Лариса Соболева - Портфолио в багровых тонах
— Кобра, что ли? — выговорил водитель.
Лена приподнялась на руках, получилось, она и кобра смотрят друг на друга. Этого стерпеть Федосов не смог, двинул к фотографам:
— Эй! Эй! Охренели? Уберите кобру, иначе…
И осекся от взгляда Лены, повернувшей к нему голову. Этот взгляд красноречиво говорил: лучше умру от укуса кобры, чем с тобой проведу хотя бы час. Павел сел на стул за свободный столик, впрочем, столики здесь были свободны все, зал сняли полностью вместе с бассейном, растениями, освещением и пустыми столами. Фотосессия продолжалась. Минут через десять к его столу подплыла молодка лет тридцати двух-трех, закурила длинную сигарету и присела рядом без приглашения. Взглянув оценивающе на Павла, усмехнулась:
— Не бойся, кобра… как бы это сказать… она импотент. Ну, без яда. У нее что-то там удалено.
— Ты фотограф? — успокоился Павел и решил завязать диалог от скуки.
— Любитель. Профи здесь только Лелик, а мы развлекаемся.
— Кто — вы? — осведомился он.
— Просто мы. Жены занятых мужей. Это твоя девочка?
Федосов счел ее любопытство бестактностью, потому не ответил. Его раздражали нагловатые бабы, которым повезло женить на себе мешки с баблом, от успеха у них закружились пустые головки, они наполнились самоуверенностью, что имеют право лезть во все закоулки. Будто он не проигнорировал ее вопрос, а дал положительный ответ, мол, да, девочка принадлежит мне, я законный ее хозяин, она сказала:
— Красивая. И не дура. Но лучше бы она была дурой.
— Это ты к чему?
Она повела ярко накрашенными глазками в его сторону, хитро сощурилась, промурлыкав тоном, который должен был подчеркнуть философский склад ума:
— Красота и глупость — идеальный вариант для успешного мужчины. А красота и ум вместе — изъян.
Он не был склонен заниматься расшифровками намеков хорошо подвыпившей бабы. Федосов пристально следил за гадюками, ползающими по Лене, по всей видимости, рептилии напуганы не меньше Павла. Но все закончилось благополучно где-то через час, Лена пришла в джинсах и клетчатой рубашке, но в гриме.
— Ты не смыла раскрас, — напомнил Павел.
— Дома смою, — коротко сказала Лена. — Идем?
Она выглядела утомленной, но что нравилось Федосову — никогда не ныла. И сейчас, когда он сказал (не предложил, а поставил ее перед фактом), что они ужинают в ресторане, Лена только кивнула, дескать, я услышала и покоряюсь. За ужином она ела мало и молчала, собственно, разговорчивостью Лена никогда не отличалась, а ему хотелось… и поговорить тоже.
— Не страшно было? — спросил Павел. — Когда по тебе гадюки ползали?
— Страшно, — призналась она. — Гадюк мало было. Они без яда.
— Скажи, а зачем тебе это? Ну, съемки и остальное?
Лена слегка пожала плечами, но имея не очень удобную привычку говорить правду, в данном случае слукавила. Зачем кобры и гадюки? — Да потому, что столько ей не заработать за год, потому и терпела скользко-шершавых гадов. У Федосова Лена не просила денег из принципа, а он бы дал, но, конечно, потребовал отчета, зачем ей деньги. Сейчас сказать правду нельзя, врать не умела, вот и пожала плечиками, мол, сама не знаю, ну, типа каприз. А Павла напрягало, что она никогда ничего не просила, он считал, Лена не просто игнорирует его, она унижает. Иногда он открыто бесился, однако при всей своей анархической натуре, славившейся несдержанностью, Федосов держал себя в руках.
— Хочешь, в этом году победишь ты? — неожиданно предложил он.
Она ничуть не удивилась предложению, глаза ее не оживились, не загорелись азартным огнем предвкушения победы. Размешивая соломинкой коктейль в стакане, Лена смотрела в сторону, вяло проговорив:
— Купишь корону из фальшивого золота со стекляшками Сваровски, которые гордо зовут изумрудами и сапфирами? Победа тоже будет фальшивая. Не хочу.
— А бывает так, чтобы ты хотела хоть что-нибудь? — процедил Павел, заводясь и краснея от гнева.
Она подняла на него холодные глаза и сказала всего два слова:
— Да. Хочу.
После этих двух коротких слов, ударивших душу, а смысла в них было на целый трактат о любви собаки к палке, которой ее колотят, Павел сразу поднялся. Не желая, чтобы свое «хотение» Лена озвучила вслух, он, кинув деньги на стол, буркнул:
— Поехали. Уже поздно.
