Светлана Алешина - Одного поля ягодки (сборник)
— Это мог быть рефлекс, — предположил Ларчик.
— Не рефлекс, — опровергла я. — Он сидел с этакой дурацкой рожей, не спуская с меня глаз, и барабанил по столу, что-то бормоча под нос. У меня, наверное, из-за того, что он так похож на этого Самойлова, даже возникло подозрение, что он поет.
— А тот парень, который подходил к тебе?
— Этот гоблин? Да его и описывать незачем! Типичный представитель своего племени. Рожа мрачная до зубной боли!
Ларчик хмыкнул.
— Подробное описание, — проговорил он. — И все-таки вспомни, не было ли у него особых примет?
— Все его приметы особые, — отмахнулась я. — Это вообще особая порода. Мне, например, совершенно непонятен их менталитет. Если, конечно, у них таковой имеется. Странные они, мой друг, такие странные, что я бы отправила их в резервацию пастись на траве, дабы сберечь этот диковинный род для наших потомков!
— Значит, ты описать его не сможешь так хорошо, как первого?
— Могу, — передернула я плечами. — Бо-ольшой такой черный квадратище. Странная пара. Что их могло связывать, не пойму! Чудны дела твои, господи! А третий, который передал письмо, вообще был непонятным. В очках, как студент экономического института во время сессии… Короче, компания вся плохо сочеталась друг с другом. Эклектичность ее была столь заметна, что вызывала у меня легкое недомогание!
— Радость моя, ты пришла в себя, раз начала ерничать, — улыбнулся Ларчик. — Хотя мне эти люди не нравятся совершенно.
— Мне тоже, — призналась я. — Смею предположить, что мне они не нравятся даже больше, потому как охотятся-то на меня. Бедная я птичка, замерзающая на ветру жизни!
— Дело в том, что я не могу понять, что вызвало у них интерес к Этель Мальпер, — задумчиво сказал Лариков. — Если верить твоим описаниям…
Он встал, прошелся по комнате и посмотрел на часы.
За окнами начинала рассеиваться ночная мгла. Часы показывали восемь утра.
— И что получается, если им верить? — поинтересовалась я.
— Жаба, — ни к селу ни к городу выпалил Ларчик, озабоченно глядя в окно. — Жаба у нас получается!
* * *Русская зима разочаровала Этель сразу. Еще в Москве.
Она встретила Этель неласковой погодой, хмурым небом, грязью и гололедом.
Поэтому Этель возлагала теперь надежды лишь на Тарасов, который, по рассказам отца и Лео, был похож на немецкие города.
Решив, что задерживаться в Москве ей незачем, Этель поехала в Быково, откуда через час ее уже поднял в воздух самолет на Тарасов.
На этот раз Этель не спала и не улыбалась, у нее началась легкая депрессия.
— Может быть, все не так плохо, — попыталась она убедить себя. — Это только приключение. Очередное мое маленькое приключение, не более того! Я поброжу тут и вернусь назад, в Париж.
* * *Какая еще жаба у нас получается? Или это у Ларчика сленг такой милицейский, с которым я не удосужилась познакомиться?
Он включил телевизор. Там шла реклама. Какая-то тетка, страшная, как гамадрил, изображала из себя графиню. Кажется, она хотела затариться сигаретами. И приставала к куда более привлекательному и похожему на дворянина кучеру, где эти сигареты ей срочно можно приобрести. Тот гордо вскидывал руку в направлении горизонта, где сияли буквы SNS. Как эту дребузню можно было смотреть — я понять до сих пор не могу, но Ларчик мой вставился туда так, будто ему показывали как минимум «Замок» Кафки.
Я с тоской посмотрела на экран, потом на Ларчика, потом снова на экран. Уж точно я за сигаретами в этот SNS после этакой рекламы никогда не пойду, вдруг там все вот такие бабцы работают, от которых возникает тошнота и головокружение?
— Достопочтенный сэр, — наконец не выдержала я. — Я понимаю, что мое желание оторвать вас от созерцания красот местных пейзанок, невесть как ставших графинями, весьма невоспитанно и нахально. К тому же вы являетесь человеком некурящим, и мне немного непонятен ваш странный интерес к этой рекламе. Но меня раздирает вопрос — что есть у нас «жаба»? Неужели вот эта самая несчастная пейзанка и есть? Или это какое-то понятие с тщательно скрытым от меня смыслом?
Он оторвался. Посмотрел на меня и фыркнул.
— Не приведи господи попасть на кончик твоего острого язычка, Александра!
— Я не каннибалка, — отпарировала я, — и не собираюсь питаться человечиной. Поэтому брать вас на язык в ближайшее время в мои планы не входит! Так что такое эта ваша странная «жаба»?
