Анна Князева - Черный бриллиант Соньки Золотой Ручки
– Они как-то связаны?
– Затрудняюсь сказать. Так решило начальство. – Эльвира обратилась к Полине: – Можете выйти?
– Могу. Только сначала скажите, что вчера случилось с Сергеем и почему домой его привезли вы.
Лидия с удивлением переводила взгляд с одной на другую.
Эльвира холодно сообщила:
– Я при исполнении. Спросите у мужа, он вам расскажет.
Цокая каблуками, Полина вышла из кабинета, не забыв как следует хлопнуть дверью.
Полтора часа, в течение которых длился допрос, тянулись мучительно долго. Но как только Эльвира Калиулина вышла из кабинета, туда влетела Полина:
– Ну, что?
Лидия опустила глаза:
– Я все рассказала.
– Про то, что вы с Мартыновым были в банке в вечер убийства?
– Это ей было известно.
– И про второй ключ?
– Да.
– О чем еще она спрашивала?
– Обо всем, кроме тебя, – ответила Лидия. – Лучше расскажи, что там с Сергеем?
– Его избили.
– Кто?
– Кажется, об этом знает следачка.
– Эта особа? Но какое отношение она имеет к твоему мужу?
– Не знаю.
– Вот и я говорю, – тихо проронила Лидия Шпак. – Вечной любви не бывает.
Вспыхнув, Полина одернула ее:
– Не тебе об этом судить.
– Верно, – согласилась она. – Своей-то у меня нет.
– Послушай. – Полина взяла в руки сверток. – Что здесь? Давай мы его откроем?
– Нет! – Лидия забрала у нее сверток. – Не трогай. Это чужое.
– Ну так отдай его, чего он здесь валяется?
– Придет время – отдам.
– Вот вы где… – В кабинет заглянула кадровичка Ирина Львовна. – Полина, вы мне нужны.
– Выйти?
– Если не сложно.
Полина вышла в приемную:
– Слушаю вас.
– Я просила написать заявление…
– На простой?
– Именно, – подтвердила Ирина Львовна. – Напишите, и с понедельника вы не работаете.
Замешкавшись, Полина спросила:
– А можно еще поработать?
От удивления Ирина Львовна отступила назад. Она перевела взгляд на ее живот:
– Зачем это вам?
Кивнув на дверь кабинета, Полина сказала:
– Не хочу ее одну оставлять.
– Что ж, если желаете, я поговорю с руководителем временной администрации.
Забрав заявление, которое Полина написала тут же при ней, Ирина Львовна ушла.
– Забыла тебе сказать… – Лидия Шпак вышла из своего кабинета.
Полина обернулась:
– Что еще?
– Следователь взяла с меня подписку о невыезде.
– Тебя в чем-то подозревают?
– Думаю, в убийстве Петрова.
Флешбэк № 5
Москва
Май 1874 года
Ночная улица освещалась одним-единственным фонарем. Керосиновый огонек не выполнял и четверти своей работы. В его тусклом свете виднелись два мужских силуэта. Они скользили по тротуару, прижимаясь к стенам домов.
Откуда-то с Хитровского рынка послышался крик.
– Караул! Люди добрые! Убивают!
Потом все затихло.
Мужчины перебежали дорогу и вдруг исчезли, словно провалились сквозь землю. Увидав такое, любой верующий христианин перекрестился бы, однако вся хитрость этого трюка заключалась лишь в том, что дверь трактира-низка, куда юркнули эти двое, располагалась ниже уровня тротуара, и чтобы в него зайти, надо было спуститься вниз по высоким ступенькам.
Оказавшись в трактире, они сразу погрузились в зловонное смешение запахов: пьяного перегара, махорочного дыма, потных тел и тухлой капусты. Переглянувшись, оба двинулись к дальнему столику, единственному, который оставался пустым.
Там, у стены, одному из них пришлось быстро пригнуться. Над ним пролетела бутылка, запущенная здоровенным детиной. Адресатом «посылки» оказалась пьяная девка, которую тащили в разные стороны два фармазонщика. Но как только бутылка встретилась с ее головой и хлынула кровь, оба потеряли к ней интерес. Девка рухнула на мягкий, в грязных опилках пол, откуда ее подобрал тот самый детина, запустивший бутылку. Закинув женщину на спину, он потопал к выходу, а потом и вовсе вышел за дверь.
Мужики сели за стол. Один из них склонился и поправил голенища сапог, собрав их в гармошку. После чего встал и осторожно пробрался к буфету. Цокнув по стойке полтинником, сказал худому буфетчику:
– Перцовой…
Тот смахнул монетку в ладошку, выставил бутылку перцовки и сопроводил ее двумя гранеными стопками.
– Вот что… – Мужик заговорил басовито, перекрывая общий галдеж: – Есть у меня кое-что.
