Светлана Алешина - Барышня-воровка
— Закрытый путь, — злорадно молвила Соня, припоминая философов из парка «Дубки».
— Че-го? — опешил директор театра.
— Да нет, это я так. Не подскажете, где найти Люду?
— Какую Люду?
— Ну, ту, которая меня с вами познакомила.
— А вы согласитесь на мое предложение?
— Ну вот. Что это еще за торговля? Не хотите помочь мне как джентльмен, тогда я сама отыщу.
— Да нет, я подскажу, конечно, — смутился Виктор Андреевич.
Директор сообщил, что она сейчас должна находиться в гримерной, поскольку Татьяна в отпуске.
Люда встретила Софью с радостью:
— Сонечка! Ты все-таки согласилась принять предложение Виктора Андреевича? Весь театр будет в восторге от тебя!
— Нет. Я по другому поводу.
Лицо Люды сразу сделалось непередаваемо грустным.
— Да? А жаль. А то театр может действительно сойти на нет. Мы все окажемся на улице.
«Закрытый путь, закрытый путь, — повторяла про себя снова и снова Соня, сгорая от стыда за собственную злорадность. — А что? — оправдывала себя она. — Я ведь тоже увольнялась в свое время и искала другие занятия, возможности зарабатывать на жизнь. Почему бы им не попробовать? Я, кажется, даже нашла в конце концов себя — расследования мне действительно удаются! Конечно, они хорошие актеры, но и я ведь была неплохой актрисой. И поклонники осыпали меня цветами. Ну, это, конечно, метафорически выражаясь…»
Люда прервала Сонины размышления.
— Так по какому же поводу ты пришла?
— Мне нужно прикинуться колдуньей.
— Что-то тебя на мистику потянуло!
— Можешь что-нибудь подыскать?
— Да это как раз легче легкого. Что там? Балахон старушечий нацепила — и готово.
— Ну, балахоном, боюсь, не отделаешься…
— Брось! Мы тебе еще какие-нибудь регалии подыщем. Можно тебя шаманкой, например, сделать.
— Было бы просто замечательно. Надеюсь, не понадобится спускаться в подвал? В прошлый раз я видела там крысу…
— Да нет. Зачем? Прямо здесь, в гримерках, что-нибудь этакое подыскать можно. Шаманов у нас часто играют.
— Неужели? — удивилась Соня.
— Да. А что? Классику сейчас не поставишь: либо актеров нормальных не находится, либо как с этой шекспировской драмой получается. Приходится импровизировать. Вот, например, недавно ставили спектакль «Карлос Кастанеда, Дон-Хуан и Мескалито». В роли Мескалито выступал сам Виктор Андреевич.
— Наверное, он производил неизгладимое впечатление на зрителей.
— Да, выглядел он очень зловеще.
— Ну вот, а говорите — театр мертв! Есть, значит, новые идеи!
— Да, кое-какие…
— Так что, подыщешь мне костюм?
— Сейчас посмотрим.
Люда открыла шифоньер и принялась рыться во всяческом хламе. Тряпки летали по комнате. Наконец она вытащила на свет божий какую-то бесформенную серую массу.
— Вот. Примерь.
Соня встала перед зеркалом и принялась наряжаться в эзотерическое одеяние.
— Ну как? — с сомнением спросила она у подруги.
— Тебе подошли бы узкий разрез глаз и круглое лицо! — воскликнула Люда.
— Это еще почему?
— Ну не знаю. В такие одеяния должны облачаться эскимосские шаманы.
— А в целом?
— В целом — нормально. Тебе только свирепости некоторой не хватает…
— Свирепости?
— Ну да. Знаешь, шаманы, они ведь всесильными себя считают! На любого порчу навести могут, проклятие наслать, ну и все такое…
— Понятно. Я подумаю над этим моментом.
— Подумай, подумай! И еще побрякушки какие-нибудь не помешают.
— А у вас что-нибудь такое имеется?
— У нас бубен шаманский есть, лапка заячья на веревочке, бусы всякие. Подожди минутку, я сейчас принесу.
После того как Люда вернулась, а Соня примерила на себя все реквизиты, было ясно: бывшая актриса, а ныне — частный детектив могла смело отправляться в какое-нибудь дикарское племя и достичь там самого высокого по соответствующим меркам социального статуса.
— Довольна? — спросила Люда.
— Довольна, — ответила Соня.
* * *В тот же вечер Софья вошла в электричку, направляющуюся в район Второй Расловки. Судя по всему, Комин-младший должен был быть там.
В доме горел свет. Выбитое стекло в окне, через которое Соня с Рыбаком проникали в помещение, никто не удосужился заменить. По всей вероятности, душевнобольному было наплевать на подобные мелочи.