— Не что, а кто, — ответил Ларчик. — Только непонятно, какое он может иметь отношение к семейке Мальпер. Но, если он там замешан, я немедленно звоню и отказываюсь от работы. Подвергать тебя такому риску — ни за что!
* * *Этель вышла из здания аэропорта.
Ветер дул с такой силой, что Этель пожалела, что у нее нет шапки, — девушка легкомысленно не прихватила с собой даже вязаный берет. А на куртке не было капюшона.
От холода и ветра Этель почувствовала себя бесконечно одинокой. Она даже испытала нечто вроде злости на себя за такой идиотский поступок.
— Ты никогда не повзрослеешь, — пробормотала она, стоя на остановке.
Куда ей ехать? Она даже не в курсе, где тут гостиница! От этого холода можно сойти с ума. Под ногами было так скользко, что Этель не удержалась и, поскользнувшись, чуть не сшибла мрачноватого небритого детину, тут же не преминувшего выразиться на том «арго», который, как предупредила ее учительница Тамара, в России был куда более распространенным, чем язык Пушкина и Достоевского.
— Куда прешь, корова? Или глаза с утра залила?
— Фря какая!
Эти слова принадлежали уже полной даме, одетой в меха.
Дама как раз внедряла свое грузное тело в «Вольво», а Этель, пятясь от матерщинника, нечаянно наступила ей на ногу.
— Простите, — пробормотала Этель, с ужасом поняв, что от отчаяния слова вырвались у нее на французском. А ведь она поклялась себе говорить тут только по-русски!
Услышав иностранную речь, дама заметно подобрела и даже сказала что-то вроде «ничего» — при чем тут это «ничего», Этель не знала. Ее познания в русском были еще весьма ограниченны.
На всякий случай Этель улыбнулась. Дама спросила:
— Вас подвезти?
Этель задумалась. Куда? Она и сама не знает, куда она собирается в этом странном городе, в котором к тому же почти нет снега.
— Да, — решилась она. — На набережную, если можно. Я была бы вам очень благодарна…
Она знала из рассказов отца и Лео, что там есть большущий отель, и к тому же она хотя бы посмотрит на Волгу. Из отеля она может позвонить отцу.
— Садитесь, — кивнула дама. — Нам как раз по пути.
* * *— Жаба…
Игорь вздрогнул и сел на кровати.
Глаза его еще спали, и тем не менее он потянулся к часам.
— Черт, уже почти половина десятого!
Он разом проснулся, встряхнувшись, как бы прогоняя остатки сна — тем более что это был кошмар, — и вскочил с кровати.
Босые ноги довольно долго привыкали к полу — наплевать, привыкнете, холод помогает проснуться!
Жа-ба…
Сейчас ему казалось, что он видел его во сне, и отчасти это было верно — Жаба был во сне, как всегда, с ухмылкой «суперчеловека» нажимающий на курок.
Там, где еще вчера стоял Олежка, образовалась пустота.
Игорь поморщился, как от зубной боли.
Жабы в городе быть не должно, сказал он себе. Жаба — патологический трус, он не объявится там, где, как он знает, его ждет Игорь.
И тем не менее… Игорь закрыл глаза, представляя себе вчерашнюю случайную встречу. Машина, красный «Вольво». Какой-то восточный тип за рулем, а рядом с ним…
Жаба? Кофе медленно поднимался в джезве. Игорю нужен сейчас крепкий кофе.
Из тумана подсознания снова выплывала холеная рука с длинной сигаретой и женоподобное, смазливое лицо с пухлыми губами и надменной улыбкой.
Это лицо Игорь никогда не забудет — не сможет забыть!
Тот вечер в кафе, когда появился этот псих, и Олег сразу напрягся, как немецкая овчарка.
Он знал, кто перед ним.
Поэтому он пошел прямо на Жабу, бросив на ходу Игорю: «Звони в оперативку, немедленно!»
Игорь тогда и не знал ничего о Жабе, он вообще еще не сталкивался с террором. А потом прозвучал взрыв, крики, и Олег превратился в месиво.
Вы когда-нибудь видели, как человека разрывает на кусочки?
Если можете себе подобное представить, то поймете, что потом произошло. Игорь больше не отвечал за себя. Он искал Жабу повсюду, став жестоким до отвращения. Что он потерял? Своего лучшего друга, за которого поклялся отомстить. Работу на долгое время. Пока не взяли в этот отдел по борьбе с террором. Ма-аленький отдел, принадлежащий даже не нашей прокуратуре — Интерполу.
Жаба, чертов гад.
Кофе пролился на плиту, образуя коричневое пятно.
— Я тебя достану, Жаба, — пообещал Игорь, затуманившимися глазами смотря на это отвратительное пятно и не выключая газ, пока кофе окончательно не вылился из джезвы. — Я достану тебя, гаденыш!
