Анна Данилова - Нирвана с привкусом яда
Они стали выздоравливать.
Глава 29
Саратов, июль 2005 г.
Григорий был тенью Натана. И его приезд Алла восприняла как знак, что пора возвращаться в семью. И хотя ночь они провели в разных комнатах, Алла все же понимала, что рано или поздно они будут вместе, что это вопрос времени, и была готова к этому. Конечно, с Гришей ей никогда не будет так хорошо, как с Натаном, но душевный покой она обретет, и жизнь ее очень скоро наполнится новым смыслом. Гриша очень хорошо на нее действовал. Всегда. Даже когда она жила с Натаном. Она радовалась каждый раз, когда он появлялся в их доме. Знала, что нравится ему, но старалась не кокетничать, не дразнить его, хотя могла бы это себе легко позволить хотя бы ради развлечения. Гриша был такой же серьезный и основательный, как и его брат. А еще очень надежный, что также привлекало Аллу. Что же касалось любви, то сердце ее уже было открыто новому чувству, и здесь проявились дремавшие до этого времени практицизм, рационализм, страх одиночества и неистребимое жизнелюбие. Она была уверена, что полюбит Гришу, потому что не любить его невозможно.
Почти до утра они разговаривали обо всем, что было связано со смертью Натана, о московских делах, бизнесе, доме и планах на будущее. Гриша предложил ей пожить у него, чтобы немного прийти в себя, сказал, что любит ее, и, как ей показалось, был сильно разочарован, когда понял, что это признание не произвело на нее должного впечатления.
– Я знаю. – Она сжала его большую ладонь в знак признательности за его любовь и желая показать ему, что и у нее к нему есть определенные, схожие с любовью чувства.
Они долго просидели на диване обнявшись, как близкие люди, но ни у Аллы, ни у Григория не возникло сексуального желания, что объяснялось для обоих новизной чувств и невидимым присутствием Натана, о котором говорилось постоянно.
Когда же Гриша начал расспрашивать о расследовании, о котором упомянула перед своим уходом Женя, Алла со свойственной ей эмоциональностью рассказала ему об открывшихся совершенно случайно фактах, связанных с гибелью ее подруг. На Гришу две пары погибших в автокатастрофе девушек-однофамилиц произвели большое впечатление. Он, уставший с дороги и утомленный своими же фантазиями, связанными с его будущей жизнью с Аллой, словно проснулся, взбодрился. А еще – успокоился, что Алла задержалась здесь не из-за мужчины, которого Гриша придумал и которого боялся… Григорий сразу же заинтересовался этим делом! Как могли на одном и том же месте погибнуть девушки, ровесницы, с одинаковыми именами и фамилиями? Он тут же предположил убийство второй пары девушек, о чем и сказал Алле.
– Мы тоже это поняли, но вот дальше не продвинулись ни на шаг…
– Что ж, давай порассуждаем вместе. – Он поудобнее устроился на подушках, обнял рукой Аллу и задумался: – То, что твои подруги жили под чужими именами, – это, я думаю, тебе понятно?
– Нет, не понятно.
– Хорошо, давай зайдем с другого бока. Если бы не смерть твоих подруг, всплыло бы дело о смерти тех, первых девчонок?
– Нет, наверно.
– А я просто уверен! Потому что тогда, в 1997 году, произошел несчастный случай. Бедные девочки разбились из-за того, что одна из них, что была за рулем, не справилась с управлением, возможно, уворачиваясь от встречной машины, резко свернула и влетела в дерево… Скорее всего, так и было. А вот спустя пять лет погибли совершенно другие девчонки, присвоившие себе по каким-то нам неизвестным причинам фамилии Воробьевой и Капустиной.
– И на этом же месте?
– Именно!
– Натан…
Он сжал ее плечо до боли. Она снова допустила промашку. Опять назвала его Натаном. Щеки ее горели огнем. Она сидела в объятиях Гриши, видела свое отражение в синем стекле окна и спрашивала себя, как могло такое случиться, что она так скоро допустила его к себе, что восприняла его приезд как нечто само собой разумеющееся. Плавно перешла из хозяйских рук Натана в хозяйские руки его родного брата. Гришу-то понять можно, он всегда испытывал к ней чувства, которые трудно назвать просто родственными. Он любил ее как женщину, и она это чувствовала, а если и Натан замечал это, то, быть может, даже радовался тому, что его жена нравится его родному брату, что он желает ее, что приходит к ним, чтобы полюбоваться ею… Натан был уверен в том, что дальше флирта у них дело не зайдет. Он верил ей… Натан…
– Ты хочешь объяснить мне что-то важное, но я не понимаю тебя… Пусть мои подруги жили под чужими именами. Что дальше?
