Ирина Дягилева - Пуля для похитителя
— Мальчишкой и гувернанткой займусь я сам. Только я и никто другой! — сквозь зубы процедил он. — Тебе это понятно?
— Нет, — твердо заявил Гора, переступая с ноги на ногу.
В комнате воцарилась тишина. Было слышно, как муха бьется о стекло закрытого окна, по которому стекала дождевая вода. Гора посягнул на авторитет Папы Карло, и теперь все молча ждали, как будут дальше развиваться события. По лицу главаря разлилась мертвенная бледность.
— Опомнись, парень! Не советую тебе спорить со мной, — все так же сквозь зубы злобно прошипел Папа Карло.
— Я ни с кем не спорю. Просто я не хочу, чтобы их убили, — сказал Гора.
— Не хочешь, чтобы их убили? — переспросил Лимон. — А разве тут кто–то говорит об убийстве?
— Задай свой вопрос Папе Карло, — буркнул Гора.
— Это так, шеф? — спросил Лимон у предводителя.
Папа Карло колебался не дольше секунды. Гора, не спускавший с него глаз, явно был начеку. Папа Карло умел расправляться с непокорными, но в сложившейся ситуации идти на крайние меры считал преждевременным. Может быть, туповатый Гора просто не сознает, какие ставки сделаны в этой игре? Он пожал плечами, достал сигарету, неторопливо закурил и, затянувшись, заставил себя успокоиться.
— Я думаю, что нам следует поговорить начистоту, — заявил он. — Как вы считаете, что произойдет, когда мальчишкой и гувернанткой займутся менты?
— Они выложат все, — сказал Лимон.
— Вот именно! За ними не заржавеет! Они расскажут, как их похитили, куда отвезли, что они видели и слышали, когда сидели в нашем подвале. Они опишут всех вас. А после этого ментам будет достаточно четверти часа, чтобы найти ваши фотографии и сунуть их под нос нашей парочке. А они тут же в один голос завопят: «Да, да, это те самые негодяи, что нас похитили!» Так что не пройдет и двадцати четырех часов, как все менты Москвы и Московской области бросятся на охоту за вами.
— А ведь он прав, ребятки. — Душман потер свой искалеченный нос.
— Конечно, прав, — продолжал Папа Карло, — кто бы сомневался!
— Все это так, но если они будут убиты, нам грозит вышка, — колеблясь, заметил Лимон.
— Если они будут убиты, то не смогут заложить нас. А без их показаний до нас никто никогда не доберется. Ведь никаких следов, которые вели бы к нам, нет. У ментов против нас тоже ничего нет! Только мальчишка и женщина смогут нас закопать!
Лимон растерянно теребил мочку уха.
— Послушай, — обратился он к Папе Карло, — но ведь мы об этом не договаривались. С самого начала ты нам об убийстве не говорил ни слова…
— А сейчас обстоятельства вынуждают нас поступить именно так, — прервал его Папа Карло. — Если они останутся в живых, пропадем мы все. И если ты думаешь, что мне нравится их убивать, то ты глубоко заблуждаешься. Но сделать это необходимо!
— Он прав, — поддержал его Душман. — Папа Карло рассуждает разумно.
Щеки Горы слегка покраснели:
— Плевал я на его рассуждения, и он их не убьет!
— Послушай, приятель, — обратился Душман к Горе, — ты должен понять…
— И понимать тут нечего! — взревел Гора, розовый цвет его щек начал сменяться баклажанной синевой, что случалось всегда, когда этого здоровяка одолевал гнев. — Я не хочу, чтобы он причинил зло ребенку и женщине. Не хочу, и точка! Хватит об этом!
Лимон, лучше других знавший Гору, счел за лучшее отойти в сторону. Уж он–то понимал, что может натворить этот великан в приступе ярости. Несколько раз ему приходилось присутствовать при таких извержениях, и он видел их результаты.
— Не сердись, приятель, — примирительно сказал Лимон. — Мы ведь только разговариваем…
— А я и разговаривать не хочу о таких пакостях! — воинственно протрубил здоровяк. Он сопел, как бык на арене перед матадором. — Нужно быть безумной тварью, чтобы желать смерти маленькому мальчику! Это говорю вам я, Анатолий Горский. И вы еще считаете себя мужчинами? Да вы — гнусные шакалы, питающиеся падалью!
Последние слова Горы чувствительно задели Папу Карло, и он совершил непростительную ошибку, шагнув к задыхающемуся от гнева здоровяку, не обращая внимания на его горящие глаза и вздувшиеся на шее вены.
— Тогда послушай, что я тебе сейчас скажу. Ты — не Гора, а большой кретин. И ты надоел мне до тошноты. Вали отсюда, если уж ты такой чувствительный! Катись ко всем чертям, только побыстрее, если не хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги из твоего тупого лба!
