Дональд Уэстлейк - Разная любовь, разная смерть
— Я попыталась до тебя дозвониться, но никто не брал трубку.
— Я был во дворе.
— Мы переночуем здесь, — продолжала она. — Если ты не передумаешь, завтра приедем домой.
— Я не передумаю, — буркнул я.
— Давай все-таки подождем до завтра, — сказала Кейт.
Так и решили. Я принял душ, сварганил себе ужин и сел в гостиной перед телевизором. Телефон больше не звонил. В половине двенадцатого я лег спать. Я так устал, строя стену, что тут же крепко заснул.
Воскресное утро выдалось облачным, но не дождливым. Я быстро позавтракал, бриться не стал и к девяти часам был уже во дворе.
Они явились незадолго до одиннадцати. Рембек, Керриган и толстенький седоволосый коротышка в круглых очках и с черным портфелем в руке. Они, видимо, звонили в дверь, но я не слышал и обнаружил их присутствие, подняв голову от канавы и увидев, что они обогнули угол дома и направляются ко мне. Тогда я понял, что в глубине души и раньше подозревал: от этой работы не так-то просто отделаться. Я всегда знал, что дознание будет преследовать меня, пока я не доведу его до конца, пока не найду убийцу Риты Касл.
Я стоял, опершись на лопату, и смотрел, как они идут ко мне по диагонали через двор. Рембек и Керриган несколько удивились, когда, оглядевшись, увидели, что кругом навалены строительные материалы и полным ходом идет стройка. Толстяк же, не глядя по сторонам, подкатился ко мне как колобок, производя впечатление человека, которого внезапно вытащили из роскошного и комфортного обитания, где он состарился и растолстел, и требуют производить немыслимые телодвижения, от которых он давно отвык.
Все трое остановились передо мной, и Рембек, ткнув пальцем в толстяка, сказал:
— Ладно, вот он.
Я, без особой надежды в голосе, возразил:
— Вы согласились меня уволить.
Мне ответил Керриган:
— Мистер Тобин, — терпеливо пояснил он, — можете считать, что, когда Эрни принимал вас на работу, он делал это от лица корпорации. Вы работаете не на него, а на корпорацию, и корпорация вас не увольняла и увольнять не собирается.
— Да, — промямлил я, — конечно. Продолжать спор было бесполезно. Я отложил лопату и выбрался из канавы. — Будьте любезны подождать в доме, — попросил я. — Я приведу себя в порядок.
— У меня на полпервого назначена встреча, — выпалил толстяк — должно быть, Сэм Голдберг, судя по тому, что Рембек его даже не представил.
— Сегодня воскресенье, — раздраженно произнес Рембек. — Кто по воскресеньям занимается делами?
— Я тоже не в восторге, что так получилось. — Сэм с его весом был слишком желчен, что не свойственно обычно толстякам.
Я провел их в дом и, оставив в гостиной, пошел наверх принять душ и побриться. Когда я снова спустился к ним, Голдберг попросил:
— Можно побыстрее с этим покончить?
— Разумеется, — ответил я, сел и обратился к нему с вопросом: — Когда Рембек впервые обсуждал с вами развод с женой?
Керриган не сумел скрыть удивления; по зло скривившемуся рту Рембека я понял, что он уже догадался о теме нашей предстоящей беседы, а Голдберг, не заподозривший в вопросе ничего необычного, сразу ответил на него:
— Месяца три назад.
— И что вы успели сделать?
— По оформлению документов? Ничего.
— Почему так?
Он раздраженно передернул плечами:
— У Эрни по этому поводу было семь пятниц на неделе. Сегодня одно, завтра другое. Мне велели от вас ничего не утаивать…
— Спасибо, — поблагодарил я. — Как вы изволили выразиться, у него было семь пятниц на неделе, когда он говорил о разводе. Но вы не знаете, он все-таки принял окончательное решение?
— У него все решения окончательные, — буркнул Голдберг. — Звонил мне через каждые три дня: «Да! Нет!» — и снова: «Да! Нет!» Последний раз было: «Нет».
Рембек попытался сделать хорошую мину при плохой игре.
— Сэм, ты преувеличиваешь. Не так уж часто я передумывал.
Однако Голдберг был не в настроении думать о достоинстве Рембека. Повернувшись к нему, он огрызнулся:
— Сколько раз я тебе повторял: девчонка тебя за нос водит? И не надо мне морочить голову. Ты каждые три дня мне звонил.
— Вы обговаривали развод с миссис Рембек?
Голдберг развел руками:
— Каким образом? Я просто не мог с ней встретиться.
— Вы ей сообщили о намерениях Рембека или он сам?