– А то, что они вместе с чужими именами надели на себя броню, защиту, понимаешь?
– Нет.
– Алла, пойми, люди не станут присваивать себе чужие имена, жить по чужим паспортам, если у них совесть чиста. Значит, твои подруги натворили в молодости дел, вот и скрывались под чужими масками.
– В это трудно поверить, но если даже и предположить такое, то каким образом они могли присвоить себе чужие паспорта? К тому же паспорта девочек, которые погибли?.. Кажется, после смерти паспорта отдают в милицию или в загс…
– Да кому нужны паспорта умерших девочек? Знаешь, сколько мертвых душ работает и получает зарплату, а то и селятся пачками на квартирах, которые потом продаются… Существует хорошо отлаженный механизм, позволяющий пользоваться паспортами умерших людей, где задействованы работники загсов, паспортных столов милиции… Так что твои подруги могли эти паспорта просто-напросто купить.
– Хорошо, пускай они эти паспорта купили и жили с ними несколько лет. Уж больше пяти, это точно, потому что я знаю их пять лет – два года до замужества и три после. Что дальше?
– А то, что настал час расплаты. Или же, что более всего вероятно, они просто кому-то помешали, и их смерть, их убийство никак не связано с тем делом, из-за которого им пришлось менять фамилии… Девочки оказались не в то время и не в том месте, другими словами, стали свидетелями какого-то преступления… И их решили убрать… Но вот тут-то и загвоздка…
– В смысле? – Алла с трудом улавливала нить его рассуждений.
– Понимаешь, милая… – Григорий на миг потерялся в своих мыслях и чувствах и знал только одно – что он здесь, в Саратове, и сидит сейчас рядом с Аллой, и держит ее в своих объятиях. «Господи, сделай так, чтобы это не было сном…» – Я хотел сказать, что убийца обычно старается замести свои следы и, замышляя преступление, прежде всего думает о своей безопасности, чтобы труп жертвы, к примеру, долго не нашли, а если бы нашли, то лучше бы эту смерть сочли несчастным случаем, так?
– Так. – Он говорил очевидные вещи.
– Здесь же все выглядит иначе: убийца сделал все возможное, чтобы на это преступление обратили внимание… Понимаешь, все нарочно подстроили, чтобы в прокуратуре или где там… схватились за головы и ахнули: ну ничего себе?!
– Но почему-то не ахнули… И Диденко случайно наткнулся на эти фамилии… Только потому, что я приехала и начала интересоваться этой катастрофой…
– Но все же наткнулся на след Капустиной и Воробьевой в архиве… А если бы не нашел их, ты бы уже давно отнесла цветочки на могилку подружкам, да и вернулась бы домой, в Москву, ко мне… – Он поцеловал ее в макушку.
– Да, именно так все оно и было бы. Но зачем убийце обращать внимание органов на это преступление?
– Говорю же – загадка! – развел руками Григорий. – Арбуз хочешь?
Глава 30
Саратов, июль 2005 г.
Никогда еще Вилли не чувствовал себя таким разочарованным. После беседы с экспертом он плевался, как если бы вместо того, чтобы поговорить по душам с лауреатом Нобелевской премии, ему пришлось провести битый час в обществе дауна. Склонный к алкоголю эксперт, за хорошие деньги позволивший уговорить себя порыться в своем личном архиве и откопавший дело Капустиной и Воробьевой, за пузатой бутылкой «Смирновки» признался антиквару, что машину осмотрел поверхностно, он уверен был, что девчонки разбились потому, что на крутом спуске с горы не справились с управлением и, как следствие, врезались в сосну… Вилли, надеявшийся услышать дорогостоящее признание о том, что эксперта подкупили или что его заставили написать соответствующее несчастному случаю заключение под давлением или угрозами, готов был завыть с досады… Какая пошлость!
– Ты бы мог, друг, заработать на этом деле такие бабки… А ты поленился даже проверить тормоза! Да тебя убить за это мало.
Эксперт, потрепанный мужичонка, лысоватый, с испитым лицом, в потертых джинсах и выгоревшей черной рубашке, смотрел на него с удивлением.
– Неужели шланг перекусили?
– Это ты у меня, идиот, спрашиваешь! – воскликнул в сердцах Вилли. – Был у тебя единственный шанс в жизни заработать приличные деньги, да ты и его упустил… Так и жизнь пройдет мимо…
Они сидели в пивном баре неподалеку от дома, где жил эксперт, и Вилли зачем-то поил его дорогущей водкой. В тарелке поблескивала жирком пересоленная селедка.
– Ты машину-то вообще осматривал, может, заметил что интересное? Багаж какой…
