Светлана Алешина - Одного поля ягодки (сборник)
Гоблин перекосился, как будто я только что плеснула ему в лицо лимонным соком, и, ни слова не говоря, отошел, мрачно смотря на меня своими безнадежно-бессмысленными глазами.
— Однако хорошее у нее имя, — сказала я. — Действует на нервы даже нашим гоблинам…
Федор рассмеялся.
— Просто он не понял, что ты сказала. И его напугало мое желание вызвать подмогу. Вышибал наших даже гоблины боятся…
— Я бы тоже боялась, — с тоской посмотрела я на качка, стоящего перед дверью. Он сдвинул угрюмо брови, а его руки были скрещены на груди, как у памятника Чернышевскому.
— Так в чем сходство твое с джентльменом из анекдота? — напомнил Федор.
— Ни в чем, — вздохнула я, смотря на дно фужера, где только что был «Гиннесс». — Просто на одной тарелке лежу я, на другой — Этель. И нас собираются поменять местами. Как в «Принце и нищем» Марка Твена. И я не уверена, что это будет в мою пользу…
Кто-то мягко тронул меня за плечо.
Я обернулась.
Невысокий парень, ранее сидящий за столиком и не проявляющий к моей особе никакого внимания, целиком занятый беседой с каким-то мужчиной в коричневом пальто, сейчас протягивал мне записку.
— От кого? — удивленно спросила я, беря белый листок в руки.
Он пожал плечами, загадочно улыбнулся и пошел к выходу.
Я развернула листок.
То, что там было написано, заставило меня резко поднять глаза и посмотреть туда, где только что сидел тот мужчина.
Его не было.
А в записке было написано:
«С приездом, Этти! Все-таки будь осторожна в стране зимы».
* * *Решение посетило шальную головку Этти Мальпер внезапно. Как все, что поначалу казалось бредовым, Этти в первый момент испугалась. Но потом, после третьего бокала пива, она вдруг улыбнулась.
А ведь это и не так плохо задумано, ласточка моя! Главное — успеть все выполнить.
Благо в кармане у нее есть все необходимое — виза, загранпаспорт, деньги… Место, забронированное на послезавтра.
Она взглянула на Тео, вытирающего тряпкой стойку, и спросила:
— Телефон далеко?
Тео достал из кармана трубку, протянул ей.
Этти быстро набрала номер и спросила, во сколько ближайший рейс на Москву.
Ответ ее порадовал.
В шесть утра.
У нее еще есть время, чтобы написать матери записку, доехать до Орли, и — она станет большим сюрпризом папочке, Лео и неизвестному Тарасову!
Быстро вскочив, она чмокнула ничего не понимающего Тео в щеку и побежала к выходу.
Риск предприятия только будоражил ее воображение. Сейчас ей казалось, что ей в голову пришло самое удачное решение на свете!
* * *Проследив взглядом за рыжеволосой девчонкой, вышедшей из бара, человек спрятался в тень дома.
Она вылетела и остановилась, тревожно всматриваясь в темноту улицы.
«Пытаешься отыскать меня?» — мысленно спросил незнакомец несносную француженку.
Отойдя глубже в тень, он продолжал наблюдать за ней.
Она постояла немного, выругалась по-русски и, стукнув по коленям кулачками, озабоченно забормотала что-то, ненадолго вернулась в бар, потом снова вышла, еще раз осмотрелась и двинулась прочь, идя вдоль по улице, продолжая оглядываться.
Стоило ее фигурке раствориться в ночи, он набрал номер и сказал по привычке приглушенным голосом:
— Мадемуазель уже в городе. Как — сам не знаю… Да я сам слышал, как она представилась Обрубку! Спроси его. Так и сказала — ее зовут Этель Мальпер…
* * *Дверь на мои отчаянные звонки поначалу никак не реагировала.
Я оглянулась.
Нет, никого… Наверное, всю дорогу, пока я мчалась сюда, меня преследовали глюки. Во всяком случае, меня не покидало ощущение, что за мной следят.
Иногда вообще я отчетливо слышала за своей спиной крадущиеся шаги — ох, до чего это неприятно, когда ты мчишься по зимней ночной улице!
«Утекай — в подворотне нас ждет маньяк», как поет Лагутенко.
Поэтому в подъезд я влетела как ошпаренная и так же стремительно взлетела на родной этаж.
Теперь я столкнулась с равнодушием двери и отчаянно ругала себя за то, что не взяла ключи от лариковского обиталища, совмещенного с нашим офисом!
— Да открой же, кретин, — пробормотала я, оглядываясь через плечо.
На какой-то момент мне отчетливо показалось, что внизу осторожно и тихо открылась и закрылась входная дверь.