— Она ничего не знает! — гневно воскликнул Рембек. — Ей никто не сказал. — И снова повторил: — Она ничего не знает.
Голдберг опять недовольно передернул плечами:
— Если она и знает, то не от меня.
— У меня создалось впечатление, что вы Риту Касл недолюбливали? — продолжал я расспросы.
— О мертвых или хорошо, или ничего.
— Тогда не расскажете ли мне, как вы отзывались о живой Рите Касл?
Он с некоторым удивлением взглянул на меня, и вдруг его лицо неожиданно озарила веселая улыбка:
— С удовольствием, — ответил он. — Живой я считал ее продажной дешевкой и выскочкой. Она настолько презирала Эрни, что даже не считала нужным этого скрывать. Я предупреждал его, что она собирается за него замуж исключительно из-за его денег и что он всю жизнь потом будет жалеть. Я предупреждал, что, если бы он не пообещал вложить деньги в ту постановку, она вообще не согласилась бы выйти за него. Я предупреждал, что пьеса просуществует дольше, чем их брак.
— Какая пьеса? — спросил я у Рембека.
— «Гедда Габлер», — пробормотал он. — Она хотела ее режиссировать.
— Не играть?
— Нет. «Актеры — исполнители чужой воли», — говорила Рита. А она хотела сама поставить пьесу.
— И вы бы ее финансировали?
— Но ведь не на Бродвее же, — оправдываясь, объяснил он. Как будто меньшие расходы из его бюджета каким-то образом свидетельствовали в его пользу.
— Вы уже начали работать над постановкой?
— Еще нет. Мы собирались после того, как…
— Как поженитесь? Он промолчал.
— Почему вы мне все время лгали? — накинулся я на него. — Зачем вы упорно убеждали меня, что девица вам безразлична и не приведи Господь, чтобы жена про нее узнала.
— Она умерла, — мрачно произнес он. — Все кончено. Какая теперь разница?
— Вы мне спутали все карты, — пояснил я. — Я потерял массу времени. Мне стоило огромного труда разузнать то, что вы могли бы мне сказать с самого начала.
— Хотите знать правду? — огрызнулся он. — Мне было стыдно! Выяснилось, что Сэм был прав. И вообще никто, кроме меня, в ней не ошибался. А я разобрался во всем, лишь прочитав ее записку.
— Да, ее записка, — повторил я. — Мне она нравится не больше вашего. — Я поднялся. — Мне надо еще раз съездить в Аллентаун.
Глава 25
Рембек настоял на том, чтобы поехать с нами, хотя я и говорил ему, что это совершенно бессмысленно, что он там ничего не увидит и ничего нового не узнает. Однако он все-таки поехал. Высадив Сэма Голдберга в центре города, мы нырнули в тоннель Линкольна, и лимузин понесся по шоссе на запад.
Керриган ехал впереди, рядом с шофером, Домиником Броно. Мы с Рембеком сидели сзади, разделенные широким пространством сиденья и погруженные каждый в свои мысли. Рембек, судя по его кислой физиономии, размышлял о чем-то мрачном. Я же был настроен оптимистично. Не зная, кто был инициатором нарочитой путаницы, теперь я понимал, что узел постепенно распутывается, а ложь и недомолвки отметаются в сторону. Я уже не вел дознание, исходя из не правильных или неточных предпосылок. И мне казалось, что конец моего расследования был близок. Может быть, совсем рядом.
Большую часть пути мы проделали молча, за исключением краткой беседы, которая у меня состоялась с Керриганом и к которой Рембек прислушивался с такой надеждой, словно ждал, что случайно услышанное слово, как по волшебству, вернет ему прошлое. Я же обсуждал с Керриганом еще одну пришедшую мне в голову версию, маловероятную, но возможную, поэтому ее все равно следовало учитывать.
— Керриган, — заговорил я, — ведь в корпорации Рембек важная персона, не так ли?
Он, обернувшись через плечо, поглядел на меня.
— Разумеется. Он управляет делами всего района.
— Корпорация, наверное, считает своим долгом его опекать?
Ему, видно не понравилось слово «опекать», поскольку он ответил не сразу:
— Вроде того. Там бы хотели, чтобы он продолжал исполнять свои обязанности.
— Мне пришло в голову, — продолжал я, — что в корпорации, возможно, сочли, что Рита Касл ставит исполнение Рембеком своих обязанностей под угрозу, и, руководствуясь этими соображениями, убрали ее.
После некоторого раздумья он протянул:
— Возможно. Маловероятно, но возможно.
— В таком случае, — спросил я, — меня интересует, как повела бы себя корпорация, если бы именно так и обстояло дело? Вас бы тогда послали со мной, чтобы не позволить мне докопаться до правды.