Все это было сказано сухо и непререкаемо. Так говорит начальник, отчитывая провинившегося подчиненного. Папа Карло считал, что вправе так говорить, он привык к послушанию. И не обратил внимания на то, что минуту назад багровое лицо Горы побелело.
— Ах ты дерьмо! — прорычал великан сквозь стиснутые зубы. Его огромная лапища метнулась вперед, схватила Папу Карло за ворот стильного пиджака и подняла в воздух, как пушинку.
Наполовину задушенный предводитель судорожно пытался выхватить из кармана пистолет, однако он опоздал. Кулак свободной руки Горы со всей силой врезался в его лицо. Раздался характерный треск, Папа Карло вспорхнул, как сухой лист под порывом ветра, ударился о стену и медленно сполз на пол, где и застыл бесформенным мешком без движения. Кровь из расплющенного носа залила его лицо.
Гора повернулся к Душману. Бывший боксер не отшатнулся от великана, он встал в стойку, словно на боксерском ринге.
— Ты чего себе позволяешь, придурок! Ты на кого поднял руку, чучело?! Ты на босса наехал? — затараторил Душман, но в голосе его чувствовалась некоторая растерянность. И скорее по инерции он проговорил скороговоркой: — Я тебе сейчас покажу, как на босса руку поднимать. Я…
— Ты… ты тоже за то, чтобы их порешить?! — прорычал Гора.
Душман попытался ударить его в живот, но здоровяк без усилий парировал этот удар движением руки. У Горы не было особого разнообразия в приемах. Он ухватил Душмана за ворот так же, как минуту назад Папу Карло, и поднял его, точно кролика. Душман отчаянно вырывался, но Гора схватил его другой рукой за штанину и швырнул в стеклянную дверь, выходившую в маленький внутренний дворик.
Под грохот бьющихся стекол и ломающегося дерева Душман вылетел наружу и приземлился на мокрой травке. Его лицо и руки были изрезаны осколками стекла. С мучительным стоном он попытался приподняться, прополз на четвереньках пару метров и, потеряв сознание, рухнул в лужу. Дождевые капли смешались с кровью, текущей из его ран.
Лимон, забившийся между столом и холодильником, вытащил из–за пояса пистолет. Зеленый от ужаса, но со злобно поблескивающими, как у гоблина, глазами, он заверещал тонким фальцетом:
— Не приближайся ко мне, Гора! Не смей подходить ко мне, или я прострелю тебе брюхо!
Здоровяк, тяжело дыша, смотрел на пистолет в руках своего приятеля — смотрел пристально, без всяких эмоций, словно раздумывая, что ему теперь делать. Потом он сделал шаг вперед.
— Стой, где стоишь! — завопил Лимон, потрясая оружием.
Гора заморгал ресницами и затряс головой, как человек, старающийся пробудиться от кошмарного сна.
— Ты… ты тоже?.. — глухо спросил он. — Ты тоже хочешь их убить?
— Нет, нет! — поспешил заверить его Лимон. — Плевать я хотел на этого щенка! Можешь забрать его к себе и делай с ним что хочешь, но мне оставь толстуху!
Гора подумал немного, а потом пожал плечами:
— Ладно, забирай ее.
— А деньги? — Лимон указал на дипломат.
— Можешь взять их себе, если хочешь. С меня хватит и моей доли.
— Как скажешь.
Не сводя глаз с гиганта, он осторожно подошел к дипломату, открыл его и швырнул в него свой пакет с деньгами.
— Ступай за мальчишкой, Гора, и уведи его. Когда вы уйдете, я займусь бабенкой.
Великан колебался какую–то долю секунды, затем подошел к двери подвала, открыл ее и громко позвал:
— Эй, малыш, поднимайся сюда! Мы уходим! — И он начал спускаться по лестнице.
Глава 16,
в которой Пуля и Павлик покидают подвал — правда, в разное время
Я со странным чувством смотрела на спускающегося в подвал Гору. Мне на миг показалось, что он стал немного ниже ростом.
— Павлик, иди ко мне! Мы с тобой уходим. — Он протянул свою огромную руку мальчику. — Ты возвращаешься домой. Я обещал, что с вашей головы даже волосок не упадет, и свое обещание выполнил. Гора не любит болтать зря. Гора умеет держать слово.
Павлик послушно протянул великану руку.
— Значит, мы возвращаемся домой? — тихо спросил он.
— Разумеется! — Гора громко захохотал. — Об одном только прошу тебя, малыш. Ты уж будь поаккуратнее с ментами. Держи язык за зубами! Потому что, если ты начнешь болтать, Гора загремит в тюрягу.
Павлик с раздражением передернул хрупкими плечами.
— Ты мог бы мне об этом и не напоминать. Конечно же я никому ничего не скажу. Я не маленький! Даю слово космического рейнджера! — Он повернулся ко мне. — Ты слышала, Пуля, что сказал Гора? Мы возвращаемся домой!
