Юлия Терехова - Хроника смертельного лета
– Мы послали запрос в таксопарки на предмет подтверждения алиби Рыкова еще вчера. Пока результата нет. Но прошло мало времени… Плотно занимаемся самой Стрельниковой – может быть, она все-таки кого-то знала из этой компании раньше, но этот кто-то тщательно факт сей скрывает.
– Не лишено смысла, – одобрительно кивнул Лежава.
– Надо провести следственный эксперимент, – заявил Глинский, – проверить, насколько приглушенными должны быть звуки в гостиной во время преступления, чтобы никто ничего не слышал.
– Это нужно сделать в первую очередь, – подал голос Зубов. – Я не исключаю круговую поруку в этой теплой компании. Они довели меня до белого каления, утверждая, что никто из их добрых друзей не способен… они знают друг друга сто лет и так далее… Может, угробили девушку все вместе…
– Но на самом деле ты ведь так не думаешь?
Зубов пожал плечами:
– Допускаю, как невероятную гипотезу. И вот еще что. Я хочу попросить следователя поднять дело о хищении наркотиков в Склифе.
Лежава повертел в руках очки. Пользоваться ими он стал совсем недавно и до сих пор стеснялся, как школьник. Но они совершенно неожиданным образом стали помогать ему в его размышлениях – методично складывая и раздвигая дужки, он неизменно наводил порядок в мыслях и расчетах. Сейчас же его мысли занимало это страшное убийство. Лежава ненавидел душегубство вообще, убийства женщин – в частности, а сексуальное насилие он, чистокровный грузин, воспринимал как личное оскорбление.
Глядя на него, Зубов подумал о том, что еще минут пять – и очкам хана, но тут полковник словно очнулся и поднял на него усталые глаза.
– Склиф… Кажется, припоминаю. Там свистнули приличную партию наркотиков. И сделал это какой-то местный наркоман, из своих?
– Врач-анестезиолог, – с готовностью подтвердил Зубов. – Причем наркотики так и не нашли. Скорее всего, он их продал, поскольку если б он их все употребил сам за такой короткий срок, несомненно, копыта бы откинул. Но Юрий Смолин, так звали того наркошу, наотрез отказался сообщить, куда он дел такое количество фентанила и морфина. Но поскольку один из свидетелей работает в реанимационном отделении Склифа, то можно предположить связь…
– Не обязательно прямую связь, – задумчиво отозвался Лежава. – Ты там, смотри, осторожно. Если его сообщник все-таки работал там и продолжает работать – важно его не спугнуть. Там может быть многоуровневая цепочка сбыта, Не наломай дров.
– Постараюсь не наломать, – кивнул Зубов.
– Будь добр, уж постарайся, – проворчал Лежава. – А что там с этим диском? Можно подробнее? – попросил полковник.
– «Травиата» в постановке Ла Скала, – доложил Виктор. – Презентовал Мигель Кортес и как-то там его еще, не выговорю без шпаргалки… Во время вечеринки не прослушивалась и, по словам свидетелей, даже не распечатывалась. При осмотре места происшествия мы нашли в проигрывателе аудиодиск. За диваном обнаружили целлофан, надрезанный, по-видимому, тем же скальпелем, а под столом – коробку со вторым диском со следами крови. Результатов экспертизы по этому пункту еще нет, но я почти уверен, это кровь Стрельниковой.
– Поторопите экспертный отдел, – попросил Зубов. – Хотелось бы действовать наверняка.
– Так же срочно надо провести ДНК-экспертизу на предмет идентификации спермы, обнаруженной в трупе. Ну, хоть к завтрашнему утру. А лучше сегодня, – Виктор просительно заглянул полковнику в глаза.
– Можно подумать, мой звонок что-то решает, – хмыкнул Лежава. – Позвоню, конечно.
– Я сейчас еду к ее матери, а затем с ордером на обыск домой к погибшей Стрельниковой, – сказал Зубов и поднялся. – Разрешите идти?
Мать Стрельниковой жила в старом шестиэтажном доме на Тверском бульваре. Печальная женщина лет сорока пяти, она недавно вышла замуж, и ее супруг, немолодой состоятельный армянин, расселил коммуналку, комнату в которой она занимала. Теперь семье Малакян принадлежала четырехкомнатная квартира с видом на бульвар и на театр. Правда, ремонт все еще шел, и Зубову пришлось перешагивать через стопки кафельной плитки, свернутые куски коврового покрытия и прочее строительное барахло. Среди всего этого разгрома, на стуле, словно окаменев, сидела Наталья Борисовна Стрельникова-Малакян. Она не плакала, но безжизненное лицо ее походило на античную маску трагедии.
