Дарья Калинина - Мираж в обручальном кольце
— Наконец-то явились! — приветствовала нас Галина. — Вас тут разыскивали.
— Кто? — хором спросили мы с Катькой.
— Двое парней на джипе, — ответила Галина. — Один рослый, упитанный, с располагающим таким лицом, а второй — высокий смуглый брюнет. Тоже симпатичный. Но какой-то грустный.
— И где они сейчас? — прошептала я, узнав в нарисованном портрете Серегу с Прапором.
— Уехали, — жизнерадостно объяснила нам Галина. — Эти менты, которых оставил нам Голованов, не пустили их в дом. Ребята несколько часов ждали вас в машине возле дома, а потом уехали. Кстати, они очень злились, что вы, девушки, уехали без спросу. Я имею в виду, менты злились.
У меня было почему-то такое чувство, что не они одни на нас злились. Честно говоря, я даже малодушно обрадовалась, что Серега и Прапор уже уехали. Иначе крупного скандала нам с Катькой было бы не избежать.
— Да, ваши приятели просили передать вам вот это, — спохватилась Галина, доставая из кармана наши с Катькой сотовые телефоны.
— Класс! — обрадовалась я. — А больше они ничего не просили передать?
— Они еще сказали, что завтра с утра снова приедут, — сказала Галина. — И просили вас их дождаться.
— Спасибо, — поблагодарили мы ее. — А где Толя?
— Ой, с Толей совсем плохо, — запричитала Галина. — Он вылакал все спиртное, какое оставалось. И все время бредит про свою жену.
— Про Татьяну?
— А вы ее разве знаете? — удивилась Галина.
— Немного наслышаны, — пробормотала Катька.
— Жуткая история с ней приключилась, — сказала Галина. — Вы ведь знаете, что родители Татьяны погибли в автокатастрофе, а она сама после этого помешалась?
— Да, — кивнули мы.
— На Толю эта история тоже наложила отпечаток, — сказала Галина. — Его с тех пор словно подменили. Он раньше был такой жизнерадостный, все время сыпал шутками. А с тех пор помрачнел и замкнулся в себе. Я очень удивлялась, чего это он. Мне всегда казалось, что он к Татьяне был не слишком сильно привязан. Но, видимо, я ошибалась.
— А вы были близко знакомы с Татьяной? — спросила я.
— Нет, что ты, — пожала плечами Галина. — Видела ее всего один раз. Когда у них с Толей была свадьба.
— Жаль, — сказала Катька. — А то Алекс тут поспорил с Веней, как в девичестве была фамилия Татьяны.
— И что они говорили? — неожиданно заинтересовалась Галина.
— Алекс утверждает, что она носила фамилию Каблукова, а Веня говорит, что Кабанова, — тут же предложила ей на выбор две фамилии Катька.
— Вот они оба и не правы! — улыбнулась Галина. — Вообще не понимаю, откуда они взяли эти фамилии. Ничего общего с настоящей фамилией Тани эти две не имеют.
— А вы знаете Танину фамилию? — затаив дыхание и боясь спугнуть удачу, спросила я. — Откуда?
— Петр был свидетелем на свадьбе у Толи, — сказала Галина. — Фамилия у Татьяны была Рюрикова. Согласитесь, историческая фамилия. И вдруг — Кабанова…
Мы с Катькой кивнули.
— Поэтому она и запала мне в память, — сказала Галина. — И я прекрасно понимаю Татьяну, когда она не захотела ее менять на Сомину, то есть на Толину фамилию.
— Так, — пробормотала Катька. — Спасибо вам.
После этого мы помчались наверх. Прихватив по пути телефон, мы ворвались к себе в комнату и принялись названивать в психиатрические больницы. Список их у нас был с собой. В справочных нас уже узнавали. И без лишних комментариев принимались искать новую пациентку. В третьей по счету больнице нам повезло. Это была городская психиатрическая больница номер 4.
— Татьяна Рюрикова у нас в компьютере значится, — после непродолжительного молчания раздался голос медсестры из телефонной трубки.
Мы с Катькой обменялись победоносными взглядами.
— А как можно ее повидать? — спросила Катька.
— Никак, — равнодушно сказала женщина. — Она…
— Вы не понимаете, это необходимо сделать в интересах следствия, — строгим голосом сказала Катька.
— Это вы не хотите меня выслушать до конца, — перебила ее медсестра. — В компьютере на эту женщину имеется лишь одна-единственная информация о дне поступления к нам и дата выписки. Больше она к нам не поступала.
— Разве это возможно? — удивилась Катька. — Я имею в виду, разве сумасшедшая может поправиться?
