Тесс Герритсен - Лихорадка
Два питбуля свирепо рычали и облаивали машину Клэр, царапая когтями дверцу. Она молча сидела внутри закрытого автомобиля, разглядывая обветшалую ферму. Во дворе скопился столетний хлам. На подпорках из кирпичей стоял автоприцеп, рядом громоздились три разобранные машины, все в разных стадиях ремонта. Кошка испуганно высовывала голову из распахнутой дверцы ржавого сушильного аппарата. Здесь многие отличались бережливостью янки, и такие дворы не были редкостью. Семьи, познавшие нищету, дорожили своим барахлом, как сокровищем.
Она посигналила, потом чуть опустила стекло и крикнула:
– Ау! Кто-нибудь дома?
В окне колыхнулась драная штора, и через некоторое время дверь открылась – на крыльцо вышел светловолосый мужчина лет сорока. Он пересек двор и окинул гостью неприветливым взглядом; собаки залаяли и начали прыгать вокруг него. Все в его облике было каким-то тусклым – лицо, редеющие волосы, жидкие, как будто нарисованные карандашом усы. Тусклые и обидчивые.
– Я доктор Эллиот, – представилась она. – Вы господин Рейд?
– Да.
– Я бы хотела поговорить с вашими сыновьями, если можно. Это касается Скотти Брэкстона.
– А что с ним такое?
– Он в больнице. Надеюсь, ваши сыновья смогут подсказать, что с ним произошло.
– Вы же доктор. Разве вы сами не знаете?
– Я полагаю, у него наркотический психоз, господин Рейд. Похоже, он и Тейлор Дарнелл принимали один и тот же наркотик. Госпожа Дарнелл сказала, что Скотти и Тейлор много времени проводили с вашими сыновьями. Если бы я могла поговорить с ними…
– Они вам не помогут, – сказал Джек Рейд, отходя от машины Клэр.
– Возможно, все они экспериментировали с этим наркотиком.
– Мои мальчики достаточно осторожны. – Он развернулся и пошел к дому, всем своим видом выражая недовольство.
– Я не хочу неприятностей для ваших сыновей, господин Рейд! – крикнула она ему вслед. – Я просто пытаюсь собрать информацию.
На крыльцо вышла женщина. Она бросила обеспокоенный взгляд на Клэр, потом что-то сказала Рейду. В ответ он резко впихнул ее обратно в дом. Собаки оставили Клэр в покое и теперь, предчувствуя назревающий конфликт, топтались у крыльца.
Клэр опустила стекло и высунула голову из окна.
– Если мне нельзя поговорить с вашими сыновьями, мне придется попросить полицию сделать это. Вы предпочитаете говорить с начальником полиции Келли?
Он обернулся к ней, его лицо было искажено злобой. Теперь и женщина осторожно высунула голову из-за двери и тоже уставилась на Клэр.
– Разговор будет сугубо конфиденциальный, – пообещала Клэр. – Позвольте мне поговорить с ними, и я не буду привлекать к этому делу полицию.
Женщина что-то сказала Рейду – судя по языку тела, это была мольба. Он презрительно фыркнул и скрылся в доме.
Женщина подошла к машине Клэр. Как и Рейд, она была светловолосой, с лицом бесцветным и унылым, но в ее глазах не было враждебности. Скорее в них угадывалось тревожное отсутствие всяких эмоций, как будто она уже давно похоронила их.
– Мальчики только что пришли из школы, – сообщила женщина.
– Вы госпожа Рейд?
– Да, мэм. Меня зовут Грейс. – Она оглянулась на дом. – Эти мальчишки и так уже натворили дел. Начальник полиции Келли сказал, что если это повторится…
– Ему совсем необязательно знать о нашем разговоре. Я здесь исключительно по делам своего пациента Скотти. Мне необходимо выяснить, какой наркотик он принимал, и я думаю, ваши мальчики могут это знать.
– Это дети Джека, не мои. – Она выразительно посмотрела на Клэр, как будто ей было очень важно донести эту информацию. – Я не могу заставить их говорить с вами. Но вы можете пройти в дом. Только сначала я привяжу собак.
Она схватила обоих питбулей за ошейники и потащила к кленовому дереву, где посадила их на цепь. Псы неистово залаяли и едва не сорвались с цепи, когда Клэр вышла из машины и проследовала за женщиной к крыльцу.
Переступив порог, она почувствовала себя так, будто оказалась в лабиринте низких, загроможденных барахлом подвалов.
– Я схожу за ними, – сообщила Грейс и исчезла на ступеньках узкой лестницы, оставив Клэр одну в гостиной.
Телевизор был настроен на телемагазин. На журнальном столике лежал блокнот, в котором кто-то сделал пометку: «Шанель № 5, 100 мл, $ 14.99». Она вдохнула воздух этого дома, пропитанный плесенью и сигаретным дымом, и подумала, что одними духами вряд ли удастся перебить запах нищеты.
