Руслан Белов - Хирург и она; Матрица
На этот раз привел его в себя профессионализм. "Надо бы ей осанку подправить", - подумал Хирург, и все стало на свои места.
- Да, надо уезжать... - покивала Даша. - Но куда? У нас мало денег... Не на панель же идти?
- На панель нельзя, попадешь к бандитам, - усмехнулся Лихоносов.
"А ведь она - вампир, стала вампиром, - подумал он мельком. - Красота ее есть вампир. Она входит в человека, в мужчину, входит через широко раскрытые глаза и выедает все изнутри. Сладостно выедает человеческое. И упоительно-божественным духом занимает освободившееся место.
- Так что же делать? - спросила Даша, улыбнувшись мыслям любовника. Она давно их читала. Это было легко. Он никогда не играл и не пытался ничего скрыть. Скрывают только глупость и зло. А их у него не было.
- Что делать? Спонсора надо искать... - почернела душа Лихоносова. Он говорил то, что подсказывали ему глаза Даши.
- С ним же придется спать?
- Естественно. У красивых женщин на сон уходит большая часть рабочего времени.
- А что если...
- Что если?
- Ну, давай я найду...
Оба они вспомнили Лору.
- Еще одну Лидию Сапрыкину?
- Да. Пойми, у нас дилемма. Или я ухожу в свет, попадаю там к какому-нибудь финансово-экономическому воротиле, и он делает меня кинематографической дивой, или ты засучиваешь рукава и берешь в руки пилу и скальпель.
- На пилу нужна лицензия...
- Никакой лицензии не нужно. Пока не нужно. После праздников я поеду в Москву, найду в Интернете или в дорогих журналах богатую старуху...
- И я тюкну ее топором?
- Нет, ты будешь резать ее скальпелем. Сделаешь ее сорокалетней Мэрилин Монро, получишь деньги, откроешь клинику, а я буду сидеть дома и...
- И рожать мне детей?
Прежде чем ответить, Даша сделала емкую паузу. Лихоносов успел подумать: "Во всех красавицах, которых я знал, была какая-то слабина, от которой можно было оттолкнуться. Или зацепиться, чтобы не упасть на колени. Хищный взгляд, глупость, самоуверенность, надлом какой-то или картинность. А в ней ничего этого нет. И я падаю, падаю на колени, но никак не упаду, потому что стоит она не на земле..."
- Да, - ответила Даша. В ее глазах играли искорки. Она была довольна впечатлением, которое производит.
- Я же тебе рассказывал...
- Что рассказывал?
- Ну, что вдохновение нужно. А то получится пшик. Или оба уха на одной стороне. Да черт с ними, с ушами и вдохновением, нужен стартовый капитал.
- Старуха будет богатой. - Даша вспомнила безобразную старуху-соседку, ходившую в коротких платьях и ездившую на голубом "Оппеле".
- Знаешь, сейчас так: если ты не обманываешь, то тебя обманывают. Если мы начнем честное дело, точно обманут и посадят... Эти старухи деньги не розничной продажей окороков заработали. Их черта с два обманешь.
- Ты предлагаешь менять красоту на квартиру и дачу?
- Да ничего я не предполагаю! Найти вторую такую женщину, которая отдаст дачу с квартирой за живописный носик? Это невозможно.
- Ты как-то говорил, что неуверенность во всем - это свойство разума, способного вообразить почти все. Так вот, я гораздо менее тебя разумна и потому уверенности во мне больше. Поверь, я смогу найти богатую женщину, готовую на все ради заинтересованного мужского взгляда. Давай, ты доверишься мне?
- А что ты просишь? Ты просто прикажи. Я как посмотрю на тебя, так готов на все, чтобы смотреть и смотреть...
- Нет, ты не... не...
- Не мужчина?
- Мужчина, мужчина... Я просто хотела сказать, что ты не знаешь женщин. С нами нельзя так раскисать.
- Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей?
- Да, - взъерошила Даша волосы Лихоносову. Тот обиженно отстранился и сказал:
- Знаешь, я сейчас увидел один из вариантов твоего будущего. Представь, кругом все блестит и пахнет, все постылы, все в тебя страстно влюблены, а один, мускулистый, торичеллиевой пустотой плотно надутый, смотрит на тебя как на остывшую курицу, и ты бесишься, безумно желаешь, чтобы и он видел тебя горячей и аппетитной.
- Мне неприятны эти слова. Ты их произнес, чтобы сделать мне больно.
- Извини. Я смотрю на тебя и вижу, что ты - не моя ... Ну и правильно красота принадлежит избранным.
- Витя, ты дурачок! Я же люблю тебя, и сплю с тобой, с удовольствием сплю. И кормлю тебя завтраками. Тоже с удовольствием. А ты хочешь, чтобы это было всегда. Чтобы это продолжалось сорок лет. А ведь жизнь нам предлагает другое. Через год-два мы надоедим друг другу. И что тогда?