— Я не знаю, что вы имеете в виду. Но если состояние больного благодаря проведенному лечению стабилизировалось, то есть он не опасен для окружающих, то никто такого больного задерживать не будет.
— Так что в настоящий момент ее у вас в больнице нет? — разочарованно спросила Катька.
— Именно так, — подтвердила медсестра.
— А кто был ее лечащим врачом? Это вы сказать можете?
— Могу. Ее лечащим врачом был Герман Николай Семенович, — сказала медсестра.
— Он еще работает? Когда с ним можно поговорить?
— В его приемные часы, — сухо ответила медсестра. — Но вообще-то он целыми днями находится в больнице.
— А можно узнать, когда выписали Рюрикову?
— 18 ноября 1982 года, — сказала женщина. — Как я уже говорила, в связи со стабильным состоянием.
Повесив трубку, мы с удивлением уставились друг на друга.
— Очень странно, — сказала я. — И куда Татьяна делась после своей выписки? Если ее состояние настолько нормализовалось, что ее даже выписали из больницы, то почему Толины друзья больше никогда ее не видели? Зачем Толе прятать свою жену?
— В этом нужно получше разобраться, — сказала Катька. — Завтра с утра поедем в больницу. Найдем этого доктора Германа и выясним у него насчет Рюриковой поподробней.
— А вдруг он ее не помнит? — засомневалась я. — Хорошо бы нам раздобыть ее фотографию.
— А где мы ее возьмем? — спросила Катька.
— Может быть, у Толи есть? — предположила я.
Катька посмотрела на меня, как на круглую дуру, и выразилась в том смысле, что если Толю начинает трясти от одного упоминания имени своей жены, то вряд ли он все эти годы таскал ее портрет в своем нагрудном кармане.
— Попытка не пытка, — вразумляла я Катьку. — Все равно с Толей нужно поговорить.
И мы пошли к Толе. Он был еще более пьян, чем когда мы утром уезжали из дома. Честно говоря, он нас вообще не узнал. Требовать от него что-либо, а тем более фотографию жены было бесполезно. К тому же он принял нас с Катькой за Галину с мужем и с ходу понес нас. То есть их.
— Галя, Петька, зачем вы притащили меня сюда? — орал он. — Я же не хотел ехать. Не хотел! Я знал, что добром это не кончится. А теперь моя девочка, моя Настенька убита. И будь проклят тот, у кого поднялась рука на нее. Зачем мне жить, если Насти больше нет? Мне не стоит жить. Вся моя жизнь отныне бесполезна.
Он явно был намерен еще долго распространяться в том же духе, но его излияния прервали самым беспардонным образом. В комнате появились менты с Головановым и Судаковым во главе и Толю увели.
— Куда вы его? — спросила Катька.
— На допрос, — коротко рявкнул Судаков. — В деле появились новые улики.
— Знаем, — сказала я. — Это я нашла эту мерзкую кассету.
Голованов внимательно посмотрел на нас с Катькой. Дождавшись, пока его коллеги уведут Толю протрезвляться, он обратился к нам.
— Девочки, — сказал он нам, — у меня такое чувство, что вы все время крутитесь у меня под ногами. Не стоит вам это делать. У нас в деле есть уже два трупа. И мне бы сильно не хотелось, чтобы третий труп был похож на одну из вас.
— Можете удивляться, но наши с вами желания совпадают, — сказала Катерина.
— А раз так, то не могли бы вы не соваться в расследование этих преступлений? — спросил нас Голованов. — Поймите, вы сильно рискуете. Ваше дилетантское расследование может вывести одного из преступников из себя.
— Одного из преступников?! — воскликнула я. — А разве их несколько?
Голованов смущенно молчал, понимая, что сболтнул лишнее.
— Так сколько их? — с нажимом спросила Катька.
— Как минимум двое, — наконец произнес Голованов.
— Но откуда взялся второй убийца? — спросила я. — Настю убили совершенно точно так же, как и Валю, стукнули по голове чем-то тяжелым. А значит, орудовал один и тот же человек. Разве не так?
— Оба преступления похожи только на первый взгляд, — ответил Голованов. — На самом деле расположение раны на теле убитой девушки иное, нежели на первом трупе. И еще ряд более мелких деталей, по которым нашим экспертам удалось сделать вывод, что второе убийство совершено другим человеком. И только замаскировано под первое.
— Какой ужас! — прошептала я.
— Вот именно, ужас, — кивнул мент. — И поэтому я прошу вас быть предельно осторожными. Как я понимаю, вы в этой компании единственные, кто менее всего заинтересован в смерти хозяина дома и этой бедной девушки. Но все равно я не могу вас отпустить. Но хочу дать вам один совет.