По лестнице загрохотали тяжелые шаги, и в комнату ввалились два подростка. Одинаковые короткие стрижки делали их светловолосые головы неестественно маленькими. Они ничего не сказали, лишь молча посмотрели на Клэр своими пустыми голубыми глазами. Типичная подростковая вежливость.
– Это Эдди и Джей-Ди, – представила их Грейс.
– Я доктор Эллиот, – сказала Клэр.
Она посмотрела на Грейс, и та, поняв значение этого взгляда, тихо вышла из комнаты.
Мальчики плюхнулись на диван, автоматически уставившись в экран телевизора. Даже когда Клэр потянулась к пульту и выключила телевизор, их взгляды по-прежнему были устремлены на темный экран, как будто по привычке.
– Ваш друг Скотти Брэкстон в больнице, – сообщила она. – Вам это известно?
Последовало долгое молчание. Потом Эдди, младший брат, на вид лет четырнадцати, ответил:
– Мы слышали, что он вчера вечером сошел с ума.
– Это верно. Я его врач, Эдди, и пытаюсь выяснить, почему это произошло. Все, что вы мне расскажете, останется между нами. Мне необходимо знать, какой наркотик он принимал.
Мальчики обменялись взглядами, значения которых Клэр не поняла.
– Я знаю, он что-то принимал, – надавила она. – Так же, как и Тейлор Дарнелл. Это показали анализы крови.
– Тогда почему вы нас спрашиваете? – Теперь говорил Джей-Ди; его голос звучал ниже, чем у Эдди, и дрожал от презрения. – Похоже, вы уже все знаете.
– Я не знаю, что это за наркотик.
– А это таблетки? – поинтересовался Эдди.
– Необязательно. Я полагаю, это какой-то гормон. Он может быть и таблеткой, и инъекцией, и даже каким-нибудь растением. Гормоны – это химические вещества, создаваемые живыми организмами. Растениями и животными, насекомыми. Они по-разному воздействуют на наш организм. Именно тот гормон, о котором мы говорим, делает людей жестокими. Заставляет их убивать. Вы знаете, откуда он его взял?
Эдди потупил взор, как будто боялся смотреть на Клэр.
– Просто сегодня утром я видела Скотти в больнице; он лежит там связанный, словно дикий зверь, – в отчаянии проговорила она. – Да, ему сейчас плохо, но будет гораздо хуже, когда наркотик перестанет действовать. Когда он проснется и вспомнит, что сделал со своей матерью. Со своей сестрой. – Она выдержала паузу в надежде на то, что ее слова проникнут в эти толстолобые головы. – Его мать мертва. Сестра еще не оправилась от ран. Всю оставшуюся жизнь Китти будет помнить, что родной брат пытался убить ее. Этот наркотик искалечил жизнь Скотти. И Тейлора. Вы должны мне сказать, где они его достали.
Оба мальчика напряженно разглядывали столешницу журнального столика, и Клэр могла видеть только их бритые макушки. С тоски Джей-Ди взял пульт и включил телевизор. Телемагазин выдавал очередную порцию рекламы, восхваляя изумительный кулон с искусственным изумрудом на цепочке из 14-каратного золота. Модная и изящная вещица всего за семьдесят девять девяносто девять.
Клэр выхватила пульт из рук Джея-Ди и со злостью выключила телевизор.
– Ну, раз вам нечего мне сказать, думаю, вам придется поговорить с начальником полиции Келли.
Эдди открыл было рот, но, взглянув на старшего брата, прикусил язык. Только тогда Клэр заметила серьезное различие между ними. Эдди определенно боялся Джея-Ди.
Она положила на столик свою визитку.
– Если вы вдруг передумаете, можете связаться со мной вот по этому телефону, – сказала она, взглянув на Эдди. И вышла из дома.
Стоило ей ступить на крыльцо, как питбули с диким лаем попытались атаковать ее, но им помешали цепи. Джек Рейд, ловко орудуя топором, строгал во дворе лучину для растопки. Он даже не попытался усмирить своих псов; возможно, ему доставляло удовольствие смотреть, как они терроризируют непрошеную гостью. Клэр двинулась через двор, мимо ржавой сушилки и остова автомобиля. Когда она проходила мимо Джека Рейда, он вдруг перестал махать топором и посмотрел на нее. Капли пота обрамляли его надбровья и искрились на бледных усах. Он облокотился на рукоятку топора, вонзенного в пень; в его глазах сквозило злорадство.
– Им ведь нечего было рассказать вам, верно?
– Думаю, они много чего могут порассказать. Рано или поздно это всплывает на поверхность.
Собаки залаяли с еще большим остервенением, и их цепи яростно заскребли по дереву. Она покосилась в их сторону, потом перевела взгляд на Рейда, который еще крепче сжал топорище.