– Желаете сбыть?
Мужик важно кивнул:
– Желаю.
– Ступай за буфет, там в наперстки играют. Спросишь барышника.
– Портяночник мне ни к чему.
– Кого ж тебе надобно?
– К «самому» отведи.
– Вот еще… – Буфетчик смерил его презрительным взглядом. – Знаю ваших. Ты – Федька Волох. Этот, – он кивнул на второго, сидящего за столом, – брательник твой Ерофей. Ежели раздели какую, пальтишко или рейтузы – пожалуйте к портяночникам.
– А это видел? – Федька Волох сунул ему под нос грязный кулак и растопырил пальцы. На его ладони лежал черный ограненный кристалл. – Видел?
Щелкнув пальцами, буфетчик подозвал вышибалу и что-то ему шепнул. Тот двинулся к узкой, неприметной двери, но в тот же момент на его пути вспыхнула ссора, и два приезжих «ивана»[20] сошлись в пьяной драке. К ним сбежались зеваки, и все вокруг загудело.
Врезавшись в толпу, вышибала замахал тяжелыми кулачищами, не разбирая, куда бьет. Подоспевшие «волохи»[21] растащили зачинщиков драки, помогая себе ногами, а иногда и коленом.
Буфетчик проследил за тем, как вышибала скрылся за дверью, и сказал Федьке Волоху:
– Иди к брательнику. Выпей покудова.
Тот забрал бутылку перцовки, другой рукой прихватил граненые стопки и направился к столику.
– Ну что? – спросил Ерофей.
Федька поставил стопки, налил в них перцовой, не садясь, первым хлопнул свою и подмигнул брату:
– Дела идут – контора пишет.
Ждали недолго, за ними скоро пришли.
– Пожалуйте туда, – буфетчик указал на дверь, из-за которой выглядывал мальчик.
Тот помахал рукой. Братья встали, Ерофей забрал со стола бутылку, сунул ее в карман, и они направились к двери.
Мальчишка был легонький, как только вышли из залы, он вмиг затворил дверь и кинулся к черной лестнице. Братья поспешали за ним, спустились в подземелье и двинулись по узкому коридору, по обеим сторонам которого были каморки: некоторые без дверей, другие за грязными занавесками.
В торце коридора стояла крепкая дубовая дверь. Мальчишка стукнул особым стуком. Она отворилась лишь на мгновение, за которое все трое успели войти, после чего дверь захлопнулась и кто-то невидимый задвинул засов.
В темной комнате за столом сидел человек. Обгоревшая свеча коптила на этажерке в дальнем углу.
– Вот! – Федька Волох шагнул к столу и, не выпуская из рук, показал драгоценный камень.
– Извольте на стол.
Замешкавшись, Федька обернулся на брата. Тот нервно кивнул. Волох положил кристалл на середину стола. Все трое, не отрываясь, смотрели, как в его глубине мерцает луч далекого света.
Незнакомец взял камень и, бегло оглядев его, вернул на середину стола:
– Много не дам.
– Сколько положите? – спросил Ерофей.
– Двадцать… нет, десять целковых.
– Грабеж! – Федька протянул руку, чтобы забрать камень, и ее тотчас пригвоздило ножом к деревянной столешнице.
Никто из братьев не успел сообразить, как это вышло. Но когда Ерофей вытянул из-за пояса финку, из темноты возник еще один человек и махом перерезал ему горло.
– Пять целковых, – тихо произнес тот, что сидел за столом. – Впрочем, и этого много… – Он подал знак, и Федьке Волоху тоже полоснули по шее.
Незнакомец махнул рукой. Из темного угла вышел мальчишка.
– Утром беги к ювелиру. Скажи – вернулся «Черный утес». Запомнил?
Мальчик молча кивнул.
– Еще передай, что приеду к обеду. И пусть приготовит деньги.
В три часа пополудни из заднего подъезда трактира, который выходил на соседнюю улицу, появился благопристойный господин в дорогом сюртуке. Он сел в коляску и тронул извозчика тростью:
– К ювелиру в Звонарский.
Глава 27
Сделка
Леонид Николаевич Востриков достал из кармана пальто свой мобильник, чтобы позвонить жене и предупредить, что едет домой. И только он собрался набрать номер жены, как телефон ожил в его руке. На экране высветился незнакомый номер. Востриков почувствовал, что с ним, с этим номером, у него связано что-то дурное.
Он тихо сказал в трубку:
– Слушаю…
– Леонид Николаевич, надо бы встретиться.
– Кто это?
– Сергей Васильевич Дуло.
Востриков взглянул на часы:
– Знаете, сколько времени?
– Двадцать один сорок пять. И что? Я же не приглашаю вас в управление.
– Чего еще вы хотите?
– Говорю, надо бы встретиться.