Я почти истерически нажала на кнопку снова. Звонок заголосил так, что, по моим представлениям, должен был уже разбудить не только господина Ларикова, но и все близлежащие окрестности.
По лестнице…
Черт побери, это уже не было похоже на глюки!
Я отчетливо слышала осторожненькие, гадкие, мерзкие, устрашающе тихие шаги!
Я заколотила в дверь ногами.
— Кто там? — услышала я наконец-то голос заспанного босса.
— Кто, кто, — проворчала я и невесть почему громко заорала: — Этель Мальпер!
Шаги внизу приостановились.
Ларчик мой голос узнал и открыл дверь, щурясь на меня, как на яркое солнце.
— Ты чего? — почему-то шепотом спросил он. — Время знаешь сколько?
— А что, будить можно только меня? — тоже шепотом спросила я, быстро проходя в квартиру и захлопывая дверь.
Потом я приложила палец к губам и приникла к дверному глазку.
— Ты мне объяснишь…
— Тс-с! — приказала я. — Объясню. Позже.
Лестничная клетка была пуста. Никто не поднялся вслед за мной.
— Уф, — выдохнула я. — Скорее всего мне действительно привиделось. У страха глаза велики…
Но что-то внутри меня протестовало против такого умозаключения. Какой-то вкрадчивый внутренний голос говорил: «А если нет? Если за тобой следили? То есть не за тобой, а за той самой Этель, которой ты прикрылась?»
«Какие глупости», — пыталась возразить я про себя, но не очень-то уверенно у меня это получалось!
И сама я была почти уверена, что кто-то следил за мной в сумраке зимней ночи…
* * *Этель Мальпер в тот момент сладко спала в уютном кресле «Боинга», несущего ее в заснеженную Россию.
Ей снились сугробы, покрытые блестками, как на рождественских открытках, немножко напоминающие облака, церкви, устремленные вверх, в небо, с золотыми куполами, от красоты которых становилось больно дышать, яркое синее небо и люди, одетые в белые шубы.
Почему-то вокруг играла музыка, и дома были похожи на пряничные — Этель казалось, что она очутилась в сказке.
Этель спала и улыбалась во сне.
Глава 3
Оказывается, не такие уж у меня нервы железные, с удивлением отметила я, наблюдая, как чашка с горячим чаем в моих руках немного подрагивает.
Лариков сидел напротив, предварительно укутав меня теплым пледом, и терпеливо ожидал, когда я наконец поведаю ему о происшедшем со мной казусе.
Мучила я его недолго, поскольку мне и самой хотелось понять, что же, собственно говоря, со мной произошло, а когда кому-то рассказываешь, выстраивается логическая цепочка. Как у Сент-Экзюпери: «Логика ожидает нас там, где мы назначили ей встречу».
Поэтому, когда я немного согрелась, я приступила к изложению событий.
Начало я рассказала ему довольно подробно, а потом…
— Вот с этого момента я ничего не понимаю, — призналась я. — Мне прислали эту записку кретинскую, я вылетела на улицу, пытаясь обнаружить этого мужика в коричневом пальто, но там было пустынно, как в Сахаре. Я ведь назвалась тому дегенерату Этель Мальпер, поэтому я вернулась обратно, чтобы отыскать его в баре. Фиг вам! Ну ладно. Я попыталась найти «письмоносца», но и его тоже не было нигде видно. Такое, знаешь ли, ощущение, что они просто растворились в воздухе, как троечка милых привидений! Самое гнусное, что наша встреча произошла случайно, поскольку Федор заверил меня, что все эти субъекты не относятся к числу завсегдатаев, он их видел первый раз, и они явно забрели сюда случайно.
— Интересно, — хмыкнул Лариков. — А твоему Федору нет резона тебе врать?
— Не думаю, — ответила я. — Федор не способен лгать. Он сразу краснеет. Посему его жизнь была всегда неимоверно сложна… На этот раз он не краснел, и вообще у меня создалось впечатление, что он был озадачен не меньше моего. Единственное, что он мне сказал, что рожа парня в коричневом пальто где-то уже промелькнула в его жизни, вот только он не может вспомнить где.
— Описать мужика в коричневом ты можешь? — спросил мой босс.
— Конечно, смогу, — кивнула я. — Потому что он был вылитый Самойлов.
— Какой? Артист, что ли?
— Какой артист? — не поняла я.
— Старый артист. Красивый такой.
— Нет, — отмахнулась я. — Солист «Агаты Кристи». Группа такая. Он был круглолицый, с кудряшками и презрительной физиономией. Веки полуприкрыты, отчего выражение его лица я бы назвала полусонным. Ах, чуть не забыла, у него такая мерзопакостная привычка барабанить пальцами по столу.
