Наталья Калинина - Секрет черной книги
– Как она умерла?
– Упала с лестницы. Вроде ничего на первый взгляд криминального: оступилась, сломала при падении шею, и все. Но кто там знает.
– Хм…
– Тебе это кажется подозрительным?
– Продолжай. Я так понимаю, старушка явилась к тебе уже после смерти.
– Да. Ее душа вступила со мной в контакт и попросила защитить ту девицу из пансионата, медсестру. Похоже, над ней сгущаются тучи. Я поначалу отказался, неохота связываться с чужими проблемами. Но в итоге соблазнился этой книгой, которая, если я ее найду, может стать моей.
– Книгой или девицей соблазнился, которую нужно защищать? – усмехнулась Тина.
– Там ничего соблазнительного нет. Видела бы ты ее!
– Понятно. Едва ты упомянул о книге, как я поняла, в чем состоит твой интерес. А от меня какой помощи хочешь?
– Помоги мне определить, где и у кого может находиться эта книга.
– По-моему, ты меня путаешь с экстрасенсом, – довольно холодно ответила женщина. Взяла лежащую на столе пачку с тонкими сигаретами и закурила. Влад машинально развеял рукой дым, чем вызвал у хозяйки усмешку, однако оба удержались от комментариев.
– Я могу сказать, стоит ли тебе вмешиваться в это дело или нет.
– Мне не это нужно, Тина.
– А для большего информации маловатенько, дорогой Влад.
– Будет, – уверенно заявил он.
– Думаешь? – скептически приподняла бровь Тина, затушила сигарету в пепельнице и кивнула на чашку в его руках:
– Ну, давай посмотрим, что там…
Влад одним глотком допил остывший кофе и под внимательным взглядом женщины опрокинул чашку на блюдце.
– Старуха не сказала, но мне видится связь между этой книгой и той вещью, что медсестра получила в подарок. Иначе какой смысл устраивать охоту на эту девицу?
Тина молча кивнула, будто Влад лишь высказал вслух то, что для нее было и так ясно. Придвинув к себе блюдце, женщина взяла с него чашку, из которой пил гость, и заглянула в нее. Мужчина молча ждал, пока она рассматривала кофейные узоры на стенках.
– Вот что, дорогой мой, я категорически тебе не советую вмешиваться в это дело, – твердо заявила Тина, поставив чашку обратно на блюдце.
– Я уже вмешался.
– Еще не поздно отступить.
– Нет, – упрямо ответил он, глядя ей в глаза. Она выдержала его взгляд, в котором читался вызов, и вздохнула:
– Мальчишка ты, Влад, несмотря на крутой мотоцикл, тридцатник и деньги на счету.
– Мне через месяц тридцать три, если ты забыла.
– Возраст Христа… Рискуешь до него не дожить, если ввяжешься в эту историю. Говоришь, за книгой охотятся крутые дяди?
– Прекрати разговаривать со мной так, будто я малолетка. Я прекрасно знаю, во что ввязываюсь.
– Ой ли… – покачала головой Тина и вновь закурила.
– Ты увидела в чашке мою смерть?
– Я увидела в ней просто смерть.
– Ну, дорогая Тина, тебе известно, что со смертью у меня так и так серьезные отношения. В любом раскладе на меня ее увидишь.
– В том сне, в котором я увидела тебя, ты терял самое дорогое – некую женщину. Я ее не знаю, но для тебя она была дороже жизни. И ты ее потерял. Навсегда, понимаешь?
– У меня нет женщины, – усмехнулся он. – Я свободен как ветер, Тина.
– И все же подумай.
Он склонил голову набок, словно задумался, и после долгой паузы ответил:
– Я тебе позвоню, как только узнаю что-то еще. Поможешь?
Она вздохнула, затушила сигарету и поднялась с места. Пройдя по кухне, остановилась и, глядя в окно, ответила:
– Помогу.
– Спасибо, – тихо ответил Влад, вставая из-за стола. Тина повернулась к нему для прощания, но с ее губ неожиданно сорвались совсем не те слова, которые она собиралась произнести:
– Уже поздно. Оставайся.
Он не собирался оставаться, но проклятая ностальгия не вовремя подсунула ему воспоминания о тех ночах, которые они проводили вместе, забыв обо всем. Все же, как бы там ни было, они подходили друг другу в постели так идеально, как сделанные одним мастером ключик с замком. Все же, как бы там ни было, оба были свободны – не связаны клятвами ни с другими партнерами, ни друг с другом. На город и правда спускалась ночь. И, по правде говоря, Владу не хотелось уезжать от Тины. Это уже потом, завтра может быть, мчась впереди ветра на байке, он будет проклинать ностальгию, толкнувшую его в объятия прошлого. А может быть, и нет. В темных, будто южное небо, глазах Тины серебристыми звездами отражался свет. Он приблизил лицо к ее лицу, желая прочитать тайны, скрывающиеся в глубине ее глаз, но Тина в ожидании поцелуя прикрыла веки.
