Никита Филатов - Огненный лис
- А почему тебе только? Живешь одна, что ли? - Поинтересовался Виктор, вслушиваясь в мирное гудение газовых горелок на кухне.
- Теперь - да, - ответила хозяйка и переменила тему:
- На работе устала ужасно... Сейчас кофе сварю тебе - и спать завалюсь. Не против?
Гость помотал головой. Потом, чуть помешкав, спросил:
- А почему ты меня сдала?
Вопрос был задан в упор, как выстрел. Девушка смутилась, но все же ответила:
- Знаешь... Я подумала, что ты чечен какой-нибудь. Или армянин.
- Ну и что?
- Гады они. Поезда взрывают, и вообще...
- О, - хмыкнул Рогов, - какой похвальный патриотизм!
- Да при чем тут... Слышал, в семьдесят седьмом году взрыв на Московском метрополитене устроили? Помнишь?
- Нет, - честно признался Виктор.
- У меня тогда братишка погиб. Десять лет ему было... У бабушки гостил.
- Извини. Извини, пожалуйста.
- За что? - Собеседница дернула плечиком. - Не ты же взрывал.
- Нет, - Виктор смущенно огляделся:
- Не удобно... Может, я пойду?
- Перестань. Ночь уже, ментов полно кругом. Здесь такой район...
- Да уж, точно.
Ко всему прочему, было ясно, что и пойти-то гостю сейчас некуда.
- Болит?
Рогов торопливо убрал руку от наложенной на рану повязки:
- Нормально. Даже не помню, когда... Наверное, об проволоку какую-нибудь задел.
- Врешь. Врешь ты все про проволоку. - Хозяйка протянула Виктору чашку кофе. - Это, наверное, они тебя?
- Нет, что ты... От пули след совсем не такой. Слава Богу, до того, чтоб попасть дело не дошло! А то бы...
Он запнулся на полуслове, пытаясь закончить мысль.
- А то бы ты здесь не сидел, верно? - Почувствовала затруднение собеседника хозяйка.
- Скорее всего, - печально согласился тот.
Попробовав и похвалив обжигающе-черную, ароматную жидкость, он продолжил:
- Знаешь, до сих пор трясет, не могу в себя прийти. По мне стреляли сегодня, запросто убить могли... Страшно было - до усрачки!
- Только не рассказывай, чем это ты так провинился, - попросила девушка. - Знать ничего не хочу.
- Хорошо. Не буду.
Как-то незаметно перевалило заполночь. Чистое, без единого облачка иссиня-черное небо заглянуло в комнату узорами созвездий через незанавешенное окно.
Город нехотя засыпал...
- Извини, - развела руками хозяйка. - Кровать у меня одна.
Потом, смешавшись, добавила:
- И комната тоже.
Виктор почему-то побоялся встретиться с девушкой взглядом.
- Вторая заперта... Она принадлежит моему бывшему мужу.
- А... где же?
- Он здесь не живет. И, надеюсь, больше вообще не появится.
- Неловко... В общем, я могу и на кухне.
- Как хочешь. Но можешь и вместе со мной лечь. Если, конечно, не брезгуешь.
- Ой, ну что ты!
- Только пожалуйста... Не надо, хорошо?
- Чего не надо? - Окончательно запутался Виктор.
... Щелкнув выключателем он сладко, до хруста в суставах, потянулся и нырнул под одеяло рядом с хозяйкой:
- Спокойной ночи!
- Не обижайся, ладно?
- Пустое.
- Нет, правда. Я же не знаю... Может, ты маньяк какой?
- Может, - вздохнул Рогов, прикрыл глаза и задумался.
Не спалось... Тревога минувшего дня и сейчас порождала под сердцем гнетущую, холодную пустоту.
Как же его опять угораздило? Как же вляпался-то?
Сколько лет избегал, сторонился неладов с законом... Из кожи вон лез, унижался, гордыню смирял - только чтобы вновь не оказаться на скамье подсудимых!
Ведь одного следствия... одного срока хватило с лихвой!
- Спишь?
- Угу, - голос у девушки был действительно сонный.
- Слушай! Все это стремно как-то. Валяемся вместе под одним одеялом...
- Ну и что? - Насторожилась хозяйка.
Рогов не знал, что сказать дальше, но все же нашелся:
- Просто поблагодарить тебя хочу. За кров, за заботу...
- Ладно, - пробурчала в подушку собеседница. - Не бери в голову.
- Нет, правда! Чувствую себя идиотом... Даже не спросил, как звать тебя.
- А ты спроси.
- Верно, - кивнул он и придвинулся ближе к хозяйке. - Начнем с начала... Здравствуйте, девушка! Позвольте представиться: меня зовут Виктор Рогов. А вас?
- Дарья.
- Очень приятно, - Виктор нашел в темноте теплую девичью ладошку, пожал:
- Чудное имя! У меня ещё не было ни одной Дарьи.
- Угу... И не будет.
- Ну, нет, - взмолился гость. - Я же не об этом... Я вообще - о знакомствах...
- Поняла. Но все равно - помни, что обещал! А то ведь не пожалею, что раненый, выгоню вон на все четыре стороны.
- Хорошо, хорошо, - отодвинулся Виктор на прежнее место.
Сейчас он готов был не только язык себе откусить.
- Кстати... Где ты работаешь?
- Проводником. Московское направление.
- А-а... - выразил сочувствие Рогов. - Это такие грязные, сидячие вагоны? Которые давно уже списывать пора? У нас, в Забайкалье, такие "бичевозами" называют.
- Сам ты... - обиделась неожиданно девушка. - Я на фирменном, на "Красной стреле" работаю! Там у нас все в порядке: никель, ковры, зеркала, комфорт...
- Круто, - признал Виктор. - И давно ты на "Стреле"?
- Пятый год. Знаешь, просто чудом на этот поезд попала! Там ведь все места - блатные.
- Так уж и чудом? - Не удержался Рогов. - Небось, обольстила начальничка-то?
- Дурак! - хмыкнула Дарья. - Все вовсе не так, как ты себе воображаешь.
- Да я, это...
- Раньше я на Кисловодск ездила, в Адлер... Но самый мрак - это угреться на какой-нибудь "трамвай" типа Ленинград-Бабаево!
- Как ты сказала? Трамвай?
- Ну, да. Трамвай и есть, потому что в пути у каждого столба останавливается. И вагончики, действительно - как ты описал. Бичевоз... Тоска, а не поезд!
- А на "Стрелу"-то все же как попала?
- Ну, стою один раз на платформе... - голос хозяйки звучал уже вовсе не сонно. Видимо, тема была ей приятна и интересна настолько, что отогнала усталость. - Стою, произвожу посадку. А мимо бригадир с "Красной стрелы" идет. Солидный такой, с бородкой! Глянул он на мои туфли драные, вздохнул... Зашел в вагон, а я там только-только все намыла, вылизала.
- Ну и что?
- Ничего. Ушел.
- Слезошибящая история, - пожал плечами Виктор.
- А через несколько дней меня в кадры вызвали. И отправили на "Стрелу". Вот так!
- Бывает. Мир - он ведь не без добрых людей. Вот ты, например.
- А что я?
- Как это - что? Ты ж меня, можно сказать, спасла!
- Слушай, перестань, а? - Хозяйка нежно ущипнула Рогова за ухо. - Все не знаешь, как меня отблагодарить, что ли?
- Угадала, - серьезно ответил тот. - Чувствую, что должник твой, но...
Дарья зажала рот гостя ладошкой:
- Хочешь, подскажу?
- Ага, - обрадовался Виктор.
- Пожалуйста, заткнись до утра. Я спать хочу - ужас! Четверо суток в дороге.
Не дожидаясь ответа, она повернулась на другой бок и почти мгновенно заснула.
А Рогов снова остался наедине со своей тревогой.
Тяжелые, бередящие душу воспоминания, казалось, рождались не в его измученном сознании - они втекали в комнату сквозь окно, проползали под дверью, сочились из толстых щелей паркета.
- Огненный Лис, - обреченно шепнул Виктор во тьму. - Опять ты... За что? Почему? Зачем ты меня преследуешь?
Накатило: выстрелы, следствие, суд...
Вернее - не суд, а заседание военного трибунала далекого Белогорского гарнизона.
... Это было жалкое и убогое, ни на что не похожее сборище, неуклюже пытавшееся соблюсти видимость общепринятых процессуальных норм.
На скамье подсудимых Виктор не сидел.
Он находился в зале - прямо перед председательствующим, в окружении нескольких свидетелей, военного дознавателя и старших офицеров своей войсковой части.
Слева, как и положено, затаился в бумагах обвинитель - зам гарнизонного прокурора.
Справа - адвокат с пикантной фамилией Буравчик. Из всех проживавших в Белогорске коллег по ремеслу он единственный мог по праву называться настоящим мужчиной: потому что остальные трое были по-просту женщинами.
Очевидно, именно это условие обеспечивало Буравчику неимоверный успех и популярность среди нуждающихся в защите - откровенно говоря, других достоинств у него не наблюдалось.
Адвокат Буравчик работал не за страх и не за совесть. Он работал за деньги... У его нынешнего подзащитного Виктора Рогова денег не было, поэтому предугадать исход дела не составляло труда.
- Прошу всех встать!
Виктор не пошевелился.
И дело вовсе оказалось не в неуважении к суду, нет. Просто ежедневное, многочасовое и по сути бессмысленное разбирательство вымотало его настолько, что у Рогова не осталось уже ни моральных, ни физических сил.
- Подсудимый, встаньте!
Вчера заместитель прокурора запросил для него шесть лет лишения свободы. Защитник промямлил что-то невразумительное... Но это было вчера.
А сегодня?
Сегодня уже звучали казенные, равнодушные слова приговора:
- ...К пяти годам... в колонии усиленного режима... может быть обжалован...
Первым желанием, появившимся тогда у Виктора, было: просто подняться и уйти.
Его ведь, по существу, никто не держал - конвоя в зале не было, не удосужились вызвать заранее. Поэтому пришлось ещё минут сорок в одиночестве, сидя на лавочке во дворе, дожидаться наряда и спецмашины.
