Анжела Марсонс - Немой крик
– Его нельзя отвлекать, когда он посещает избирателей, поэтому если вы хотите назначить…
– Нет, я не хочу назначать эту чертову…
– Как мы понимаем, советник – очень занятой человек, – вмешался в разговор Брайант, мягко отодвигая начальницу в сторону; он говорил низким, теплым голосом, полным сочувствия и понимания. – Но нам необходимо расследовать убийство. Вы уверены, что сегодня у него не будет времени?
Помощница Крофта открыла дневник на текущем дне и покачала головой. Брайант посмотрел на страницу вместе с ней.
– Честное слово, самое раннее, что я могу вам предложить, это четверг в…
– Вы что, шутите?! – рявкнула Ким.
– Нам подойдет все, что вы предложите, – сказал Брайант.
– …девять пятнадцать, детектив, – сообщила секретарша.
– Спасибо вам за помощь, – улыбнулся сержант, после чего повернулся и вывел Стоун за дверь.
Оставшись с ним наедине, кипящая негодованием инспектор повернулась к нему лицом.
– В четверг утром, Брайант?!
– Конечно, нет, – покачал головой ее коллега. – Судя по его дневнику, всю вторую половину дня он будет работать дома, а его адрес нам известен.
– Отлично, – согласилась удовлетворенная Ким.
– Знаешь, шеф, нельзя все время получать все, что тебе нужно, используя только грубую силу.
Но Стоун была с ним не согласна – до сих пор это прекрасно работало.
– Ты когда-нибудь читала книгу «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»[53]? – поинтересовался ее напарник.
– А ты когда-нибудь видел фильм «Пролетая над гнездом кукушки»[54]? Эта девица – живая копия сестры Рэтчед[55].
– Я просто говорю о том, что своего можно добиться разными способами, – рассмеялся Брайант.
– Вот для этого ты мне и нужен, – сказала Ким, останавливаясь перед кофейней. – Мне двойное латте, – заказала она, входя в помещение.
Ее коллега покорно вздохнул, увидев, что она устраивается около окна.
Несмотря на все старания Брайанта, Стоун так и не научилась подстраиваться под других людей. Еще будучи ребенком, Ким не могла ассимилироваться в коллективе. Она не умела скрывать свои чувства, и ее душевные реакции, как правило, появлялись у нее на лице еще до того, как она брала их под контроль.
– Знаешь, иногда хочется выпить просто чашечку кофе, – проворчал Брайант, ставя чашки на стол. – А у них здесь выбор больше, чем в китайской забегаловке, торгующей навынос. Кажется, это американо.
Ким покачала головой. Иногда ей казалось, что ее друг вылез из машины времени, попавшей в настоящее прямиком из восьмидесятых.
– Так почему же ты так завелась с этой сестрой Рэтчед? – спросил сержант.
– Да потому, что мы топчемся на месте, Брайант.
– Ага, застряли в районе луковых колец[56]?
– В районе чего?
– Для меня преступление напоминает обед из трех блюд. Все начинается с закуски, в которую ты вцепляешься, потому что элементарно голоден. Свидетели, место преступления – так что ты объедаешься информацией. А потом приходит черед основного блюда, и оно похоже, я бы сказал, на мясное ассорти. Приходится выбирать, что вкуснее. Еды становится слишком много, так же как и информации. Так что же, съесть все мясо и оставить гарнир, или остановиться на сосиске и приберечь место для десерта? Большинство людей решит, что пудинг – это лучшее, что есть в обеде, потому что когда съедаешь его, то обед кажется завершенным, а аппетит – удовлетворенным.
– Это самый большой набор ерунды…
– Ну да, только давай посмотрим, где именно находимся мы. Мы уже съели закуску, и перед нами два возможных пути расследования. И вот мы пытаемся понять, какой из них приведет нас к десерту.
Ким отхлебнула кофе. Брайант обожал проводить аналогии, и время от времени она ему в этом потакала.
– Так вот, главное блюдо становится гораздо вкуснее, если съедается под душевный разговор, – продолжил ее коллега.
Стоун улыбнулась. Они действительно работают друг с другом целую вечность.
– Ну, хорошо. Давай, не томи. Что же тебе подсказывает твоя душа?
– Какая у нас была начальная теория?
– Что Терезу Уайатт убили из личной неприязни.
– А потом?
– После убийства Тома Кёртиса мы решили, что убийца как-то связан с Крествудом.
– И смерть Мэри Эндрюс…
– Никак не повлияла на нашу теорию.
– Тело, найденное в земле?
