Го Осака - Косые тени далекой земли
Взявшись за веревку, он ее трижды дернул.
Не иначе, как тот, снаружи, был уже готов – немедленно последовал ответный знак.
Хоакин с Гильермо подошли к кромке воды и начали объединенными усилиями травить веревку.
Работа оказалась на удивление тяжелая. Когда в ящике золотые слитки на шестьдесят с лишним килограммов, вода его практически не несет. К тому же время от времени мешок словно цеплялся за что-то. Вдвоем они то натягивали, то ослабляли веревку и только минут через десять напряженной работы наконец выудили из воды первый ящик.
Затем волоком протащили его от кромки воды внутрь пещеры. Ослабив веревку, которой была обвязана горловина мешка, они отвернули вниз вымокшую мешковину и увидели деревянный ящик, пятьдесят сантиметров в длину, тридцать в ширину и высотой сантиметров в двадцать.
Хоакин дернул за веревку, подавая знак.
Веревка, свернувшаяся кольцами, как змея, распрямилась и вместе с мешком поползла вниз, скрываясь под водой.
За это время Хоакин успел достать лежавший за лампой резак. Просунув лезвие в щель между досками, он с усилием нажал и взломал ящик. Гильермо молча наблюдал за его действиями.
Откинув доску, Хоакин выбросил из ящика ветошь и в самом деле увидел перед собой небрежно набросанные в ящик золотые слитки. Пять болванок из чистого золота, двадцать сантиметров в длину, десять в ширину и три в высоту.
Хоакин, забывшись, даже присвистнул:
– Смотри-ка, приятель. Товар что надо, а?
Гильермо промолчал.
Хоакин повернулся и взглянул на него. Исход игры решался именно сейчас. Для успеха нужно было во что бы то ни стало заручиться его поддержкой.
Он начал прощупывать почву:
– Слушай, Гильермо. Что ты думаешь об этом Болонском?
Гильермо встретил его взгляд с совершенно бесстрастным видом.
– О чем ты?
– Как только мы закончим эту работу, он нас прикончит и приберет все золото к рукам. Это ясно как день.
– Почему ты так думаешь?
Тупость Гильермо раздражала Хоакина.
– У тебя есть голова на плечах? Если бы он не собирался с нами разделаться, ну, скажи мне, с какой стати он стал бы рассказывать нам, случайным людям, что находится в ящиках? Думаешь, отпустит он нас на все четыре стороны после того, как мы узнали, где находится его тайник? Да он разделается с нами, как только мы вернемся к лодке, говорю тебе.
– Прямо здесь, на вражеской земле?
– Ну, может, не здесь и не сразу, но рано или поздно он нас точно прикончит.
Привязанная к сталагмиту веревка снова туго натянулась. Они поспешили к воде.
– Я не собираюсь сидеть и дожидаться, пока он меня убьет, – продолжил Хоакин, вытягивая вместе с Гильермо веревку. – Мы, хитано, цыгане, всегда наносим удар первыми. Ну решай, на чьей ты стороне? На моей или на его?
– Ты предлагаешь убить Болонского и присвоить слитки себе?
– Именно. Это золото – наше. Русским не должно достаться ни крупинки.
Вытянув из воды второй ящик, Хоакин снова подал знак Болонскому, дернув за веревку.
Вдвоем они поставили второй ящик на первый.
– Ну, что решил? Времени у нас в обрез. Отвечай, – понукал Хоакин, но Гильермо покачал в ответ головой.
– Это золото не наше. Оно принадлежат народу Испании. Сама мысль присвоить его мне не нравится.
– Да я и не говорю, что надо прибрать к рукам все золото. Просто возьмем себе немного за работу, и все. Что же в этом плохого, а?
Разумеется, это было ложью.
Сначала вдвоем убить Болонского, потом расправиться с Гильермо и прибрать к рукам все золото – таков был план Хоакина.
– Я приму решение только после того, как удостоверюсь в истинных намерениях Болонского, – проговорил Гильермо, стряхнув со штанов насекомое.
Хоакин молниеносно вытащил резак и приставил его к шее Гильермо.
– Слушай внимательно, приятель. Когда ты поймешь его намерения, уже будет поздно. Он нас точно собирается убить. У нас есть только один шанс – самим сделать первый ход и расправиться с ним. Давай решайся.
В глазах Гильермо не было и тени страха.
Хоакин забеспокоился и покрепче обхватил рукоятку резака. Его противник был не из тех, кого пугают угрозы. Хоакин и раньше это понимал, но он уже зашел слишком далеко, и назад пути не было.
Гильермо перевел взгляд на веревку и с кривой усмешкой сказал:
– Смотри, Болонский подает нам знак. Если не начнем вытягивать веревку, он точно что-то заподозрит.
Хоакин оскалил зубы:
– Черт с ним, с Болонским. Если ты не согласишься, я выбью тебе мозги этим резаком. Я не шучу.
