Ева Львова - Вердикт: невиновен!
Вечерняя Москва переливалась огнями, гудели машины, и манили увеселительные заведения. Пиццерия на Покровке, где я никогда не была, но куда всегда мечтала зайти, оказалась выдержана в средиземноморском стиле. Мне сразу же понравился маленький уютный зал и вкуснейшая брускетта с домашним итальянским вином. Леонид ел с аппетитом, отдавая должное и пицце, и вину, хотя был за рулём. Я намекала, что можно взять такси, но мой кавалер отверг эту идею.
– Не хватало, чтобы наш разговор услышал посторонний, – недовольно сказал он, подливая в свой бокал из хрустального графина.
Заинтригованная, я ждала, когда же моя любовь заговорит о чём-то таком, что не предназначено для посторонних ушей, но монолог отвергнутого коллеги вертелся в основном вокруг вероломства Маши Ветровой.
– Машка ещё пожалеет, – говорил Леонид, с аппетитом налегая на салат из морепродуктов. – Конечно, у отца имеется коттедж на Новой Риге и обширные связи в сфере юриспруденции, но и у меня со временем всё это будет. А вот с интимной стороной жизни у Машеньки возникнут большие проблемы. Папа вожделеет каждую проходящую мимо даму. Мать с этим смирилась и дала отцу полную свободу, но я очень сомневаюсь, что Машку такая ситуация устроит.
Устинович-средний замолчал, и я, привыкшая к тому, что Борис живо интересуется всеми моими делами, решила обсудить с ним свои проблемы:
– Лёнь, помнишь, ты рассылал в колонии запросы по делу Глаголевой?
– Допустим, – согласно кивнул головой Леонид.
– В тот день у меня украли адвокатское удостоверение, а сегодня в архиве какая-то дамочка по нему обратилась с запросом. Причём запрашивала нужный мне приговор. Как ты думаешь, кто бы это мог быть?
– Да брось ты работой голову забивать, – недовольно поморщился Устинович-средний. – У людей жизнь рушится, а ты из-за какого-то древнего приговора расстраиваешься. Ты лучше послушай, какая у нас сегодня история произошла. Прямо с утра заявился папочка с букетом цветов, а Машка, как обычно, пришла на работу только к одиннадцати. Так Эд Георгиевич сначала отчитал Ветрову за опоздание, а потом бухнулся на колени и давай просить её руки. Можешь себе представить, как мы с Кирой Ивановной веселились на кухне…
Вполуха слушая Леонида, я достала «Самсунг Гэлакси» и, чтобы не умереть со скуки, принялась чистить память аппарата.
– И со здоровьем у отца неважно, – не замечая моего томления, продолжал Леонид. – Мать каждый день ходила к нему готовить парные котлетки из телятины, а Машка разве будет возиться с диетой для язвенника? Отец у неё загнётся через месяц.
– Мы в кино не опоздаем? – оторвав глаза от дисплея коммуникатора, напомнила я о цели нашего свидания.
– В кино? – растерялся Леонид. – Ах да, в кино! Ну что же, пойдём, посмотрим новое творение режиссёра Мережко.
Расплатившись по счёту, мы вышли из пиццерии и пешком направились к кинотеатру. Фильм мне не понравился. Был он затянут, со слабым сюжетом и состоял из недомолвок и полунамёков. Леонид, хоть и проспал три четверти картины, устроил подробный разбор просмотренного произведения.
– Автор явно пытался снять фильм в стиле нуар, но не справился с поставленной задачей, – помогая мне надеть пальто, принялся рассуждать кавалер. – Для нуара не хватает мистической составляющей. Нужно вставить побольше многозначительных длиннот и сделать бодигарда главной героини посланцем адских сил. Тогда было бы понятно, кто этот персонаж и что он делает в картине. Пусть бы у него для большей убедительности и живости образа были на спине чёрные крылья, когда он голый мылся в душе. И вообще, непонятно, с чего это вдруг картина называется «Красная комната»?
– Действительно, непонятно, – вяло откликнулась я, застёгивая пуговицы пальто и стараясь не показывать то ужасающее раздражение, которое Устинович-средний у меня вызывал. Совершенно неожиданно я поняла, что всё это время любила вовсе не Леонида, а некий придуманный образ, ничего общего не имеющий с этим занудным напыщенным парнем. – Ну, Лёня, спасибо за прекрасный вечер, я, пожалуй, поеду.
– То есть как это «спасибо»? – удивился былой предмет моего обожания. – Ты что же, домой собралась?
– Поздно уже, – скупо улыбнулась я, даже не пытаясь скрыть разочарование, явственно звучащее в голосе.
– Подумаешь, поздно! Поедем ко мне, я мать отправил к бабушке, – заговорщически понизив голос, проговорил Устинович-средний.
– А как же Борис? – с деланым безразличием осведомилась я.