Соня зашагала по направлению к крыльцу неуверенными шагами.
У двери она остановилась и несколько раз робко постучала.
Открыл молодой человек с уже знакомой Соне физиономией и рыжими волосами. Завидев девушку, он отпрянул.
— Ой, а я вас не знаю! — наивно сообщил Комин.
— Чую я, в помощи ты нуждаешься, сынок, — буквально пропела Соня и подумала о том, что на самом-то деле сынком этот человек ей приходиться никак не может, скорее братом.
— В какой такой помощи? — чуть театрально спросил Комин. — Моему разбитому сердцу никто не может помочь.
Соня с удовлетворением отметила, что они с Олегом правильно нащупали болевую точку Ивана Андреевича.
— Потому-то я к тебе и заявилась, сынок, — увидела судьбу твою, разбитое сердце твое и решила, что не отработаю карму, ежели не помогу тебе!
Комин почесал затылок.
— А у меня какая карма? — спросил он.
— Ой, тяжелая у тебя карма! Согрешил ты в прошлой жизни! Позволь мне помочь тебе, чем смогу!
— Да вы проходите, проходите!
Соня прошла в дом. С момента визита ее и Олега тут ничего не изменилось. Разве что бумаги были сложены аккуратной стопкой на столе.
— Грабители ко мне заходили на днях, — пожаловался Комин.
— И это я в астрале видела, — сообщила Соня. — Но ведь не взяли они ничего!
— Нет, не взяли. А откуда вы знаете?
— Так я ведь судьбу человеческую на много жизней вперед вижу!
— А кем я в прошлой жизни был?
— Девушку ты любил одну. Больше бога любил, за то сейчас и страдаешь. Елизаветой ту девушку звали.
— Я и сейчас люблю девушку по имени Лиза, — откликнулся Комин. — Вы, наверное, и правда — ясновидящая!
— Неужели ты сомневался, сынок?
— Да нет, я просто это… Материалист!
«Шаманка» перекрестилась.
— Материалист, говоришь? А видишь ли ты, что не все в нашей жизни с материализмом сходится?
— Теперь — вижу.
Соня снова перекрестилась.
— Что это вы креститесь все время? — раздраженно задал вопрос Комин. — То у вас христианство, то индуизм, то вообще черт знает что. Вы кто вообще?
— Я — ведунья, — загадочно ответила Соня. — Стараюсь творить людям добро.
— К этому вас карма обязывает? — саркастически поинтересовался Иван Андреевич.
— Она, родимая! — невозмутимо согласилась Соня. — Так ты позволишь мне помочь тебе, сынок?
Глаза Комина загорелись.
— А что мне за это будет?
«Вот свинья! — подумала Соня. — Тебе, значит, бескорыстную помощь предлагают, а ты еще о своей выгоде спрашиваешь! Одно освобождение твое от кармы чего стоит!» Тут Соня осознала, что слишком сильно вошла в роль.
— Да как что будет? — встрепенулась она. — Полюбит тебя Елизавета всем сердцем.
— Не может быть! — во взгляде Ивана загорелся лихорадочный блеск.
— Может, может! Знаешь ли ты, что встречался с Елизаветой в прошлой жизни?
— Я так и думал! В глазах ее что-то до боли родное…
— Так вот. Любила тебя она, а ты ее предал. Испугался своей матушки, которой Елизавета не нравилась, отказался с ней встречаться. А в этой жизни ты бы и хотел исправить ошибку, да не можешь. Карма твоя заставляет тебя страдать, искупать свои грехи.
— И что же мне нужно сделать, чтобы ее отработать, эту карму?
— Тебе нужно совершить поистине героический поступок.
— Какой?
— Дело в том, что есть человек, который ищет свою любовь, да никак не может найти. Если ты ему поможешь, карма твоя будет отработана.
— Но я-то не знаком с этим человеком! Как я могу ему помочь?
— Все очень просто. Я знаю.
Неожиданно Комин упал перед Соней на колени.
— Я умоляю вас! Подскажите! Помогите! Я так люблю Лизу! Вы себе не представляете!
Соня вытащила из кармана смятое письмо.
— Видишь подпись? — могильным голосом спросила она.
— Вижу.
— Человек, написавший это письмо, и есть большая любовь юноши, о котором я говорю.
— Что должен сделать я?
— Спокойствие! Только спокойствие! Дело в том, что этот человек лечится у того же врача, что и вы.
— У Василия Григорьевича Агафьева, что ли?
— Именно у него.
— Но при чем тут я?! Я что-то никак не могу понять.
— А при том, что ты должен покопаться в бумагах Агафьева и выяснить фамилию и адрес этой особы, которая расписалась в письме. Когда ты сообщишь все это мне, твоя карма будет отработана.
— И Лиза будет моей?