Гильермо пристально посмотрел на него. Затем расслабил напряженные мышцы и, кивнув, произнес:
– Понял. Я ведь и сам не верю Болонскому. Может, ты и прав. Ладно, по рукам.
Хоакин, все еще не вполне доверяя ему, настороженно посмотрел на Гильермо. Но в тусклом свете керосиновой лампы было невозможно разглядеть выражение его лица.
– Поклянись, что не предашь.
– Клянусь. Если ты меня первый не предашь.
Хоакин облизнул губы:
– В знак того, что мы с тобой на одной стороне, дай-ка мне на сохранение тот твой золотой кулон. Ну, тот, в мешочке.
Глаза Гильермо блеснули.
– Об этом и речи быть не может. Это для меня очень ценная вещь.
– Вот и давай ее сюда. Отдам ее тебе целой и невредимой, как только разделаемся с Болонским. По сравнению с этими слитками твой кулон – чистое дерьмо.
Гильермо на мгновение заколебался, но все же, хоть и неохотно, вынул из кармана рубашки лиловый мешочек. Положил его на протянутую ладонь Хоакина.
– Смотри не потеряй.
– Не беспокойся. Слово свое я сдержу. Ну, опять за работу?
Хоакин запихал мешочек в карман и повесил резак на пояс за спиной. Затем для безопасности встал за спиной у Гильермо.
Они снова взялись за веревку.
– Как ты собираешься разделаться с Болонским? – спросил Гильермо.
– Когда вытянем последний, тринадцатый ящик, вместе возьмемся за веревку и выберемся наружу. Ты первый влезешь в лодку и сбросишь его в воду. А я буду поджидать в воде и прикончу его. Дело нетрудное.
Затем Хоакин собирался расправиться и с самим Гильермо.
Работа была изнурительная, требовала выдержки и недюжинной физической силы, но оба работали изо всех сил, не покладая рук. Раза два Хоакину пришлось нырять, чтобы высвободить зацепившийся за острый выступ скалы мешок.
Трудно сказать, сколько на это ушло времени, но когда все тринадцать ящиков наконец стояли в центре пещеры, Хоакин и Гильермо еле держались на ногах от усталости.
Хоакин оперся на ящики и проговорил, вытирая выступивший на лице пот:
– Немного передохнем, а, приятель? Я устал как собака.
Гильермо кивнул в ответ:
– Сейчас у нас все равно не хватит дыхания выдержать минуту под водой.
Вдруг в пещере раздался еще один голос:
– В этом нет необходимости. Ни одному, ни другому.
Хоакин вздрогнул и выпрямился.
Из-за скалы появился Болонский. С его одежды ручьями стекала вода.
В руке он держал пистолет.
Хоакин раскрыл рот.
– Ле… лейтенант? Так вы ж вроде плавать не умеете.
Болонский лишь усмехнулся:
– Я, знаешь, из Астрахани, город такой в устье Волги. Вырос, плавая в Каспийском море. Проплыть под водой такую ерунду мне ничего не стоит.
Хоакин прикусил губу.
Противник ловко перехитрил его, притом на его же манер – нанеся первый удар. Не иначе как он Болонского недооценил.
Хоакин бросил беглый взгляд на Гильермо. Тот стоял, опираясь на ящики, не двинув и мускулом. Против света лица его не было видно.
– Я, наверное, не ошибусь, если предположу, что вы, дорогие мои, как раз раздумывали, как бы перехитрить меня и прибрать золото к своим рукам. Что скажешь, Гильермо?
Ровным и спокойным голосом Гильермо ответил:
– Предоставляю это вашему воображению, лейтенант. И, судя по тому, что вы пробрались сюда, чтобы застать нас врасплох, вы сами намереваетесь присвоить это золото, не правда ли?
– Верно. Это золото не принадлежит ни Испании, ни Сталину. Оно – мое. Вы же останетесь здесь, мертвые.
Хоакин облизнул пересохшие губы. Должен же быть какой-то выход из этого положения.
– Лейтенант, – начал он нарочито слезливым голосом, – послушайте. Это все Гильермо подговаривал меня убить вас. А я был против, честное слово. Ну убейте же его. А я вам когда надо помогу выносить ящики. И даже взамен ничего не…
Болонский издевательски усмехнулся:
– Брось, не старайся. Я не собираюсь доставать золото в ближайшее время. Подожду – хоть десять, хоть двадцать лет, пока не подвернется подходящий случай. Ну ладно, что время терять. Уже до рассвета немного осталось.
Болонский неожиданно выстрелил в Гильермо.
Тот, будто ждал этого, мгновенно присел. Пуля пробила ящик, и щепки полетели по сторонам.
Хоакин быстро сунул руку за спину. Вытащив из-за пояса резак, он, не медля ни секунды, метнул его в Болонского.
Дуло пистолета повернулось к Хоакину, прозвучал выстрел, но, стреляя, Болонский наклонился, чтобы увернуться от резака, и пуля не попала в цель.
