дилемма: она могла легко выиграть процесс, и ей приходилось выбирать между личными амбициями и пользой дела.
