Мануэль Скорса - Гарабомбо-невидимка
АССОЦИАЦИЯ ОВЦЕВОДОВ ПЕРУ выражает серьезную озабоченность и протестует против терпимости, недопустимой в правовом государстве.
Лима, 7 декабрях 1961 года.АССОЦИАЦИЯ ОВЦЕВОДОВ ПЕРУ.– А Что правительство говорит?
– Некогда им говорить, они жуют!
Но смех скоро угас, очень все тревожились.
– Грегорио Корасму и нашего адвоката Мандухалеса заставили поехать в Лиму, – сообщил невозмутимый Роке.
– Зачем?
– Никто не знает.
– А у меня Тоже весть, – сказал Скотокрад.
– Какая?
– Майор Боденако уже в Серро.
– Когда же он прибыл?
– Вчера, и с отрядом.
– Боденако… Боденако… Боденако…
Фамилия Гильермо Мясника упала в толпу, как камень в заводь.
– А я. знаю другое, – весело сказал Гарабомбо. – Префект бежал из Паско!
– Префект убежал… префект убежал… префект убежал… – понеслось по рядам.
Кайетано вскочил на Нипороро, буланого коня с живым нравом, которого было опасно седлать, он трижды лягал всадников. Кайетано вскочил на коня, поднял глаза к солнцу и стал объезжать ряды. Ветер лишь подчеркивал его неколебимое достоинство.
– Общинники! Много вестей бродит по нашей пампе. Одни радуют нас, другие пугают. Чего же нам бояться? Кому суждено умереть, умрет где угодно! Что бы ни случилось, мы не отступим, пока нам светит солнце.
Нипороро беспокойно загарцевал.
– Общинники! Не по дерзости решили мы назвать эти поля своими! Нас вынудил голод, который острее шпор. Мы сыты бедою! Довольство причитается нам по праву! Боденако уже в Серро. Плевали мы на Боденако! Завтра мы, быть может, умрем. Так умрем же откормленными!
Он согнулся от смеха.
– Тут много ворованного скота. Мальпартиды и Лопесы забирали стада, которые им пригоняли Альборносы. Я знал дона Мельчора, он красно говорил и стрелял без промаха. Имя селенья Чинче вселяло в людей ужас. Мельчор Альборнос держал здесь стада всех несчастных, попавшихся ему на пути. У него на груди было родимое пятно, похожее на льва, и всякий раз, как он вспоминал тех, кого ограбил, он бил себя в грудь и каялся: «Из-за этого льва я такой злой!» Он плакал. А сколько народу плакало по его вине? Он и его сыновья рыскали повсюду и сгоняли стада в Чинче. Дон Мельчор был выше, чем Гарабомбо! Выше дерева!
Хохот его несся по рядам. Он кричал и смеялся. Нипороро нетерпеливо бил копытами.
– Глава непобедимой янауанкской общины приказывает забрать по корове и по барану на каждое дитя в семье!
Пампа задрожала от криков.
– Хозяев больше нет! Забудьте слово «мое»! Сегодня мы распределим участки, где кому сеять. Алькальды и помощники алькальдов, идите, получайте наделы! Сперва дадите бедным, немощным и вдовам. Нет больше хозяев!
– Земля или смерть! – крикнул тихий Освальдо Гусман.
– Кто-то едет! – сообщил часовой.
Все забеспокоились. На горе Эро что-то блестело.
– Солдаты!
И впрямь солдаты въехали на голую гору и спешились, борясь с ветром. Они медленно разгрузили мулов. Потом стали вбивать колья для зеленых палаток. Все застыли.
– То-то мне снилось… – печально сказал Скотокрад.
– Что же ты видел? – спросил Конокрад.
– Сон, – отвечал Скотокрад. Он не хотел говорить, что снился ему Конокрад, весь в бумажных лентах, и в красных, и в желтых, и в голубых, и в зеленых! Сильный такой, на коне, снега и не замечает. Увидел друга, поздоровался, и раньше, чем он натянул поводья, его конь, по кличке Золотой, а на самом деле буланый, с белой мордой, взял и остановился. Все ж Конокрад исчез за скалой, Скотокрад подождал, и через одно мгновенье оттуда пошли Конокрады – первый, второй, третий, десятками, все высокие, все гордые, все в лентах, все в серебряных шпорах. Они молодцевато загарцевали по пампе. Какой же из них настоящий? Скотокрад проснулся в слезах.
Глава двадцать девятая
О том, как общинники Чинче узнали, что Гарабомбо начисто исцелился, и о том, как они остались глухи к мудрым советам субпрефекта
Вторник, среда, четверг прошествовали сквозь ливень. О снеге и речи быть не могло. На дорогах тонули даже Конокрадовы кони. Да, вовремя поставили хижины! Штурмовые отряды так и торчали на Эро, на высоте в пять тысяч метров. Холод гнал их вниз, больше трех часов они простоять не могли. Да и все они выдерживали только двое суток, потом их сменяли отряды из Серро-де-Паско, а они уходили туда, чтобы немного очухаться. А в пятницу к общинникам приблизились жандармы на конях из Учумарки, которых узнал Подсолнух. Еще метров за триста народ узнал толстого субпрефекта Валерио в сопровождении военных.