– Подводит нас к мысли, что кто-то убирает людей, замешанных в преступлениях, которые произошли лет десять назад. Так что, если все суммировать, мы считаем, что человек, убивший молоденькую девочку, сейчас убивает сотрудников Крествуда, чтобы те не выдали первоначального преступления?
– Вот именно, – с воодушевлением закивал Брайант.
Именно здесь душа Ким и чувствовала какое-то несоответствие.
– Мне кажется, это Эйнштейн однажды сказал, что если факты противоречат теории, то надо менять факты, – пробормотала она.
– Что ты имеешь в виду?
– Человек, который убил девочку, хладнокровен и расчетлив. Он умудрился убить и спрятать по крайней мере одно тело так, что его никто не поймал. Смог не оставить никаких улик, и убийство никто и никогда не обнаружил бы, если б не навязчивая идея профессора Милтона. А теперь вернемся к Тому Кёртису. Для убийства был использован алкоголь, но этого убийце показалось мало. Он оставил нам абсолютно ясное послание, что мужчина заслужил свою смерть.
– Шеф, только не говори мне, что твоя душа нашептывает тебе то, что я предполагаю, – с трудом сглотнул Брайант.
– А именно?
– Что мы имеем дело не с одним, а с несколькими убийцами.
– Я думаю, Брайант, – сказала Ким, отпив кофе, – что нам понадобится тарелка повместительнее.
Глава 36
– Ты уверен, что она назвала именно этот адрес? – спросила Ким.
– Ну да, именно «Бык и Пустомеля». Известен тем, что это второй паб на Дельфской миле.
Дельфская миля была отрезком Дельф-роуд на котором было расположено подряд шесть баров. Первый, «Хлебная Биржа», располагался у банка «Куорри», а последний, «Колокол», находился в Эмблкоуте. Для многих мужчин, а в последнее время и для женщин, стало традицией проходить весь отрезок от первого заведения до последнего, поглощая по дороге столько алкоголя, сколько могли вместить их тела. Ни один уважающий себя мужчина в возрасте старше восемнадцати лет и живущий в радиусе двух миль от этой достопримечательности, не признался бы, что ему хотя бы раз в жизни не удалось пройти всю эту милю из конца в конец.
Когда Брайант постучал в дверь дома Артура Коннопа, абсолютно равнодушная хозяйка рассказала ему, где можно найти ее мужа.
«Бык и Пустомеля» был зданием с тремя окнами, горчичного цвета, интерьер которого был отделан красным деревом.
– В одиннадцать тридцать утра? – продолжала допытываться Ким. На ее вкус, здание больше походило на заведение, в котором люди, скорее, заканчивают, а не начинают свой день.
Входная дверь открывалась в маленький, темный коридорчик, который предоставлял несколько альтернатив на выбор. Сразу налево был выступ; за ним располагались двери в туалеты, цвет которых совпадал с темным цветом оконных наличников, поэтому у вошедшего немедленно начинался приступ клаустрофобии.
Вонь застаревшего эля была ужаснее, чем любая сцена убийства, которую Ким когда-либо видела в своей жизни.
Ее друг открыл правую дверь, которая вела непосредственно в бар. Помещение было не намного светлее, чем коридор.
Вдоль всей стены тянулся накрепко прикрепленный к ней диван. Его обивка была грязной, вся в каких-то пятнах. Вдоль него стояли столики, к каждому из которых было придвинуто по паре стульев. На самом правом из них лежала газета, и стояло полпинты пива.
Брайант подошел к стойке и заговорил с женщиной лет пятидесяти, которая протирала бокалы полотенцем сомнительной чистоты.
– Артур Конноп? – спросил он.
Женщина кивнула на дверь.
– Только отошел отлить.
В этот момент дверь распахнулась, и в нее вошел мужчина, ростом не более пяти футов, который на ходу поправлял пояс брюк.
– С сыром, Морин, – произнес он, проходя мимо барменши и полицейских.
Барменша заглянула под исцарапанную пластмассовую крышку, изучила упаковки бутербродов, которые там находились, и положила одну из них на стойку бара.
– Две монеты, – произнесла она.
– И налей-ка мне пинту «Биттера»[57], – добавил мужчина, поглядывая в сторону Стоун и ее напарника. – А легавые пусть сами себе заказывают.
Морин нацедила пинту пива и поставила ее на стойку. Артур отсчитал мелочь и положил деньги на заросшую грязью подставку для кружек.
– Мы ничего не будем, спасибо, – сказал Брайант, и Ким мысленно поблагодарила его.