– Это я во всем виновата, – проговорила она, – напрасно я согласилась, чтобы Сурик покупал Полечке квартиру. Но он так хотел сделать моей девочке приятное…
Сурен Саркисович Малакян, невысокий, плотный и почти полностью седой человек лет шестидесяти, обнимал жену и приговаривал с легким акцентом:
– Поплачь, дорогая, поплачь…
Но Стрельникова тупо смотрела перед собой. Майор понимал, что расспрашивать несчастную женщину, по крайней мере, безжалостно, но выхода у него не было.
Он порылся в папке с документами.
– Наталья Борисовна, – обратился к ней Зубов, – посмотрите этот список, пожалуйста. Может быть, вы встретите здесь знакомое имя? Может, дочь что-нибудь говорила вам о ком-то из них?
Стрельникова пробежала глазами список и равнодушно вернула его майору.
– Нет, я не знаю этих людей. Простите, мне трудно сосредоточиться… Нет, я их не знаю…
– Не торопитесь, Наталья Борисовна. Неужели среди знакомых вашей дочери нет мужчин по имени Андрей? Сергей? Допустим, Мигель – имя редкое в наших широтах… Олег, Антон?
– У Полечки много знакомых мужчин… слишком много… – прошептала женщина безучастно, – но она меня с ними не знакомит. Не знакомила…
– Понятно, – вздохнул майор. – А знакомые женского пола? Вы знаете каких-либо ее подружек? На работе? Она и школу-то не так давно окончила, может, общалась с кем-нибудь?
– Нет… не помню… – медленно проговорила Стрельникова. – Может, и есть какие подружки – на курсах, например…
– На курсах? – встрепенулся Зубов. – На каких курсах?
– Курсы английского языка, – пояснила она. – В феврале она поступила на курсы. Может, она там с кем-нибудь познакомилась?
– Еще кто-нибудь? – с надеждой спросил Зубов.
– Не знаю… – проговорила Стрельникова. – Разве что Оксана Кияшко, ее школьная подруга. Вот она бы вам много чего могла рассказать про Полечку. Та с ней делилась секретами. А вот со мной перестала. Как я вышла замуж, точно черная кошка между нами пробежала, – она издала долгий, тоскливый стон, более похожий на вой раненого зверя и уронила голову на руки. Теперь женщина сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, и выла, выла, выла…
– Нам необходимо проехать сейчас на квартиру вашей дочери и провести осмотр помещения, – сказал майор. – Мне жаль, что приходится тревожить вас этим…
– Я понимаю, – кивнула она. – Я понимаю. Здесь пешком совсем недалеко.
– Я на машине, – поднялся Зубов. – Где она жила?
– На Новом Арбате, дом шесть. Она прописана по-прежнему здесь, но жила на Новом Арбате.
– На Новом Арбате? – Зубов напрягся. – Простите, мне нужно позвонить… Глинский трубку схватил сразу же, словно ждал его звонка.
– У меня ЧП, – негромко произнес майор. – Посмотри там, где адреса свидетелей записаны. Кто-то из них живет на Новом Арбате. Кто?! Ничего себе. А дом? Шестой?
Могло ли быть это простым совпадением?
– Слушай, Виктор, – горячо зашептал Зубов в трубку. – Этого молодца уже выпустили? Узнай, я подожду… Нет? Придержи его у себя… Тяни время… О детстве там расспроси, еще чего-нибудь… Не знаю, сколько!!! Мы сейчас поедем осматривать квартиру, а потом я зайду к… Ну ты понял?.. Пока я тебе не позвоню, не отпускай его, понял, генацвале?..
Полина Стрельникова жила на втором этаже некогда престижного дома, в цоколе которого располагался дорогой ювелирный магазин. Однокомнатная квартира была хорошо отремонтирована и обставлена. Интересно, кто девушку содержал? Мать? Отчим? Папики?
– Откуда у вашей дочери такие средства? – спросил он.
– Сейчас трудно найти хорошую работу… – прошептала Стрельникова. – Полечке помогали Сурик и друзья…
Пригласили понятых, и работа началась. Уже через четверть часа стало ясно, что приехали они сюда не впустую. В ящике комода Зимин нашел пачку фотографий – весьма откровенных, главным действующим лицом которых была белокурая красотка Полина Стрельникова.
«Зарегистрируй их как-нибудь, чтобы мать не увидела, – шепнул майор Зимину. – А то ей только не хватает узнать, что ее дочь – порномодель. А неплохо бы найти фотостудию, а, Жень?»
– Ну да, – усмехнулся Зимин, – а еще лучше, автора…
– Ты хватил! – воскликнул Зубов. – Фантазер! Такие ребята почище шпионов шифруются. Давай, дальше ищи…
И тут он понял – что-то зацепило его внимание. – Дай-ка еще раз взглянуть… Так и есть! На фотографии он ясно различил маленький крестик на длинной тонкой цепочке – единственное, что было на обнаженной девушке.
– Необходимо увеличить, – щелкнул майор по глянцевой картинке, – мне нужно изображение этого крестика в натуральную величину.