– Офицеры!
Солнце сверкало на касках. Ехали пришельцы шагом. Чайки, гонимые ветром, летели на горные озера. Кайетано дал знак, десять членов Совета двинулись вперед и остановились в ожидании. Субпрефект помахал им рукой. Общинники сняли шляпы. Конь субпрефекта стал на месте.
– Общинники! Я к вам от правительства! Станьте кругом! Кто из вас будет говорить за всех?
Отведя рукой черное пончо Кинтаны и синюю куртку де ла Росы, Гарабомбо вышел вперед. Неровные ряды заколебались. Гарабомбо прошел несколько шагов и стал, расставив ноги.
– Я за всех, сеньор.
Солнце светило на толстые щеки субпрефекта. Он беспокойно дергался, зеленые шинели оставались невозмутимыми.
– Вы меня слышите? Я хочу говорить с теми, кто у вас главный, Кто главный? – кричал субпрефект.
Он не видел человека, стоявшего в трех метрах от его коня! Не видел! Народ окаменел от страха. Его не видно!
Кайетано пошел было вперед, отирая лоб. Гарабомбо удержал его знаком и сделал еще один шаг.
– Не видят его!
– Быть не может!
– Да ты что, не веришь? Не видят!
Толпа все сильнее трепетала.
– Я буду говорить за всех, сеньор, – спокойно и тихо сказал Невидимка.
Субпрефект заморгал и через мгновенье длиной в месяцы узнал его.
– Как живешь, Гарабомбо? Ты что, тут главный?
– Никто тут не главный, сеньор, я ото всех. Говорите со мной.
Его увидели! Толпа перевела дух и с радостным облегчением, и с печалью. Видят! Гарабомбо сделал, что обещал: он исцелился! Теперь никому их не победить. Значит, все правда: «Меня не исцелят ни знахарь, ни колдун. Я вылечусь, когда вы будете смелыми. Я вылечусь, когда встану во главе вашей конницы!» И вера, которая тверже скал, выпрямила их.
– Поздравляю тебя! – уязвленно проговорил субпрефект. – Хорошо ты меня надул с этой школой!..
Гарабомбо осторожно улыбнулся. Субпрефект заговорил официальным тоном.
– Общинники! Я прибыл, чтобы сообщить вам, что ваши власти договорились с правительством. Выборный общины и доктор Мандухалес подписали соглашение с представителями лимских властей. Вас не выгонят силой, вам дадут мирно уйти. Выборный и адвокат обещали, что община очистит территорию за семьдесят два часа. Приношу мои поздравления! Правительство со своей стороны обещает решить земельный вопрос. Помещики согласны передать вам часть своих пастбищ. Правительство пришлет экспертов, которые вникнут в ваши нужды. Все разрешится мирно. Выборный правительства даст вам даром белье, продовольствие и прочие необходимые вещи. Вас просят об одном: очистить захваченные земли. Уходите спокойно! У вас трое суток. Войска здесь только для того, чтобы смотреть, как вы уходите.
Лицо Гарабомбо стало серым, как пуна. Кайетано и весь Совет окружили его.
– Корасма не смел такого обещать!
– Да, – кивнул Кайетано. – Кто давал ему право?
Лишь тогда Боденако, неподвижно смотревший на горизонт, пробормотал:
– Читать умеешь?
– Да, майор.
Вилли, по прозвищу Исполнитель, сунул руку в карман зеленой шинели и вынул конверт.
– Тогда читай!
Гарабомбо открыл письмо, поглядел на него и стал читать.
– Читай вслух!
Гарабомбо поднял раскосые глаза, в них было смущение. Ветер скреб его огромные уши. Он решился на унижение.
– Я вслух не умею, майор! Я только про себя, – сказал он и все же похвастался: – А есть у нас такие, которые как хочешь читают. Маргарите!..
Крепкий парень с медным лицом и густыми волосами подошел к нему;
– Читай!
Парень поглядел на мрачное лицо майора. Солнце отсвечивало от автоматов, субпрефект нервничал.
– Не умею!
Он умел! Он, единственный в Чинче, кончил школу в Серро-де-Паско, но от страха у него отшибло память. Эдильберто де ла Роса, дрожа и бледнея, выхватил у него письмо.
– Я прочитаю!
Он узнал закорючку Корасмы и размашистую подпись Мандухалеса и стал читать, что они, «…сознавая серьезность ситуации, сложившейся в департаменте Серро-де-Паско, и стремясь избежать насилия, приняли обещание правительства назначить комиссию для изучения и решения сложных сельскохозяйственных проблем данной местности». Представители янауанкской общины в свою очередь обещали уйти с занятых земель за 72 часа, считая с момента, когда политические власти провинции сообщат о соглашении общинникам. Правительство же со своей стороны…