- И что же ты предлагаешь мне взамен сорока лет?
- Я предлагаю контракт.
- Какой еще контракт?
- Контракт на год. Мы пообещаем друг другу, что год мы будем верно любить друг друга и будем жить ради друг друга и скрепим обещания подписями. Через год контракт можно будет расторгнуть или продолжить.
- Чепуха это. Я буду любить тебя всю жизнь.
- Да, будешь! Потому что собираешься всю жизнь просидеть в этой халупе. Просидеть, ничего не делая и глядя на меня влюбленными глазами. А если ты начнешь двигаться, начнешь что-то делать, то все перевернется! Понимаешь, все перевернется, ты сам когда-то об этом говорил! Уже я буду ревновать тебя, уже я буду бояться тебя потерять, уже я буду просить тебя сидеть дома и ничего не делать. По сути, у меня нет никаких шансов удержать тебя, потому что я просто красива. А ты талантлив, ты умен, ты бог! Ты через неделю можешь сделать из меня ничто, сделать, появившись передо мной с новой своей Галатеей, перед которой я буду выглядеть гадким утенком!
- Нет, это не возможно. Я не вижу красоты совершеннее твоей.
- Не видишь, потому что смотришь на меня одну. Я знаю, стоит тебе посмотреть на другую женщину, как тут же у тебя в голове загорятся идеи. И знаешь, не стану таиться, я все это тебе говорю и контракт предлагаю с расчетом, что ты возьмешься за ум, бросишь пить и попытаешься стать для меня замечательным мужем...
"Как говорит! - повеселел Хирург. - В ля-ля-тополя она мне не уступит! Может, в проповедницы ее переквалифицировать?". И сказал примирительно:
- Ну, ладно, седьмого ноября я удалю из тебя железо, восьмого-девятого выходные, а десятого дам тебе волю и благословлю на заработки. А теперь... а теперь давай составлять контракт.
67. Авдеев из Счетной палаты.
Седьмого ноября Даша встала не крыло. До воскресного вечера Хирург учил ее ходить и преуспел в этом - когда утором десятого Даша уходила от калитки, за которой стоял Лихоносов, последний не мог отвести от нее глаз.
"Головка королевы, шаг от бедра, ягодицы играют , - подумал он, чувствуя, как его сердце падает к Земному ядру. - Такая может и не вернуться",
"А я ведь могу не вернуться, - подумала Даша, поймав недоуменно-восторженный взгляд прохожего "Откуда здесь такая красавица!?". Обернувшись, она помахала Хирургу рукой в старенькой перчатке. Поворачивая в переулок, ведущий к автобусной остановке, думала, сама себе улыбаясь: "Надо в случае чего сыграть Золушку. Он спросит:
- Вы, такая совершенная, и в этих... в этой одежде? Вас ограбили?
А я отвечу простодушно:
- Что вы! Это лучшие мои одежды, и других у меня не было. Папа говорил, что они мне идут...
На автобусной остановке Даша стояла недолго. Проехавший мимо новенький черный "Мерседес" остановился в десяти метрах от остановки, сдал назад, из него вышел среднего роста плотный человек с лицом генерала. Просто улыбнувшись, он сказал:
- Счастлив буду вас подвезти.
- Нет, что вы, я с незнакомыми людьми, да еще за городом, не езжу!
- Так давайте познакомимся. Вот мои документы.
Мужчина, на вид чуть больше сорока, с приятной полунасмешливой полуулыбкой, то и дело осенявшей его лицо - такой никогда не станет канючить "Ты меня бросишь, ты меня бросишь", достал из внутреннего кармана пиджака бумажник, вынул из него удостоверение и протянул Даше.
Удостоверение руководителя одного из известных подразделений Счетной палаты было выдано на имя Авдеева Николая Федоровича. Даша нарочито серьезно сверила фотографию с лицом мужчины, и согласилась ехать.
Села она спереди. Узнав, что машина едет в Москву, попросила довезти до ближайшей станции метро.
Ехали молча. Даша молчала, всем своим видом показывая, что один из руководителей Счетной палаты для нее всего лишь водитель попутной машины. А один из руководителей Счетной палаты молчал, посматривая на женщину оценивающим взглядом, точнее взглядом человека, уже решившего приобрести вещь, но продолжающего выискивать в ней качества, которые позволят ему счесть цену разумной или даже низкой.
Проехав Орехово-Зуево, Авдеев остановился у придорожного ресторана и сказал, что у него побаливает желудок, и ему необходимо питаться по часам.
- Может быть, пообедаем вместе? - предложил он, просительно глядя.
Даша сто лет не была в ресторанах и согласилась, невзирая на свой пролетарский вид. Ведь она Золушка, что ей стесняться?
Тем не менее, поднимаясь по ступеням, она спросила:
- Мой вид вас не шокирует?
