Светлана Алешина - Конец страшной сказки
— Я? Ах да, конечно, — растерявшись, ответил молодой человек.
— К тому же у нас есть показания свидетелей, что вы в тот вечер поскандалили с нею, — продолжил Гурьев.
— Вы намекаете на то, что я убил Лизу? — настороженно спросил Станислав Евгеньевич, бросив в нашу сторону встревоженный взгляд.
— А почему бы и нет, — признался Валерка.
— Да, я что-то слышал о том, что с Елизаветой произошел не несчастный случай, а ее убили, но в это не верю, — проговорил Станислав Евгеньевич. — Мы с ней и в самом деле тогда крупно поскандалили. В случившемся есть и моя вина. Если бы Лиза так серьезно не восприняла нашу ссору, то ничего бы и не было.
— А в каких отношениях вы были с Азаровой? — поинтересовалась я.
— В дружеских, — неожиданно коротко ответил Станислав Евгеньевич, но тут же добавил после короткого раздумья: — Немного больше, чем просто друзья. Я любил Лизу и в тот вечер признался ей в своих чувствах. Я очень долго ухаживал за ней и вот решился на такой шаг. Но Лиза не восприняла моих чувств всерьез. Я ей, по-видимому, не подходил. Она была против того, чтобы мы встречались. Я же в тот вечер настаивал на серьезных отношениях. Мы поссорились. Лиза даже букет мой из вазы демонстративно выкинула…
Станислав Евгеньевич замолчал. Достав из пачки сигарету, он нервно прикурил ее.
— А дальше? Что случилось потом? — настойчиво спросила я.
— Потом я ушел, — опять неожиданно просто ответил парень, но на сей раз пояснений не последовало.
— Как ушли? — переспросил Валерка. — Как долго вы пробыли в гримерке? В котором часу ушли? Кто может подтвердить ваше алиби?
Станислав Евгеньевич немного испугался такого обилия вопросов. Валерка же разошелся не на шутку. Даже я не предполагала, что он так набросится с обвинениями на парня. После небольшой паузы Станислав Евгеньевич все же решился ответить на вопросы Гурьева:
— Я был у Лизы не больше часа. Ушел около десяти, чтобы не осложнять отношений. Я же видел, что Лиза в тот вечер была настроена против моих ухаживаний. Зачем же лезть на рожон? Я вообще жалею, что затеял с ней тот разговор.
— Неужели Азарова до него не подозревала о ваших чувствах? — удивилась я.
— Наверное, нет, — опустив глаза, ответил парень.
— Значит, вы в тот вечер оставили Елизавету в гримерке одну? — подозрительно спросил Гурьев.
— Да, когда я ушел, она оставалась одна, — подтвердил Станислав Евгеньевич.
— Но вы же понимаете, что после вашего ухода было совершено преступление, — заметил Валерий. — Неужели это вас нисколько не обеспокоило?
Я незаметно толкнула Валерку, так как этот вопрос в данной ситуации был неуместен. И так было видно, что парень очень расстроен случившимся, на нем не было лица. Мне почему-то хотелось ему верить, я не заметила лжи в его словах. Конечно, Станислав Евгеньевич немного испугался наших вопросов, но это была вполне нормальная реакция. Наверное, ему можно доверять.
— Станислав Евгеньевич, а вы сами кого-нибудь подозреваете в совершенном убийстве? — поинтересовалась я.
Он не спешил отвечать на мой вопрос, сделал последнюю затяжку и выкинул бычок прямо на тротуар, а затем примял его подошвой ботинка.
— Нет, никого, — растерянно ответил он, не ожидая такого прямого вопроса. — С Лизой все были в хороших отношениях. У нее не было врагов.
— У любого человека есть враги, — высказал свое мнение Гурьев.
— Но не у Лизы, — настаивал Станислав Евгеньевич. — Она была добра со всеми.
— А вы с ней давно были знакомы? — уточнила я.
— Уже почти год, — ответил Станислав Евгеньевич. — И мне она сразу же понравилась. Я старался не беспокоить ее разговорами о своих чувствах, а когда решился наконец, все вышло совершенно не так, как я хотел. Во всем виноват я.
— Ну тогда идите в милицию и сознавайтесь, что именно вы убили Азарову, — спокойно посоветовал Валерий, которому откровенно уже надоело выслушивать нытье парня.
— В милицию? — всполошился Станислав Евгеньевич. — Я ничего про убийство не знаю… В этом я не виноват… Неужели вы не понимаете?
— Понимаем, понимаем… — успокоила я его, бросив в сторону разошедшегося Гурьева укоризненный взгляд. — Не нужно так нервничать. Вот вам мои координаты… Если у вас появятся какие-то мысли или соображения насчет убийства Азаровой, можете звонить мне в любое время по любому из номеров.