X
– Верочка, вы не дадите мне таблетку? Что-то не могу уснуть, – заглянул в комнату старик Ванюков.
– Иван Палыч, так я вам же давала одну перед сном! – воскликнула Ирочка и оглянулась на поднявшуюся с места Веру.
– Не помогает, деточка, – повинился старик и с надеждой глянул на Веру.
– Нет, Иван Палыч, не могу, – с ласковыми, но одновременно и твердыми интонациями ответила та. – Мы строго следуем назначениям доктора Савельева.
– Так никто не узнает, Верочка! Я никому не скажу.
– Не могу, дорогой Иван Палыч, – развела руками Вера. Старик горестно вздохнул и повернулся, чтобы идти, но задержался на пороге и тихо, так что девушки едва его расслышали, произнес:
– Не могу уснуть. И проклятая меня никак не забирает. Отмучился бы уж… Не могу уснуть. Сегодня ведь очередная годовщина, в эту ночь…
Он тихо заплакал, опершись рукой о косяк. Ирочка испуганно глянула на Веру, но та уже подошла к старику и мягко взяла его под локоть.
– Идемте, Иван Палыч, я вам мятного чаю заварю. От мяты вы уснете, точно вам говорю. И валерианы могу накапать.
– Понимаете, Верочка… – тихо сквозь слезы прошептал старик, но тем не менее пошел за девушкой и дал себя усадить на стул, на котором еще недавно сидела она. – Сегодня очередная годовщина.
– Я помню, Иван Палыч.
Старик поднял на девушку красные от слез и недосыпа глаза, и Вера сглотнула подступивший к горлу комок. О том, что в эту ночь несколько лет назад на машине разбился с семьей единственный сын Ивана Павловича Ванюкова, она прекрасно знала. В прошлом году накануне этой годовщины она, помня, что Иван Палыч проведет ночь в тяжелых воспоминаниях и слезах, специально просила Савельева разрешить дать старику двойную дозу снотворного. Обычно Ванюков не страдал бессонницей, он был одним из немногих постояльцев, кто обладал крепким ночным сном, только раз в год, в эту трагическую для него ночь, не мог спать. Но в этот раз Вера, погруженная в мысли о дневных событиях, забыла подойти к Савельеву. Доктор так и ушел домой после смены, не выдав старику снотворного. Находчивая Вера предложила Ире дать Ивану Палычу полтаблетки аскорбиновой кислоты под видом снотворного, что и было сделано. Но, видимо, эффект плацебо не сработал.
Пока Вера усаживала старика и утешала его, Ирина поставила чайник и достала из шкафа пачку с пакетиками мяты.
– В этот час, в этот час мне позвонили… – дрожащим голосом рассказывал старик историю, которую все обитатели пансионата уже знали наизусть. – Хорошо, что Любочка, моя жена и верная подруга, не дожила до той ночи. Как бы она пережила – ума не приложу. Ушли все, а я один остался. И живу, живу, никак не умру. А кому я сдался?
Старик сделал маленький глоточек заваренного для него мятного чая. Вера, слушая, накапала в пластиковую рюмочку валерьянки. Пусть старик выговорится. Погорюет с ними в компании, расскажет вновь о своем горе и успокоится. Вера знала, что у Ванюкова никого не осталось из семьи, а за его проживание в пансионате платит близкий друг его сына. Иван Палыч прожил в одиночестве после трагедии полгода и не выдержал, попросил навещавшего его друга сына, который тоже вырос на его глазах, пристроить в какую-нибудь «богадельню», как он выражался. Лишь бы не быть больше одному. Финансы молодого мужчины позволяли тому содержать старика в приличном пансионате. Правда, самому Ванюкову не говорили, сколько это стоит, иначе он бы ни за что на такую «богадельню» не согласился.
А Иван Палыч, прихлебывая остывающий чай маленькими глоточками, продолжал свой рассказ, только уже не плакал. Ира украдкой просматривала лежащую на столе газету, оставленную кем-то из дневной смены, Вера сидела рядом со стариком и с сочувствующим видом слушала. Когда Ванюков сделал паузу, чтобы высморкаться в большой клетчатый платок, выуженный из кармана пижамных брюк, подвинула ему нетронутую рюмочку с валерианой. Старик выпил успокоительное одним махом, будто водку, и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ладно, пойду я, – закончил он свой рассказ и поднялся со стула. – Верочка, так, может, все же дадите таблеточку? Боюсь, так и не усну. Доктор Савельев не узнает, обещаю вам!
– Ну что с вами поделать, Иван Палыч! – притворно вздохнула Вера и кивнула напарнице:
– Ира, дай еще полтаблетки того же снотворного.