– С Джуниором я договорился. Я всё ему объяснил, и брат меня понял. Он же мужик!
Я представила себе, что сейчас творится в душе кудрявого друга, и заторопилась к машине Леонида, но вовсе не для того, чтобы ехать к нему и продолжать неудавшийся вечер.
– Где Боря? К кому пошёл ночевать? – взволнованно спрашивала я на ходу.
– Понятия не имею, – безразличным голосом отвечал Леонид, распахивая передо мной дверцу машины.
Чёрствость кавалера начала меня утомлять, и я, усевшись на переднее сиденье, капризно протянула:
– Ну ладно, поедем к тебе. Только сначала завези меня на Тверскую.
– Зачем это? – насторожился Леонид.
– Куплю себе бельё, халатик, тапочки, пену для ванны, кремы всякие – не могу же я оставаться в доме у мужчины и не иметь там своих вещей?
Леонид замялся, покрылся испариной и, не поднимая глаз от трещины в асфальте, торопливо проговорил:
– Знаешь, Агата, ничего не получится. Я вспомнил, у меня есть срочное дело.
– Как жаль, – жеманно тянула я, – а я уже подумала, что ты не случайно рассказываешь мне про Эда Георгиевича и Машу. Думала, ты хочешь сделать мне предложение, чтобы утереть Ветровой нос. Она выходит замуж за твоего отца, ты женишься на мне – разве не об этом ты говорил в пиццерии? Я что, тебя неправильно поняла?
При упоминании больной темы Леонид сжал челюсти так, что скрипнули зубы, и, с трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть меня по капризному лицу, выдохнул:
– Куда тебя отвезти?
– Подбрось в Кривоколенный переулок. Я у конторы свой транспорт оставила, – веселилась я.
– Желание дамы для меня закон, – с облегчением вздохнул Устинович-средний, усаживаясь за руль.
К адвокатской конторе мы подъехали за полночь. Но, несмотря на поздний час, из окон офиса пробивался свет. Заметив рядом с «Мини-Купером» запаркованный «Форд» Бориса, я выскочила из машины и побежала к крыльцу, на ходу доставая из сумочки ключи.
Борис не спал. Он сидел за компьютером и раскладывал пасьянс «косынка». Перед ним стояла нетронутая бутылка водки и чашка с остатками чая.
– Чего примчалась среди ночи? – сдержанно поинтересовался кудрявый друг.
– Борька, я тебе такое сейчас расскажу! – с фальшивым оптимизмом закричала я.
– Ты зачем, спрашиваю, пришла? Почему не поехала с Лёнчиком?
– Не захотела – и не поехала.
Тоже мне, командир нашёлся! Всё время решает за меня, что мне делать, как будто я пустое место и от моего желания ничего не зависит!
– Мне Лёня сказал, что ты ночевать у нас будешь, – не унимался Борис.
– Мало ли что тебе сказал Лёня, – начала злиться я. – Я сама знаю, куда и с кем мне ехать. Если мешаю, я уйду.
Я повернулась и сделала вид, что направляюсь к дверям.
– Да ладно, не дуйся, – испугался Борис. – Оставайся. Только двоим здесь спать негде. В приёмной один диван, и тот не раскладывается.
– Это ничего, как-нибудь устроимся, – отмахнулась я. – Хочешь узнать сенсационную новость? В колонии Эмма Глаголева родила двойню – девочку и мальчика.
– Вот это фортель она выкинула, – усмехнулся Борис. – Я же говорю, что профессора убил парень. Теперь осталось только решить, который из двоих – твой подзащитный Мызин или взяткодатель Миносян.
– Почему ты не рассматриваешь кандидатуру сестрицы, а ограничиваешься только братом? – напустилась я на Бориса. – Я, например, вполне допускаю, что они действовали в сговоре. Лиза Исаева запросто может оказаться родной сестрицей Миносяна. Тогда всё сходится: Миносян сделал вид, что ушёл, а сам вернулся и, пока Лиза отвлекала профессора, всадил ему в спину кинжал.
– С тем же успехом всадить кинжал мог и Мызин, – не соглашался Борис.
– Ты видел Мызина? – повысила я голос. – Вот именно, что не видел. Это недоразумение не то что убить, ударить толком не сможет. И вообще, почему мы до сих пор не задались вопросом: а где, собственно, сама Эмма Глаголева?
– Так наведи справки, на то ты и адвокат, – наставительно посоветовал Борис.
– Как же долго они отвечают на запросы, – открывая и просматривая почту, сокрушалась я. – Письмо из Судка ещё не прислали, хотя и обещали.
– Когда ты отправила запрос?
– Сегодня утром.
– Ну, ты даёшь! Может, тебе в режиме онлайн выдавать информацию?
– Хорошо бы. Слушай, Борь, ты был дома?
– Что я там забыл? Позвонил по телефону, и мать поехала к бабушке. Поплачут вместе, легче станет.