На небольшом листочке бумаги я записала свой домашний и рабочий телефоны и номер радиотелефона у Кости в машине. На всякий случай. Станислав Евгеньевич немного помялся, буркнул что-то нам на прощание и направился к стоянке, где сел в новенькую «девятку», номер которой я запомнила. Мало ли где это может пригодиться?
Сомнений в том, что Станислав Евгеньевич не причастен к убийству Елизаветы Азаровой, у меня не появилось. История любви, рассказанная им, была похожа на правду. К тому же молодой человек был убит горем в связи с произошедшей трагедией и даже не старался этого скрыть. А его признание вины звучало глупо и наивно. Именно таким образом он и должен был себя вести, если на самом деле испытывал к Елизавете трепетные чувства. Хотя, может быть, в глубине души при таком повороте событий я могла рассчитывать, что Станислав Евгеньевич сам захочет разобраться в случившемся и найти убийцу. Все-таки убили любимого человека. Но его действия были совершенно иными.
Честно говоря, мне его было немного жаль. Я проводила глазами отъезжающую от кафе «девятку» и вздохнула.
— Ну-ну, осталось только тебе расплакаться, — укоризненно посмотрел на меня Гурьев. — Он наплел нам с три короба, а ты и расчувствовалась!..
— Ничего я не расчувствовалась, — огрызнулась я на циничное высказывание Валерки. — Жалко его. Представляешь, какая трагедия, потерять любимого человека?!
— Только не в данном случае, — хмыкнул Гурьев. — Какая ему разница, жива или мертва Азарова, если она все равно не отвечала на его любовь? Она никогда не полюбила бы его, а Станислав Евгеньевич мучился бы всю жизнь, снедаемый страстью. Ничего хорошего из этого не получилось бы. Может быть, со временем стало бы еще хуже. Станислав все так близко воспринимает, что вполне мог и руки на себя наложить от неразделенной любви. Странно, что он до сих пор с собой ничего не сделал. А мог бы отправиться вслед за своей любимой…
— Валера, не хватит? — остановил разглагольствования Гурьева Костик. — Сейчас еще и накаркаешь… Нам теперь надо гримершу поймать, чтобы узнать насчет алиби.
Мы шли на поминальный обед, чтобы внимательно посмотреть на окружение Азаровой или встретиться хоть с кем-то из студии. Надежды наши оправдались. Буквально за одним столом с нами оказалась Софья Александровна Орленко, она-то и нужна была нам. Когда мы бросились за Станиславом Евгеньевичем, гримерша со звукорежиссером, кажется, еще не ушли.
Я возвратилась в кафе. За столом оставалось только несколько присутствующих. Большинство же стульев было пусто. Вокруг стола суетливо сновали официантки. Я бросила взгляд на места, где совсем еще недавно сидели Орленко и Кремер, но гримерши и след простыл. За столом в обнимку с каким-то юношей сидел звукорежиссер. Борис Яковлевич что-то рассказывал ему, время от времени кивая, как бы подтверждая правдивость собственных слов. Я подошла ближе.
— Ну, ты меня понимаешь? — заплетающимся языком спросил Борис Яковлевич. — Я тебе говорю, ты здесь никто, а вот тетка твоя была баба классная… Я ее уважаю… И тебя уважаю…
Как я поняла из всей этой невнятицы, молодой человек был племянником Азаровой. Он только поддакивал Кремеру, не решаясь даже продолжить обед. Борис Яковлевич буквально повис на его плечах, мешая юноше двигаться. Понятное дело, Кремер выпил достаточно, и его потянуло на разговоры. Избрав себе понятливого и благодарного собеседника, точнее говоря, слушателя, он стал разглагольствовать.
— Борис Яковлевич, здравствуйте, — обратилась я к нему, пытаясь привлечь к себя внимание.
Кремер посмотрел на меня потускневшим взглядом и неопределенно махнул рукой.
— Ир-р-рина… Ир-р-рина… — зарычал он, силясь вспомнить еще и мое отчество, но старания были напрасными.
Зато молодой человек, похоже, узнал во мне ведущую популярного на нашем телевидении ток-шоу, оживился и даже встал со своего места, воспользовавшись тем, что Кремер немного ослабил хватку. Паренек не интересовал меня, поэтому я опять обратилась к Борису Яковлевичу:
— А Орленко Софья Александровна уже ушла?
— Софья?.. — растерялся Борис Яковлевич. — Нет, не ушла. Она тут.
Кремер тоже встал со своего места и обвел мутным взглядом всех присутствующих, надеясь, что заметит Орленко, но я уже точно знала, что Софьи Александровны в зале нет.
— А-а-а… — протянул Борис Яковлевич. — У нее дела… Софья же мне сказала, что уже уходит. Забыл…