Собственно, что можно предъявить ей? Ровным счетом ничего, договорились-то на берегу, он принял условия — какие претензии? Полагал, это ненадолго, а вот, поди ж ты, растянулась связь и затянула! Его затянула, не ее. Впрочем, Павла устраивали и однобокие отношения, до недавнего времени они были сносными. Но случился инцидент, после которого он понял: Лена его не простит…
12
За два дня солнце высушило лужи размером с озера, немногим ранее сушка удавалась светилу всего за пару часов, но в этом году оно рановато остыло. Ника возобновила съемки. Повторяться она не умела, композиции выстраивала заново, да вот беда: не хватало девчонок, на съемки пришли не все, Анжела с Леной нынче при работах. Эдик притащил двух девиц им на замену, но с печатью на лицах: безнадежно глупа! Пришлось довольствоваться тем, что есть, той же Тамарой — богиней, не меньше. Но эту хренову богиню хотелось удавить, в кипяток окунуть, чтоб хоть как-то пробудить. Поставила Ника ее на кубик, под воздушным плащом на ней одни трусики. Сама легла на пол и просила только поворачиваться на месте, глядя в камеру. В ка-ме-ру! Значит, вниз, на Нику. Это элементарно. С задачей справилась бы девочка из детсада, но Тамаре повернуться и одновременно глядеть в заданную точку…
— Ты сегодня и листика салата не съела? — съязвила Ника.
— В каком смысле? — поправляя плащ на плечах, спросила Тома.
— В прямом! У тебя что, сил нет переступить с ноги на ногу? Так пойди и кусок мяса, блин, сожри!
— Я боюсь упасть…
— Не смеши! — перебила Ника, зверея. — Упасть она боится. Откуда? С этого куба?
— Но я устала…
— От чего?!
— Девочки! Девочки! — захлопал в ладоши Эдик, идя к ним. — Перерыв! Идите, подышите свежим воздухом, водички попейте… Ну, живенько, живенько!
— Эдик, веди следующую, — потребовала Ника. — Не могу видеть эту инфузорию. Кстати, ты договорился с крутыми дядями насчет их шикарных колес?
— Естественно. Почти все согласны дать машины для съемок.
— Тогда готовь парней, слава богу, хоть они пришли, и… Викторию.
— Опять Викторию, — вздохнул Эдик.
— Найди лучше, — огрызнулась Ника. — Она хоть не корчит глупых рож, а эти… только со спины можно снимать. Пусть ждут. Надоели. Ой, еще Эве скажи, пусть оденется в джинсу.
— Эва? — поморщился Эд. — Она же просто так здесь… и некрасивая.
— Эдик, давай на съемках будут мои параметры красоты, а в жизни — пожалуйста, ориентируйся на свой вкус, я не против. Жду внизу.
По пути к выходу Ника подхватила баулы с атрибутами для съемок и выскочила из студии. Стилист Женя в узких брюках и широченной (будто с чужого плеча) рубашке побежал за ней, схватив свой волшебный чемоданчик.
Тем временем Эдик краем глаза покосился на Тому. Ну что с ней делать? Воспитывать? Роль доктора Спока не прельщала. Но так уж повелось: он и организатор, и нянька, и медбрат, и жилетка, в которую плачутся… кем только не приходилось быть ему во время съемок! Разве только грудью не кормил. И что Эдик мог предложить глупышке Томочке, избалованной кукле с самомнением мировой звезды? Лишь платок для слез и безжалостную фразу:
— Соболезную, но ты сама виновата.
— Да что она себе позволяет! — произнесла девушка, сдерживая слезы. — Постоянно придирается ко мне! Все ей не так! Да кто она такая, что отрывается на мне?
— Она кто? — призадумался Эдик, а через секунду улыбнулся, казалось, он только что сделал небольшое, но приятное открытие. — Фотограф. Стажировалась в Италии у креативного фотохудожника. Да, фотографов много… Что уж проще в наше техногенное время — купил камеру, она сделает за тебя все. Но посмотри на этих человечков…
Эдик в черепашьем темпе двинул к стене с фотографиями. Черно-белую границу Ника оформила своими работами, время от времени она меняла экспозицию. На данный момент висела коллекция, которую она готовила к выставке за границей, получив приглашение от своего наставника-итальянца, что равносильно чуду. Невероятно, но факт: снимки завораживали, заставляли волноваться, навевали ностальгические и философские мысли. А по логике должны отталкивать, вызывать отвращение. Хотя по чьей логике?
— Посмотри на эту рожицу, выглядывающую из мусорного бака. — Эдик оглянулся, чтобы увидеть реакцию девушки, а она брезгливо скривила губы, разочаровав его. — Не нравится… Ну, от тебя другого я не ожидал.
— То есть?..
Тамара уловила намек, но не поняла, что конкретно он означал. Наверняка что-то негативное, судя по тону. А Эдик и не подумал разъяснить, на него нашел приступ красноречия по поводу Ники:
